— Так здесь недалеко! — и я указал рукой в его сторону. — Это ваш?

— Красивый? — с нотками гордости спросил Самойлов. — Мы с Анечкой сами проектировали. Зашли на сайт, проделали все нужные действия… А потом к нам заехали ребята из фирмы и сделали всё остальное. Мы через неделю уже вселились.

— У вас большой участок земли? — спросил я.

— Совсем нет. За этой рощей он почти заканчивается. Здесь в ширину километров пять лесных насаждений.

— Это вы называете небольшой?

— Да нас же на планете совсем немного. Мне приятель по дешёвке продал его, налоги на недвижимость платить надо, а руки до всего не доходят. Вот я и стал сквайром. Из рощи получится хороший лес. Сейчас это молоденькие посадки. Заодно хочу организовать охотничье хозяйство, наша братва будет довольна.

— Вы дорого платите за землю?

— Прилично, но у меня, кроме лесозаготовок, есть платный пляж на озере, турбаза, которая возле вас. Старшая дочь водит экскурсии, а сын по выходным дням устраивает водные походы на байдарках по реке. Зимой на вон тех холмах отличное катание на лыжах. Но я ещё не успел это место как следует оборудовать.

— А кому идут налоги? Вашему правительству?

— Нет, конечно! При чём здесь правительство! Это местные налоги… Я же припёрся сюда, где уже живут люди. Это как ставки в букмейкерской конторе. Правда, эти налоги идут не людям, а в местный бюджет. То есть, в конечном итоге, и людям. Местные общины строят на них дороги, школы, пляжи, если есть речка или море…

Григорий начал разворачивать машину, чтобы удобнее посадить её перед домом. Последовала мягкая посадка на пористое покрытие, и мы выгрузились с кучей сумок. Я рассчитывал, чтобы на каждого человека из моей семьи пришлось по одной, но наш хозяин и гид как настоящие джентльмены забрали сумки у Назирэ и Дейлы.

— Заходите, гости дорогие, — крикнул Самойлов, открывая дверь. — Аня! Нина! Коля! Встречайте!

Его жена, Анна, оказалась крепкого сложения женщиной с каштановыми волосами и карими глазами. Она расцеловалась не только с Олегом Марковым, с которым, похоже, давно была знакома, но и с моими женщинами, сыном и даже со мной. Их дочь Нина ограничилась только рукопожатиями, чуть дольше задержавшись возле Фархада. Николай, поздоровавшись за руку со всеми мужчинами, галантно поцеловал руки женщинам. Ох уж, эти русские!

Я первым делом устроил раздачу подарков хозяевам.

Карабин был встречен вздохом восхищения. Самойлов вертел его в руках, примеряя к плечу. Трогая щекой приклад, заглядывал в прицел, гладил рукой цевьё, скобу курка, коробку магазина.

— А какой у него пропеллент? — наконец поинтересовался он.

— Воздушно-газовая смесь, — ответил я, показывая пенал для газового баллона. — Никакого запаха, никакого дыма. Заправки хватает на тысячу выстрелов. Запал — пьезоэлектрический. Обойма на двадцать припасов, но, если понадобится, легко расширяется до сотни. Можно стрелять пулями, шприцами, дробью. Одиночными или очередями. Камера сгорания легко меняет объём. Максимальная дальность стрельбы — шесть километров. Но это с форсажной камерой. И отдача такая, что можно плечо вывихнуть.

— Ни фига себе! — пробормотал Григорий, опять заглядывая в прицел. — Это кого же я могу подстрелить за шесть километров?

Я рассмеялся.

— Это переработанный карабин для космоса. У него удалена система подачи жидкого окислителя. А в космосе им можно было подстрелить космический корабль. Даже на расстоянии в сто километров.

— Это супер! — ещё раз вздохнул Самойлов. — Спасибо. Я про такой и не мечтал.

— Ух, ты! — опять воскликнул он, когда я показал набор ножей. — Это охотничьи или кухонные? — Он постучал по материалу рукоятки, поддел ногтем лезвие и высоколегированная сталь зазвенела как струна.

— Можно и так, и так. Можно брать в турпоходы. Незаменимая вещь. Вот этим тяжёлым можно даже рубить дрова.

— Пап! Можно я буду его брать? — спросил у отца Николай.

— Думаю, что иногда можно, — милостиво согласился тот.

До сих пор ахали и охали мужчины, но вот настало время охать женщинам. Они получили коробочки с духами и косметикой.

