Она встала и тут увидела его.

Жеку...  Григория Григорьевича.

Тот расположился за столом у противоположной стены и сосредоточенно изучал статью на экране компьютера. Рядом лежала стопка учебников и тетрадей.

У Алёны дико заколотилось сердце и взмокли ладони.

Она впилась в Онежина взглядом. Сегодня он был в классическом профессорско-академическом наряде – в брюках, рубашке с галстуком и вязаном жилете в трогательный ромбик.

Но образ  портили обтянутые жилетом мощные плечи. Они как-то не вязались с обликом кабинетного заучки. А еще он закатал рукава рубашки до локтя и выставил напоказ всему свету свои крепкие волосатые предплечья в цветных татуировках.

И сразу становилось понятно, что профессор далеко не так прост. И в его жизни есть место разным другим интересным вещам, кроме монографий, статей и библиотек.

Алёна жадно впилась глазами в скалящего пасть волка на его руке и чуть не споткнулась на шпильках.

Подойти или нет? Поздороваться, спросить, как дела? Но он-то за эти дни ни разу не написал, не поинтересовался, как у нее дела! Значит, еще не остыл? Все еще думает?

Или между ними все кончено раз и навсегда, а ей невдомек, потому что она так и не научилась играть в эти игры? И не понимает, когда  пора заканчивать одну игру  и начинать другую, с другими участниками? Динь-дон, кто не нужен – вышел вон?

И хорошо, что не решилась подойти. Потому что профессор, разумеется, оказался в библиотеке не один, а своими преданными учениками. Точнее – ученицей.

Красавицу Веронику, видимо, укусил книжный червь и заразил ее одержимой любовью к учебе.

Интересно, она хоть на шаг отходит от своего научного руководителя?

Вероника выскочила из-за стойки и притащила Онежину стопку учебников. Тот поблагодарил вполголоса, не отрываясь от монитора.

Но Вероника не отставала. Она подвинула свой стул – уж так близко подвинула, все равно что на колени к профессору села, никакой разницы, бедром точно его бедра касается! – и начала что-то выспрашивать, сунув Онежину под нос тетрадь с расчетами и тыча карандашом в страницу.

Онежин утомленно вздохнул, насупил бровь, вчитываясь, и задумчиво погладил ладонью укороченную бороду.

Алёна проглотила комок в горле и прошла к столику библиотекаря. Взяла методичку, повернулась, чтобы идти к своему столу, и тут-то он ее и заметил.

Он поднял голову от тетради и их глаза встретились. Секунду он просто смотрел на нее, а потом насмешливо дернул уголком рта, едва заметно кивнул ей, и двинул стулом, будто хотел встать. Но Вероника настойчиво потеребила его за рукав, добиваясь внимания, и он отвернулся, чтобы ответить.

А Алёна вдруг ужасно разозлилась. Она выпрямила спину и быстрым шагом прошла мимо, чувствуя холодок на бедре каждый раз, как ее нога мелькала в умопомрачительном разрезе на юбке. Каблуки цокали, как кастаньеты.

Она надеялась, что дефиле вышло эффектным. Между лопаток, в вырезе «капелька» под пуговицей, стало жарко – надо полагать, профессор Онежин все же буравил ее спину взглядом. Но уверенности в этом не было.

Как бы то ни было, с места он не поднялся и следом за ней не пошел.

– Разве это та самая методичка? – удивился Валентин. – Мне кажется, ты ошиблась. Эта называется «Физика кварк-глюонной плазмы для "чайников"». По-моему, мы такое не проходим.

– Слушай, что-то я не в настроении сегодня заниматься. Давай лучше погуляем. Я тебе потом все объясню и помогу решить.

– Ну ладно, – пожал плечами Валентин, встал, приложил руку к сердцу, и отдал шутливый поклон. – Как скажешь, моя принцесса. Я весь в твоем распоряжении.

Лицо он при этом сделал счастливо-влюбленным.

– Молодые люди, потише, вы не в цирке, – постучала на них карандашом библиотекарша. Стало ясно, что реплику Валентина хорошо услышали во всех концах зала.

Алёна незаметно скосила глаза. Онежин откинулся на спинку стула, сложил руки на груди, и с невозмутимым видом наблюдал за спектаклем. Вероника что-то весело сказала ему, кивнув в сторону Алёны с Валентином, Онежин ответил коротко, без улыбки.

