– Что-то мне не верится, мой добрый друг.

– Сан Марко непременно должен одержать победу. – твердо сказал он. – Послезавтра сюда прибудет Дож. Он мог бы появиться раньше, но дела заставили его Высочество не прийти. Это сыграет нам на руку. Он своими глазами увидит в последний день истинных воинов.

– И как ты собираешься приструнить выскочек, если даже шлем не смог снять с этого жалкого раба? – они шли стремительно, и в каждом их шаге угадывалась животная агрессия и лукавство.

– Есть разные уловки. Завтра я посмотрю, на что они способны. Если пройдут в третий тур – может быть, натравлю друг на друга Риккардо и мальчишку в шлеме. За пылкость сниму с игр. Мальчишку.

– Вот ты какой! – рассмеялся Алессандро.

– Пока раздобудь мне яду. Ты, как ищейка, знаешь всё и вся.

– Ты что, собрался травить его в прямом смысле? – взволновался он.

– Нет. Ты что. Марать руки об эту малолетнюю деревенщину – не слишком ли жирно будет? Ты добудь, потом увидишь.

– Хорошо, друг мой. – улыбнулся Алессандро. Они разговаривали так, будто бы обсуждают погоду или завтрак – жеманно и без особых чувств.

Учитель хотел оказать помощь Эрис, но она отказалась, кое-как перетянув руку до крепости.

– Как попадём в крепость, я сама всё сделаю.

– Эрис, ты – молодец. Так держать. – сказал осмелевший Ахиллес.

– А ты – нет! Ты подвёл нас. – строго ответила она. – Завтра не повтори ошибки.

– Ладно-ладно. – он с нахальным выражением лица поднял руки вверх. Эрис чуть было не сцепилась с Ахиллесом.

– Тебя заразил Персиус?! – сверкая глазами рявкнула Эрис, но ребята успели их растащить.

Ахиллес ухмыльнулся и отошел к своей лошади.

– А ты что стоишь? – обратилась она к Георгиусу. – завтра не тормози, а то я задам тебе, как следует. Не подведи нас! – воскликнула она, подбадривая его.

Команда Дорсодурро во главе с учителем была настолько подавлена, что не дожидаясь окончания игр, выпросила у Тарроса отправления домой. Тот безразлично согласился.

Они вернулись в крепость. Погода испортилась. Над морем повисли глухие тучи. Волны с остервенением бились о прибрежные скалы и помост. Слышались крики буревестника. Ветер играл его длинными крыльями, переворачивая птицу в воздухе. Но Эрис всегда любила ветер. Только чтобы без солнца. Лучше – в пасмурную погоду. Ей казалось, что он питает её, сливается с душой, задувает внутрь и проходит сквозь, оставляя свою силу ей и унося тревоги. Его аромат каждый раз был новый. Если дуло с гор – пахло цветами и дикими травами. Если с юга – сухой землей и песком. Но самый неповторимый запах – запах дождя, который так редок на Крите. Сейчас же в его благоухании Эрис чувствовала целый букет – амбре моря и ненастья.

Юниоры зашли к себе, а Эрис осталась на мраморной панели между арками у входов в коридоры. Командир Таррос пока не явился, и можно было подышать этим прекрасным ненапряженным воздухом. Не было видно никого. Только часовые несли службу на вышках. И на входе в крепость тоже. Скорее всего, солдаты были заняты делами – готовили для гостей пищу, ухаживали за лошадьми в конюшнях. При всей неприязни к командиру, она призналась себе, что это внушающий уважение поступок – принять критских нищих юниоров у себя дома, накормив их и дав ночлег. Убедить Дожа растратиться на них – для такого дела нужен характер. Пусть это даже в их интересах, всё же, он не обделил никого. Ну, разве только Дорсодурро…

Эрис стояла и подставляла себя первым каплям дождя. Он моросил по каменной кладке, поднимая пыль и разнося волшебный аромат… Шелест капель, переходящий в стук, плеск, нарастающий, будоражил её. Жизненные силы напрягались в жилах Эрис. Спрятавшись за одной из стен, девушка раскинула руки и запрокинула голову. Она чувствовала прикосновение капель, их вибрации… Если бы не этот дурацкий шлем, все было бы еще лучше. Было предзакатное время, но вокруг царила серость и мгла. Эрис озябла, и из-за ноющей руки ей пришлось закончить свидание с природой. Тем более, что часовые увидели командира на мостовой. Она еле расслышала это, но пришлось дать дёру как можно скорее.

