— Я же предупреждала, что так будет, перед тем, как ты покинула мой мир, помнишь? Да, демону придётся искупить свою вину, и, поверь, он исправит содеянное. Но ты… ты словно чужой человек, который ворвался в мой дом. Впрочем, так оно и есть. Я закрыла свой долг перед тобой, когда разрешила вернуться. Ты слишком эгоистична и самонадеяна. Испачкана грязью и заляпана тьмой.

Она загадочно улыбнулась:

— И всё же мы встретились с тобой. Я тебя вижу, хоть и не чувствую. Лишь догадываюсь о том, что ты испытываешь. Со многими в этих пещерах случаются несчастья, и не все проходят испытание, но есть тот, кто может тебя отсюда вывести. Советую подумать об этом. Удачи.

Как бы помягче сформулировать. От предложения порыскать по пещерам в поисках чешуйчатой задницы, которая в теории должна была меня спасти, я осталась не в восторге. Сама богиня предпочла резво раствориться в воздухе под моим раздражённым взглядом.

— Без магии, оружия, еды и питья?! Имей совесть! — попыталась я возвать к её чувству человеколюбия, покричав в пространство. Однако чувство это у неё, по всей видимости, улетучилось вместе с ней в неизвестном направлении.

Альберта найти, значит, нужно? Мда… Сочувствую. Ему очень некстати вздумалось прятаться по углам от своего будущего семейного счастья.

Вся такая подарочная и жаждущая спасения, бодро пересекла пещеру и направилась в единственный проход, коридор за которым извивался длинным драконьим хвостом, уходя вглубь горы. Пол приобретал все более заметный уклон вниз. Потянуло затхлой сыростью. Стало темнее.

Некоторое время я пробиралась по узкому, петляющему лазу, пригибаясь все ниже, временами едва не становясь на четвереньки, протискиваясь между каменными выступами. После очередного поворота потолок резко ушёл вверх, стены раздались в стороны, и проход стал свободнее.

Вторая пещера, в которой я оказалась, была меньше и мрачнее первой. Мне пришлось перейти вброд ручей, и то, что я первым делом подскользнулась и с размаху шлёпнулась в ледяную воду, настроения не прибавило. Одежда мгновенно промокла, прилипла к телу, с волос стекала холодная вода.

Из множества мелких расселин, расположенных в самых тёмных углах пещеры, в ответ на моё чихание донеслось шипение, шорох и скрип когтей по камню. Спину начали буквально прожигать чужие взгляды — настороженные, испытующие, неприязненные, свирепые. Пристальные. Поэтому когда я, освежённая купанием, выбралась наконец на противоположный берег, то покрепче сжала зубы, выпрямилась и поспешила вперёд, подальше от местных обитателей. Кажется, именно в этот момент я впервые за долгое время испытала сомнения, колебания и чувство собственной незащищённости.

Я шла наугад. Казалось, что прошла целая вечность. Стены сужались и расширялись. Одна пещера сменялась другой. Просторные, сухие и хорошо освещённые и, наоборот, тесные, чёрные, в которых приходилось держаться руками за стены, осторожно нащупывая ногами дорогу, с острыми камнями, которые так и норовили распороть кожу — они образовывали цепь естественных пещер, выкладывая передо мной карту причудливого лабиринта, запомнить который становилось всё сложнее.

Я всё больше тряслась от холода, а замёрзла настолько, что зуб перестал попадать на зуб. Боясь совсем окоченеть и осознавая, что любые остановки в моём положении равносильны смерти, я старалась сохранить надежду выбраться и с упорством продвигалась к цели, но с каждым часом всё больше медлила, теряя силы от давящей головной боли и противного озноба.

В какой-то момент осознала, что торопиться уже не было смысла — мною овладела тоска, отчаяние и лишь желание поскорее забыться, медленная смерть от голода меня пугала ещё больше.

Очень некстати вспомнилось, как Альберт успокаивающе тёрся носом о мой висок, когда я грустила. Интересно, как он там… Наверное, и хорошо, что мы не увидимся. Я боялась представить, чтобы он стоял передо мной — такой знакомый и чужой одновременно, а мне бы пришлось смотреть в его глаза, полные холода и безразличия.

