Готовясь к первому выезду, все женщины бросились обновлять свои гардеробы. Из маленькой мастерской вынесли почти всё оборудование, не относящееся к кройке и шитью, разместили большой лекальный стол и полдесятка швейных машин. Зульфия часами программировала ткацкий станок, который за несколько секунд буквально выстреливал всего несколько метров уникальной ткани, Джень таскала вёдрами какие-то растворы, а Назирэ бегала с разноцветными пробирками и сличала их цвет с каким-то огромным бумажным альбомом, который Джень и Хелена листали часами, рассматривая картинки. Натача что-то сделала с большим струйным принтером, и он не мог больше печатать на бумаге, а только на рулонной ткани. Роксана всех перестригла, в результате я в слабоосвещённых коридорах стал путать своих жён. Старшие дочки тоже участвовали в этом действе, а младшие просто крутились за компанию, иногда помогая, а иногда — мешая взрослым.

Глядя на все эти произведения промышленного искусства, я думал о превратностях развития искусства вообще. Ещё не так давно изделия изготовлялись только в единичных экземплярах. В 17-м веке, когда началась эра промышленного производства, часть изделий сильно подешевела, но сохранялись изделия, которые не могли изготовляться массово. Постепенно промышленность смогла делать почти всё. В 21-м веке исключениями оставались только произведения искусства. Правда, находились умельцы, которые могли сделать подделку, не отличимую никакими способами. К началу 22-го века стало возможным изготовить всё в массовом количестве. Можно было дублировать картины Рембранта, статуи Микельанджело, и копия была неотличима от оригинала.

В средние века было распространённым явлением, когда картину мастеру помогали рисовать несколько учеников. Мастер набрасывал общую композицию, а ученики расписывали полотно сообразно своим умениям: одному лучше удавалось человеческое тело, другому — одежды, третьему — окружающий пейзаж. Обобщение опыта мастеров привело к тому, что ученики художественных школ стали рисовать не хуже классиков. На спор студенты рисовали за вечер "Медведей" Шишкина, "Джоконду" Леонардо да-Винчи, были такие умельцы, которые могли изготовить копию картины, посмотрев на неё полчаса в музее. Превзошли ли они этих мастеров?… Тех, кто был первым? Можно ли обогнать впереди идущего, идя по его следам?

Я вспомнил, как мои коллеги-торговцы зарабатывают на моделях одежды. Набор, купленный прямо с показа, из рук создателя, стоит бешенных денег. Обычно, к нему прилагается набор выкроек, технологические карты, программы для ткацких станков, цифровые образы раскраски. Первые изготовленные образцы стоят о-о-чень дорого. Потом, через время, выпускаются новые партии, в количестве десятков и сотен штук, ещё через время — тысячи экземпляров. К этому времени светские львицы успевают спрятать экзотику в дальние углы своих шкафов или раздать бедным родственникам. Удивительно, но телефоны, фото- и видеокамеры, машины и даже бытовая техника подчиняются тем же правилам моды. Только период "отстоя" чуть больше.

Я внимательно посмотрел на ткань. Плавно меняющееся переплетение, плотное с одного края полотна и постепенно становящееся полупрозрачным к другому краю. Окраска ткани и узор тоже менялись по длине и ширине полотна. Да… Девочки хорошо владеют секретами и древних и более современных мастеров.

Наконец, всё было готово. Прошло уже десять дней, как мы сели на планету, срок домашнего ареста не закончился, но я сделал вид, что об этом забыл. Если бы вы видели, как светятся глаза моих женщин, вы меня бы поняли. Я не мог оттягивать такое удовольствие. Была, правда, крупная проблема, это — кто останется на вахте. Я не спрашивал у Роксаны, кто та несчастная. Только утром того дня, когда был намечен выезд, я спросил у Старшего Помощника текущее расписание.

— Я не знаю, — вдруг жалобно простонала Роксана. — Может быть, я останусь?

Я знал, что она способна на самопожертвование, но — такое!?

— Что тебе привезти интересного? — я обнял её и поцеловал в ушко.

Она пожала плечами.