— Это безопасно? — осторожно поинтересовалась Аня, разглядывая огромную палитру разноцветной туши, кремов, теней. В её голосе слышался акцент другого языка. Смешанный брак? Неплохо.

— Мы это делаем сами для себя. Используем только самые надёжные компоненты, — успокоила её Назирэ. — Даже при малейшем сомнении в рецептуре мы её бракуем.

— Ой, какая прелесть! — Нина понюхала духи. — Какой чудесный запах… А я слыхала, что восточным женщинам нравится совсем не то, что западным.

— Есть маленький нюанс, — уточнила Дейла. — Мы не совсем восточные женщины. На Земле всё сильно перемешалось. Назирэ, например, — европейка из семьи исламских христиан.

— Разве такое бывает? — удивилась Аня.

— Бывает ещё и не такое, — многозначительно хмыкнул я.

Про себя Дейла скромно умолчала. Она родилась в Англии, но её родители — эмигранты из Ливана.

Последней была извлечена теннисная ракетка.

Григорий долго вертел её в руках, оценивая центровку, инертность, удобство рукояти. Потом дал подержать ракетку жене. Она несколько раз взмахнула ею с ловкостью мастера-профессионала и вдруг спросила:

— Чья она?

— Моя вторая жена, Саль-яла, увлекалась теннисом одно время.

— Это чудесная вещь! И очень дорогой подарок. Она не хотела бы вспомнить своё увлечение на нашем корте? Я с удовольствием сыграла бы с ней…

— Я передам ей ваше предложение.

Я собирался поставить сумку в угол, но обратил внимание, что внутри что-то перекатывается. Это мог быть посторонний предмет, но Назирэ как будто ждала ещё чего-то. Ясное дело — внутри лежит не замеченный мною подарок. И правда, — в уголке я нашёл маленькую коробочку. Моя восьмая жена отвернулась в сторону, скрывая улыбку. Шайтан подери этих химиков.

Я открыл коробочку и обомлел. Анна издала тихий стон, Нина прижала ладони к щекам, Николай почесал затылок. Григорий поперхнулся и откашлялся. Марков молча хлопал глазами, не совсем поняв, что он видит. Только Дейла с лёгкой усмешкой взглянула на Назирэ.

В коробочке, на чёрном переливающемся бархате лежал кулон с огромным бриллиантом. Я вынул его за цепочку из белого золота и сразу оценил качество обработки. Это выглядело будто капля росы на серебристой паутине. Конечно, Назирэ работала не одна. Она могла вырастить кристалл, но металл обрабатывали, похоже, Натача и Вайнона. Огранку, наверное, тоже помогали делать они. Каждое звено было отлито целиком и имело тонкую чеканку. А кристалл в кулоне крепился не лапками, а нитями, пронизывающими алмаз. Да-а-а! Но этот фокус под силу только Назире.

Я отдал коробочку Григорию, а кулон надел на шею Анне.

Самойлов прикоснулся к алмазу рукой и чуть повертел его, оценивая плотность, игру света на гранях. Потом решительно сказал:

— Я тоже хочу вам кое-что подарить… Альба!

Он крикнул очень громко, и я услышал в глубине дома какое-то странное движение. Было похоже, что бежит собака, но странно бежит. Её лапы были, как будто, обуты. И движение лап было очень ритмичным.

Наконец, дверь гулко распахнулась от удара и в помещение влетело огромное механическое существо, покрытое почти полностью, как латами, полированными пластинами из нержавеющей стали, местами это был голубоватый пластик и серого цвета резина. "Айбо DZ 7700", машинально оценил я. Механический пёс остановился, разглядывая нас. В глубине его глаз недобро загорелись красные огоньки.

— Альба! Ко мне! — скомандовал Григорий. — Сидеть!

Он открыл лючок у собаки на затылке, что-то нажал и сказал:

— Альба! Это твой новый хозяин!

Альба завиляла коротким огрызком, имитирующим хвост, подбежала ко мне и обнюхала со всех сторон.

— Сидеть! — неожиданно для себя сказал я.

Альба села рядом, ещё раз обнюхала меня и ткнулась мордой в ладонь. У меня в голове всплыло какое-то далёкое воспоминание. Я машинально провёл рукой по голове и похлопал "собаку" по загривку. В ответ же услышал высокий скулящий звук и ощутил новый толчок в ладонь. Странно, я не испытывал гадливости по отношению к собаке, свойственной мусульманам, скорее — наоборот, это было какое-то щемящее чувство, близкое к нежности.