Сердце внезапно сдавило безотчётной тоской, а следом знакомое тепло в груди — потерянное, но не забытое — заполнило душу, обесценивая всё то, что произошло со мной в Бездне.

— Ты определённо делаешь успехи, — безмятежно и ласково поддела меня богиня, — жаль только, что для осознания действительно важных вещей тебе пришлось практически умереть. Ну, и одежду всё же стоило хотя бы снять и выжать. На бога надейся, но и сам не плошай. Слышала о таком?

Она порхала вокруг меня то деловитым мотыльком, сотканным из озорных искорок, то зыбким маревом, похожим на туман, время от времени легко, почти невесомо, касаясь моей щеки.

Я испытала облегчение — такое невероятное и безмерное, а следом ещё больший страх за своего дракона, ведь он тоже оказался без магии в этом лабиринте. Мне вспомнилось его уставшее лицо, тени под глазами, плотно сомкнутые губы, когда он лечил меня.

— Тяжело тебе с ним придётся, ужасно упёртый, никак не примет очевидное. Но ты помни, что драконы не умеют оставлять в беде тех, кто им дорог. Даже если они сами позабыли об этом. А магия… с магией вы потом сами разберётесь. Сейчас не это важно.

Не успела она произнести эти слова, как сзади на нас накатился глухой, раскатистый рокот, своды пещеры содрогнулись, с потолка посыпались струи песка и мелких камней.

— Ну, наконец-то пришёл, — искристый огонёк-богиня воодушевлённо и с нескрываемым восторгом сделал петлю в воздухе.

На мгновение всё стихло, а потом оглушительный грохот вновь сотряс могучие стены, выбив из них фонтан каменной крошки вперемешку с пылью. И опять тишина.

— Пришёл? Это Альберт? Он что, дракон? — ошалело прошептала я, намертво вцепившись обеими руками в ближайшую каменную глыбу из опасения упасть.

— Конечно.

— Но ты сказала, что магии нам не видать!

— Во-первых, я сказала пока не видать. Вы не готовы. Дай вам сейчас силу, сравнимую с божественной, и вы бы обезумели от эйфории вседозволенности не меньше, чем в Бездне. Разве ты, оказавшись в моём мире, получила всю силу разом? — богиня взметнулась вверх ослепительным сгустком света, замерла на пару мгновений, а затем безмятежно и плавно спустилась вниз. — Во-вторых, у Альберта это просто особенность расы. Для него превращение в дракона настолько же естественно, как для тебя моргание глаз. Куда сложнее будет превратиться в человека.

— И что мне с ним делать? — расстерянно спросила я.

— Как что? Любить, — хитрая мелочь радостно засияла всеми цветами радуги.

До нас вновь донёсся приближающийся мощный гул — дракон шёл напрямик, ломая горную породу, сминая её как карточный домик.

— Но мы же отдали дар истинной пары… — пролепетала удивлённо я, даже не надеясь, что она меня услышит за шумом.

— Да, отдали, очень жаль. — искорки закружись вокруг меня мерцающим кольцом, вокруг нас вновь повисла тишина. — И всё же… Почему ты загрустила при воспоминании о нём? Я ощутила твою печаль. Почему он пришёл сюда, к тебе? Я верю в то, что сейчас вас связывают общие воспоминания, доверие, понимание, близость и куда более глубокая привязанность, чем это было, когда вы встретились впервые. Дар действительно толкал вас друг к другу, усиливал влечение и разжигал страсть, но, поверь, нельзя связать сердца, полные ненависти и эгоизма. У тебя будет время подумать об этом и о том, зачем вы оказались в этих пещерах и почему я вам не помогаю. А, может быть, и не будет. Но, знай, с момента попадания сюда вы сами несёте ответственность за ваши чувства и будущее. Я лишь приму ваш выбор.

От волнения я не сразу заметила, что богиня исчезла. Одно моргание глаз — и последняя стена, разделяющая нас с Альбертом рухнула. Я задрала голову наверх и невольно залюбовалась тем, как чешуя на его шее завораживающе поблёскивала в отсветах светящихся кристаллов и пламени. Дракон навис надо мной и защищал от падающих камней. Закрыла глаза, наслаждаясь разлившимся по телу приятным теплом, наполняя покоем, даря чувство защищённости.