— Всё! Всё! Мы уходим!.. — мужик попятился назад. — Парни, линяем! Это инопланетяне, у них матриархат. Вы же видите?

Марков подошёл и уселся под навес возле меня. Помолчал минутку — наверное собирался с мыслями, а затем спросил:

— Али, а твои жёны действительно готовы применить оружие в критической ситуации?

Я переадресовал вопрос Изабель. Она передёрнула плечами:

— А ты сомневаешься в этом? Полагаешь, что я смогу подставить под удар жизнь и здоровье членов моей семьи?

Она опять игралась своим ножом. Марков потупил взгляд — он понял, что задал глупый и бестактный вопрос. А я подумал, что если бы Натача сидела поближе, то сказала бы свою любимую поговорку: "Хорошо смеётся тот, кто успел нажать на курок".

Вы, может быть, решите, что и я, и мои жёны чересчур кровожадны? Ничуть! Если вы живёте в тепличных условиях, то такая точка зрения не удивительна. Но, "на войне — как на войне". И мои женщины давно научились трезво оценивать опасность. Они не станут палить в безоружного, но и не станут раздумывать, увидев агрессивно настроенного человека, готового выстрелить. В Космосе единственный закон — твоя совесть. И недопустимо, чтобы этот закон допустил ошибку. На всё остальное Природе наплевать. Будет обидно, если на твоей могиле появится надпись, как в известной истории: "Здесь лежит мистер Смит. Он всегда соблюдал Закон. И он был прав, трижды прав, абсолютно прав, переходя улицу на зелёный свет… Да упокоит Господь его душу!"

Больше нас до вечера никто не тревожил.

Потом у нас по плану был ресторан "Москва".

Я спросил у Маркова, по какому поводу торжество, и он ответил:

— Просто исполнился месяц, как я с вами работаю.

Мы взяли себе отдельный зал, в котором нас усадили за длинный стол. Официанты раздали меню. Для начала мы заказали лёгкие закуски и напитки.

Почти все взрослые выпили "по чуть-чуть". Детям заказали разных соков и газированных напитков. Я испытывал странные ощущения. Мне то хотелось выпить, то я чувствовал отвращение. Девика подошла ко мне, погладила какие-то точки на голове, и мои мучения закончились. Я решил ограничиться газировкой.

— Ты что же, селёдку будешь газировкой запивать? — спросила Натача с иронией и налила себе водки.

— Здесь отличная кухня, — рассказывал Марков, тыкая пальцем в отдельные пункты меню. — Вы оцените её по достоинству. Очень вкусные блюда. И качество отменное. Отличные вина. Мясо, рыба — на любой вкус, красная и чёрная икра. Блюда, правда, не только русской кухни. Есть украинские, армянские, грузинские, корейские и китайские. Всё самое изысканное.

— Это намёк на многонациональный характер России? — спросил я.

— Что делать? А Москва всегда была привлекательна для народов всего мира, — и Марков сделал знак официанту.

Да, то, что нам подавали, было довольно вкусным. И под хорошую закуску некоторые из моих жён, кажется, уже позволили себе лишнего. Марков тихонько толкнул меня и показал на Натачу — она в очередной раз налила себе водку в широкий бокал и выпила до дна. Хелен пыталась не отставать от неё. Вечно у немцев со славянами какое-то соревнование. У меня появилось ощущение надвигающейся опасности. Я сделал женщинам предупреждение, но граница, кажется, уже была перейдена. Натача чуть заторможенным голосом сказала:

— Спокойно, командир. Всё под контролем…

Начало дальнейшему положил один казус. К мясу подали горчицу. Натача, попробовав её, крякнула и сказала:

— Ух ты, класс! Настоящая русская горчица!

— О-о-о! Йа-Йа! Настоящая русская хорчица? — обрадовалась Хелена и принялась намазывать ломоть чёрного хлеба жирным слоем приправы. Судя по акценту, она набралась основательно.

— Хелен! Детка! Осторожнее! — заметила Натача. — Это настоящая горчица, а не сладенькая помадка, к которой ты привыкла в своём далёком детстве.

— Йа, йа! Я очень любить настоящая русская хорчица, — продолжала Хелена, нисколько не обращая внимания на предостережения.

