Потянувшись через стол, я беру его за руку, отвлекая его внимание.

— Послушай, Баз, последнее, что я хочу сделать, это вызвать разногласия между тобой и твоими друзьями. Никто не знает, что это, —я жестом указываю на нас, — Но пока я здесь, я хочу посмотреть, куда это поведет. Так что, если это означает, что мне нужно доказать твоим друзьям, что я не представляю угрозы, я сделаю это. Как насчет ужина? Или мы можем заглянуть в клуб?

При этом предложении его лицо мрачнеет.

— Им это не понравится, но, если тебе будет комфортно снова находиться рядом с кем-то из них, особенно с Трентом, я смогу... я посмотрю, что можно сделать.

Я победно улыбаюсь, целуя его в щеку. Я доедаю большую часть свежих фруктов на своей тарелке и снова поворачиваюсь к холмам. Баз не лгал, говоря, что парни не обрадуются, если я вмешаюсь в их жизнь, но после того, как они пытались запугать меня прошлой ночью, они это заслужили. Я буду играть роль милой «девушки», но они не будут знать, что я рядом, чтобы уничтожить их. Чего бы это ни стоило.

— Не знал, что у тебя есть сестра.

Я замираю с вилкой на полпути ко рту. Страх укореняется в моем животе, когда я пытаюсь понять, почему он сказал это. Я медленно опускаю клубнику, вилка звенит о тарелку, когда я поворачиваюсь к Базу, краска медленно сходит с моего лица.

— Как ты...?

Я даже не могу закончить предложение. Меня бросают в петлю, потому что это именно то, от чего я старалась держаться подальше. Баз вспомнил меня. Две мои жизни столкнулись.

Маккензи и Скарлетт.

Настоящая я и лжепророк.

— На гала концерте я слышал, как ты разговаривала с Авой.

У меня сжимается грудь, когда я слышу ее имя. Я все еще не хочу думать о том, что я, вероятно, никогда больше ее не увижу. Она стала маленьким кусочком рая, в то время как я имела дело с придурками из Шестого Круга Ада.

Я прокручиваю в голове наш с ней разговор и мысленно проклинаю себя, что пролила часть своей настоящей жизни. Он услышал. Теперь это невозможно отрицать. Теперь это просто игра в ожидание, чтобы увидеть, сложит ли он кусочки головоломки вместе.

Я сглатываю, стараясь удержать дрожь в своём тоне. Сама мысль разговора о Мэдисон с Базом, кажется неправильной, но в каком-то смысле также я чувствую себя вправе разделить с ним эту часть своей жизни. Мне просто нужно немного исказить правду.

— Та подруга, о которой я тебе рассказывала? — он молча изучает мое лицо, ожидая продолжения. — Я действительно говорила о своей сестре. Не знаю, почему я сразу не сказала. Может, потому что я стараюсь не думать о ней слишком часто, но это невозможно. Она повсюду. Даже когда я хочу, чтобы ее не было.

Глаза База смягчаются, а мои начинают щипать. Это даже не для шоу. Каждый раз, когда я произношу ее имя вслух, это возвращает меня назад. Это возвращает меня к боли, которую ее смерть принесла нашей семье.

— Мы были близнецами, — шепчу я, мое горло сжимается от волнения. — Она всегда была такой... красивой и необыкновенной, и по сравнению с ней я всегда была второй. Для нее это постоянно было соревнованием. У нее было все на меня, и она знала это, но все же, казалось, она всегда должна была давить сильнее. Оставить меня в пыли только для того, чтобы показать, чего я стою.

Слеза скользит по моей щеке, и я сердито смахиваю ее, ненавидя себя, что после девяти гребаных лет я все еще не могу держать себя в руках, когда дело доходит до Мэдисон.

Временами мне хотелось ее возненавидеть — черт, какая-то маленькая частичка меня все еще ненавидит. После всего, через что она заставила меня пройти после того, как она обращалась со мной, когда мы перешли в среднюю школу, я должна презирать свою сестру-близнеца. Я должна была сказать «скатертью дорога» после ее смерти и продолжать жить необыкновенной жизнью. Но большая часть меня, которая любит ее, не позволит этому произойти. Я люблю Мэдисон, несмотря на все плохое.

— Маккензи, тебе не обязательно заканчивать. Я все понимаю.