Разъяренная Алёна схватила учебники и зашагала к выходу. Валентин догнал ее и подхватил под локоть.

«Вот теперь точно все, – горестно думала Алёна. – Конец игре. Нет, профессор. Я больше не позволю вам дергать меня за косички».

«Вот и сказке конец, а кто слушал – молодец», тихо повторила Алёна себе под нос и вздохнула. Шел второй час ночи, а она ворочалась в кровати и не могла уснуть.

И думала, думала, думала...

Все сказки заканчиваются. Одни заканчиваются хорошо, другие – плохо. А есть сказки, которые заканчиваются… ничем.

Лягушка превращается в принцессу, но возвращается в болото, потому что жить в болотной тине ей привычнее, чем во дворце.

Серый Волк помогает герою выполнить квест, но потом уходит в лес. Потому что он гордый дикий зверь и первым не прибежит на свист, и не станет скулить, ластиться и поджимать хвост.

Ну а Принц… у Принца все хорошо.  За него можно только порадоваться.

Сказка закончилась, жизнь идет дальше, но на сердце неладно, и хочется плакать, хотя полно поводов веселиться.

Вот чем не повод для веселья: в пятницу у Алёны случилось первое настоящее свидание.

Сбежав из библиотеки, Алёна с Валентином отправились гулять под сентябрьским дождем. Валентин был мил и любезен, нес над спутницей раскрытый зонтик, купил стаканчик горячего какао с зефирками и развлекал рассказом о том, как ему удаляли зуб мудрости. Сценку в кабинете стоматолога изобразил так, что Алёна невольно покатилась со смеху, какао пошел у нее носом, от чего смеялись уже оба.

Хорошее получилось свидание, правильное. Именно такое, какое когда-то рисовалось в ее мечтах.

...Но почему-то время от времени у Алёны начинала дрожать губа, глаза щипало от слез, и становилось так грустно, что даже какао с зефирками не помогало.

Валентин проводил ее до дома и целомудренно поцеловал в щеку на прощание.

– Спасибо за отличный вечер, – сказал он, как воспитанный мальчик.

– И тебе спасибо, – неловко улыбнулась Алёна. Она боялась, что Валентину вздумается полезть к ней с настоящими поцелуями. – Я помогу тебе с лабами. На следующей неделе, хорошо?

– Думаю, не обязательно их делать, раз Онежин свалил! С Борисычем я уж договорюсь, – оптимистично решил Валентин, а Алёна горько вздохнула.

 – Завтра идем в бар к Кощею? У тебя пригласительные или нас так пустят?

– Так пустят, – пообещала Алёна, но в душе засомневалась. А вдруг владелец бара забыл ее? Надо на всякий случай заранее позвонить и уточнить, чтобы не попасть впросак.

Завтра ее ждет еще один отличный вечер, и она будет веселиться от души. А что ей еще остается?

Но если днем и удавалось отгонять непрошеные мысли, то ночью сладу с ними не было. Она не хотела вспоминать об Онежине, но думала о нем круглосуточно. Обида и недоумение тисками давили грудь.

Выходит, все же покривил душой Жека, когда сказал, что ему нравится в Алёне абсолютно все, и она для него как открытие!

Почему тогда он так легко сбросил ее со счетов?

Теперь ему интересна другая? Эта липучая красотка Вероника?! Она будет писать под его руководством курсовой проект и заниматься с ним наукой дни и ночи. Настроена она по-боевому, а этот горе-профессор, похоже, и не сопротивляется ее напору. Принимает его как должное.

А вот что бы он сказал, если бы Алёна пришла к нему делать проект?

Алёна представила, как сидит рядом с ним, а он объясняет ей сложные места, и хвалит ее. Он бы положил руку на спинку ее стула, и они вместе склонились бы над конспектом, а потом, может быть, он поцеловал бы ее.

Когда фантазия дошла до этого момента, Алёна вспыхнула и подскочила в кровати.

Нет! Целоваться со своим научным руководителем запрещено. Неизвестно кем, но запрещено. Это безобразие, и все тут.

Студентки вечно влюбляются в преподов, но из этого редко выходит что-то толковое. Хорошо, что Онежин отказался вести у них курс. Ей было бы невыносимо сидеть на его лекциях.