Все присутствующие замерли, когда Хелена поднесла кусок хлеба с горчицей ко рту. Она откусила его и замерла. По щекам чёрными ручейками побежали слёзы, пополам с тушью. Натача среагировала мгновенно. Она схватила Хелену за руку и потянула в туалет. Минут через пять обе мои жёны появились в нашем маленьком зале. У Хелены было красное лицо и слезящиеся глаза. Но на веках уже красовался новый слой теней и туши.

— Ну, какие ощущения? — поинтересовался я.

— О-о-о! — только и смогла сказать моя третья жена. Она, шатаясь, добралась до своего места. — Это иприт какой-то! Льюизит! Доннер ветер! Это можно мерять в тротиловом эквиваленте или в граммах плутония. Мне теперь понятно название "горчичный газ"!

Я усмехнулся.

— Хелен. Ты неоднократно утверждала, что хорошо знакома с русской культурой. Почему же горчица не попала в область твоего внимания?

— Смейся-смейся, — Хелена устало махнула рукой. — У русских всё не так, как у цивилизованных людей.

Марков дипломатично пропустил фразу мимо ушей, зато Натача среагировала довольно эмоционально:

— Ты что, подруга, хочешь сказать, что русские — не цивилизованы? — и она икнула.

— Ну, не то чтобы вовсе. Кое-какие достижения цивилизации проникли и к ним, в смысле — к вам… С Запада!

— Хелена! — попытался остановить я её словесный поток.

— Али! А что такое? У тебя, что ли, были в роду русские? Чего тебя это волнует?

— Ты не договорила! — с нажимом сказала Натача. Сидевшая рядом Роксана трясла её за руку. Корасон чуток отодвинула стул, чтобы быстро встать.

— А-а-а! О чём это я? — на сознание Хелены, похоже, опускался туман. — Так вот! Цивилизация пришла к славянам с Запада. А славяне сопротивлялись этому как могли. Они до сих пор сохранили у себя даже языческие обряды. В обыденной жизни они не признают закона. То, что в цивилизованном мире считается отвратительным, для них — доблесть. Типичный герой русского писателя Достоевского был кто? Какие его мучили проблемы? Он непостоянен в цели жизни. Потому что у него её просто нет. Его рабская душонка, привыкшая пресмыкаться перед хозяином, не может понять сути свободы. "Я — свободен?" — спрашивает герой Достоевского. "Значит, я могу убить?" И он убивает. Его интеллекта не хватает, чтобы понять предназначение свободы и божественное предназначение Человека.

— Погоди! Чего ты полезла в эту древность? А современная, а марсианская русскоязычная литература?

— Не-е-ет! Марсианская русскоязычная литература и литература русских колоний — это уже не то… Это есть гибрид с протестантской философией и этикой. Ханжествующая элита считает настоящей русской литературой только ту, традиционную, а эту, новую, не признаёт. И "низы", в своём большинстве, тоже. Какой отсюда напрашивается вывод?

Хелена качнулась и выдернула свою руку с бокалом, которую пыталась остановить Зульфия.

— Пусти меня! Что ты меня, как ребёнка опекаешь? — и она сделала очередной крупный глоток.

Натача проделала то же самое. Они и впрямь соревновались, кто кого пересилит. При этом они не закусывали.

— Слушай, детка! Ты хоть поняла то, что сказала? — Натача резко поставила бокал на стол, чуть не сломав ножку.

Хелена махнула рукой, будто прогоняла муху.

— Так вот, дорогая моя! Если ты только сильна в клас-с-сичес-с-ской русской литературе… Типичный герой, вызывающий сочувствие у русских, это эмоционально неуравновешенный тип. Идеально, — это если он ещё и напивается, как свинья. И от собственной глупости попадает в переделки и мучается от этого. Ой, как он мучается!.. Но во всём, что с ним происходит, винит окружающих, за что и карает их. Он же жаждет справедливости… При этом он ещё и философствует! Вот так, милочка! Ему мало убить человека, он под это подводит философскую базу. Это просто дикари! Все дикари… О какой цивилизации может идти речь?

— Ладно, девочки! Брэйк! На сегодня хватит философии и политики. Мы уходим! — скомандовал я.