Понимание на его лице заставляет меня покачать головой, потому что он не понимает. Даже несмотря на то, что мы ненавидели друг друга, я все еще любила свою сестру всем сердцем, и без нее я увядала. Я умирала без своей второй половины.

— Даже несмотря на то, что мы дрались как ненормальные, она все еще была той... кем не была я. Я смотрела на нее снизу вверх. Она была прекрасной версией меня самой, в которую я хотела бы однажды превратиться. В ночь ее смерти, мы поссорились. — я невесело смеюсь, шмыгая носом. — Мы всегда ссорились, так что это не стало сюрпризом. Но... я все думаю, может быть, если бы я сделала что-то другое, то, возможно, она все еще была бы здесь. Возможно, у нее имелась бы возможность прожить свою жизнь гораздо лучше, чем я прожила свою.

Баз подтаскивает мой стул к себе, наклоняясь ко мне так, что наши взгляды оказываются на одном уровне. Нежным прикосновением, которое так не похоже на него, он смахивает слезы с моих щек. Мы смотрим друг на друга. Я, мои глаза, блестящие от слез, и он, выглядящий нежным и хорошо собранным. Мое сердце начинает злиться, потому что, хотя он вытирает мои слезы, его друзья и, возможно, даже он сам приложили руку к смерти Мэдисон. Приложил руку к тому, чтобы отнять ее у меня.

Я стискиваю зубы, огонь внезапно разливается по моим венам.

— Но она никогда этого не сделает. Она никогда не сможет жить так, как ей всегда было предназначено, потому что кто-то думал, что может играть в Бога. Кто-то взял на себя смелость забрать ее у меня. Чтобы разрушить мою семью. И самое главное, я до сих пор не понимаю, почему. Все эти годы спустя у меня все еще нет ответов, в которых я нуждаюсь.

Лицо База затуманивается гневом.

— Ты хочешь сказать, что они так и не поймали этого сукина сына? Разве это не парень, с которым она встречалась?

И вот тут-то все усложняется. Потому что я сказала, что моя лучшая подруга переехала, и ее парень причинил ей боль. Как, черт возьми, я могу связать обе истории, не всколыхнув его память?

— Моя сестра рассердилась, когда нам пришлось переехать. Она должна была оставить своих друзей и своего парня. Иногда, она никому не сообщала, что уезжала к нему в гости. И однажды ночью она просто не вернулась. Ее тело нашли спустя несколько дней. У него было алиби, так что это мог быть кто-то другой. Возможно, так оно и было.

— Но ты в это не веришь.

Я оглядываюсь на него.

— Нет. Не верю. Он одурачил всех остальных. Всех, кроме меня.

Баз проводит пальцами по волосам и резко вздыхает.

— Мне очень жаль, Маккензи. Я понятия не имел.

Я втягиваю воздух и заставляю себя улыбнуться. Сжимаю его руку, которая все еще накрывает мою.

— Все в порядке. Я не хотела так нагружать, но... еще я очень рада, что ты знаешь. Я никогда никому этого не говорила.

Удивление мелькает на его лице.

— Никому?

Я отрицательно качаю головой.

— Ее смерть стала причиной моего отъезда из Калифорнии. Наша семья уже никогда не была прежней, и мне просто нужно было начать все сначала. Там, где я не была бы окутана воспоминаниями о ее смерти. Никто из моих друзей на Восточном побережье не знал обо мне ничего настоящего. Все во мне ложь. А теперь, — я резко выдыхаю, — Ты знаешь почему.

— Ты когда-нибудь жалеешь, что покинула город?

Я поджимаю губы, обдумывая это.

— Иногда. Но не думаю, что выжила бы, если бы не это. Я находилась в темном месте. Не думаю, что люди понимают, насколько близки близнецы. Не иметь ее рядом, когда она мне нужна... пытка. Абсолютная пытка.

— Чтобы начать все сначала, нужно много мужества.

— Или трусости, — бормочу я.

Он становится серьезным.

— Не делай этого. Не принижай себя и свои

решения. Ты сильная, что бы ты о себе ни думала.

Мой подбородок дрожит.

— Ты действительно так думаешь?

Баз улыбается. Появляется маленькая ямочка на левой стороне его лица, из-за чего мой живот ныряет с плавающим ощущением. Его ямочка редкое зрелище, может быть, потому что он редко улыбается так, а когда улыбается? Он оказывает на меня такое обольстительное действие, что у меня чуть не вырывается из легких дыхание.