— Завтра же будет ещё поездка. Послезавтра… Успеется.

Марков заранее заказал экскурсовода, которого мы взяли по дороге в условленном месте, и который почти час возил нас по городу, показывал достопримечательности, рассказывал разные истории. Натача исполняла обязанности водителя, хотя это было затруднительно, в её длинном зеленовато-серебристом платье и в туфлях с высокими каблуками-шпильками. В уши она вдела серьги с длинными изумрудами, и их отблеск, казалось, окрашивал зеленью даже её глаза. О-о-о! Если бы она не была моей женой, то я немедленно на ней женился бы!

Мы ещё час бродили по музею Природы, где нам показали образцы местной флоры и фауны, а также гибриды их с видами, завезенными с Земли. Напротив музея стояла старенькая мечеть, про которую экскурсовод рассказал, что она стала для первопоселенцев Единой Церковью, где они совершали обряды. Время было суровое, сотня жителей использовала помещение для служб разных конфессий, не считая это оскорблением ничьей веры. Потом последовали волны поселенцев, ревниво блюдущих чистоту своей религии, не обошлось без кровопролития, но Единая Вера устояла и смогла приумножить свои ряды. Я поблагодарил экскурсовода за рассказ и отметил для себя, что надо заглянуть на сайт Единой Церкви, разузнать подробности.

Наша первая экскурсия в город была также совмещена с посещением телестудии, куда нас уже не раз приглашали, и где мы попали в весьма странную программу с не менее странным названием "Без крыши". Вопросы были самые обескураживающие, включая проблему взрослеющих мальчишек, лесбийской любви между моими жёнами и прочего. Ведущая быстро меняла манеру разговора. То она становилась похожа на психотерапевта, беседующего с психически больным, то превращалась в следователя, по крупицам выдирающего правду из подследственного. Временами моим жёнам приходилось меня успокаивать, а я жалел, что не ношу кинжал, как это требовали давние традиции. Или нас специально провоцировали? Марков в отдельной комнате наблюдал за всем, после чего прошёл к продюсеру программы и устроил ему разнос от лица всех трёх "крыш". Продюсера это не сильно смутило, но агрессивность ведущей снизилась, хотя и ненадолго.

Конечно, она надо мной просто издевалась. Я с трудом успевал парировать её нападки, а она уже подкидывала очередной каверзный вопрос.

— Али! У вас умные жёны. Вы не ощущаете в их окружении своей неполноценности?

Я чертыхнулся, совсем тихо, про себя.

— Нисколько!.. По-настоящему умный человек ни в коей мере не опускается до унижения другого, наоборот, рядом с умными людьми все становятся лучше и умнее. — Мне хотелось ответить как можно более едко, но тут уж как получится. — Наша семья, как единый экипаж Корабля, представляет собой оптимальное сочетание знаний и умений, необходимых в полёте. Более того, я не рискнул бы доверить глупой женщине обслуживать силовую установку, систему вооружения, жизнеобеспечения, или навигацию. Это равносильно самоубийству. И воспитание детей тоже нисколько не уступает перечисленному ни по сложности, ни по возможным последствиям. Мы все зависим друг от друга и, могу заверить, можем полностью друг на друга положиться.

Ведущая, похоже, пропустила мимо ушей мою колкость в её адрес, поднеся мне очередной "сюрприз".

— Ваши жёны — женщины, сильные во всех отношениях. Говорят, что сильными женщинами окружают себя неуверенные в себе, слабые мужчины.

— По-вашему, получается, что сильный мужчина должен окружать себя слабыми женщинами? Не кажется ли вам, что такой мужчина, на самом деле, просто боится соседства сильных женщин. Он выглядит сильным только на фоне слабых.

— Вы наказываете своих жён?

— Я их люблю и стараюсь не обижать. Крупный конфликт в нашей ситуации недопустим. Это как на войне, где обиженный может выстрелить обидчику в спину. Я стараюсь ограничиваться замечаниями, которые мои жёны принимают к сведению. Игнорирование замечаний является не просто нарушением. Это серьёзная угроза безопасности корабля. Мы все представляем, чем это может закончится.