Юнцы на радостях сходили с ума. Они шумели, галдели, боролись. Таррос пришёл и по его приказу число стражников увеличили. Это понятно, ведь соперничество нарастало, и могли случиться конфликты.

Эрис зашла к себе и сняла шлем. Наконец-то! Теперь она дождется ночи и непременно смоет с себя соль пота и пыль, так как парни уже успели это сделать в специальном помещении с водой около уборных. Эрис обеззаразила уксусом и перевязала рану. Ей повезло, царапина была неглубокой. Она переоделась в сухую одежду. Голод после такого тяжелого дня дал о себе знать. Учитель принёс ей толстый шерстяной плащ, чтоб согреться. Скрытое тучами солнце недавно село и всех вызвали на ужин.

Принятие пищи обошлось без казусов и скандалов. Азариус и Эллиут принесли ей ужин в комнату.

– Эрис, этим Сан Марко подсобили. – сказал Азариус.

– Да. Хорошо, когда твой наставник – главный судья. – ответила она.

– Нечестные они. А вдруг, мы одержим победу и нам не засчитают? – взволнованно спросил кареглазый плотный Эллиут.

– Главное, мы всем покажем, чего стоим. За остальное – не переживай. – ответила Эрис, не пробуя еды. Она всегда стеснялась есть при людях. Эта проблема присутствовала у нее еще с раннего детства.

– Ты видела, как он взбесился, когда мы вырвали победу? – вдохновленный Никон зашёл в открытую комнату. Это был крепкий, высокий, простодушный паренек. У него уже была не густая, молодая, пшеничного цвета короткая бородка и прямые желто-сивые волосы, подстриженные шапкой до мочек ушей.

– Ну, не говори! У меня до сих пор плечо болит. – буркнула в ответ она.

– Если бы он не был главный, клянусь, огрел бы его, сестра! – вспылил он.

– Да ладно тебе. Не поддавайтесь на провокации. – сказала Эрис.

– Pax cimbi, Marse Evangelista maus! – пошутил он, смеясь.

– Уу… Не богохульствуй! – с деланным испугом воскликнула она. – Ну и память у тебя. В дверях столпились остальные.

Эрис, в длинном плаще, изобразив храмовника Тарроса, с таким же выражением лица, нервозными жестами рук, широко и уверенно шагая, вскочила на кровать, схватив вместо меча свой повешенный на гвоздь лук. Она, выдержав артистическую паузу, откинув плащ, мастерски копировала Тарроса, и таким похожим тембром голоса торжественно воскликнула, смотря возвышенно вдаль, вознеся лук к потолку:

– Pax tibi, Marce Evangelista meus!

Парни схватились за животы. Невозможно было не лопнуть со смеха – так это было похоже. Хохот разлился по длинному коридору. Они не могли остановиться. Но Эрис этого было мало – она спрыгнула с кровати так, как Таррос прыгал с лошади, и принялась ходить между юношами, пристально разглядывая их, копируя Тарроса так, что Андроник просто не выдержал, боязливо воскликнув:

– У меня мурашки по коже, ей-Богу, предо мной Таррос!

– Ну Эрис, ну сестра! – хохотал Никон.

– Что?! – она направлялась к Аннасу, но остановилась, и в командирском порыве развернулась.

– Я не Эрис. – она вплотную подошла и тыкнула пальцем в бороду Никона. – Что это за безобразие? – сказала она, тараща глаза, как Таррос. – Никакой растительности на лице, солдат! – после этих слов разразился гром смеха. – Я запрещаю смеяться не венецианцам. – заключила девушка, ободряюще похлопав по его спине – точь в точь, как это делал Таррос.

– Эрис! – крикнул учитель. Она встала, как вкопанная.

– Что это ты делаешь?! – учитель явно был разозлен.

– Славу Великому Дожу… Делаю… – спешно и с невинным выражением произнесла она уже своим голосом, отчего юноши вновь еле сдержали хихиканье.

– Выйдите! – скомандовал он парням.

Они, виновато опустив головы, вышли.

– Что теперь будет? – испуганно спросил у Софоса Георгиус.

– Я думаю, деду Яннису самому понравилась игра Эрис. – смеялся он.

Но Яннису был не до смеха, хотя в душе он одобрял это представление.

– Эрис. Ты хоть понимаешь, к чему может привести твоё разоблачение?