Жанна всплеснула руками, показывая, что лишилась дара речи и ей нечего сказать на такой бред. Потом она уронила руки и долго смотрела на Алёну скорбным взглядом.

Наконец, тщательно выверенная пауза закончилась. Жанна произнесла печально:

– Вот как? Значит, вот так ты решила поступить? Значит, вот она благодарность за…

– Жанна! Прекрати!

Теперь пришел черед Алёны изумляться. Никогда, никогда дядя Рома не поднимал голоса в семье!

Нет, она знала, что он умеет и орать, и ругаться, и устраивать разносы. Он же большой начальник и успешный бизнесмен. И не может позволить себе быть простодушным добряком с подчиненными.

Но кричать дома! Да на Жанну, которую он обожал!

Алёнина мама приложила руку к сердцу.

– Хватит давить на девчонку! Ты ее совсем замордовала, – продолжал дядя Рома сердито. И вдруг осекся и продолжил ласково: – Жанночка, ну что ты строишь из себя злую королеву? Алёна уже не маленькая. Надо ей идти в мир своими ногами. Они у нее крепкие, сильные, и голова на плечах есть. Мы ей поможем, если она позволит. Алёна, захочешь сама зарабатывать на жизнь, у нас в офисе нужны курьер и наборщица.

–  Спасибо, дядь-Рома! Наверное, воспользуюсь! – просияла Алёна. И решила, что маму нужно дожимать, пока она в ступоре.

– Мам, мне правда понадобится помощь. Только ты можешь помочь, больше никто. Дело в том, что наш проректор решил избавиться от террариума. Вот биологи и раздают ящериц желающим. Может, ты поможешь найти для них спонсора и помещение? Иначе их на улицу выкинут!

– Ну конечно! Мне на работе больше ведь нечем заниматься, кроме как искать дом для крокодилов и тараканов! – парировала мама язвительно. – Я прекращаю этот разговор. Мне нужно обдумать, как отнестись к твоим заявлениям.

Оставив за собой последнее слово, несгибаемая Жанна королевской поступью вышла из комнаты. За ней шмыгнула чему-то улыбающаяся домработница Люба.

Алёна и дядя Рома посмотрели им вслед, синхронно вздохнули и повернулись друг к другу.

– Жанна поможет, – успокоил ее дядя Рома. – Да я сам стану спонсором для ящериц! Считай, эта проблема решена.

– Что бы я без тебя делала, дядя Рома…

– Давай теперь другую проблему решать. Рассказывай, что случилось. Почему тебе вдруг в вузе стало некомфортно, и почему уехать хочешь, и все прочее. Влюбилась, да? А он с другой крутит? Или лапши тебе на уши навешал, а потом бросил? Не переживай. Все решим, и все исправим. Ну, и кто он? Тот байкер, да? Он у вас учится? Давай я с ним поговорю по-мужски…

– Да, он, – выдавила Алёна. – И он у нас в университете. Но не учится… преподает. Оказывается, он мой новый профессор и все это время… разыгрывал меня. Да, вешал лапшу, но не в том смысле, в каком ты думаешь. У нас… ничего такого не было.

– Так, – сказал дядя Рома после паузы. – Дело, вижу, полный швах. Садись на диван и рассказывай с самого начала.

Дядя Рома выслушал Алёну молча. Изредка задавал уточняющие вопросы. Иногда хмыкал или угугукал, выражая сочувствие. Пару раз сочно хохотнул, когда Алёна описывала приключения в мастерской Черномора-Каримыча и в Кощеевом баре. Но ни разу не нахмурился и не покачал головой с укоризной.

И поэтому Алёне говорилось легко. Она рассказала даже больше, чем планировала. Но дяде Роме можно. Он с детства покрывал ее проступки и оправдывал перед мамой.

Когда Алёна закончила, он вздохнул и задумчиво почесал щеку.

– Мда, – заговорил он. – Вот и сказочке конец. А кто слушал – огурец.

– Думаешь, я поступила неправильно?

– Ты? Правильно. Гришка накосячил, факт. Все-таки надо бы мне с ним поговорить по-мужски.

– Нет, пожалуйста, не надо! Да, он поступил некрасиво. Неэтично. Но ведь пытался извиниться, – Алёне вдруг захотелось оправдать Онежина хоть в чем-то. – Да я тоже… накосячила. Обидела его...

– Обидела, – легко согласился дядя Рома. – Оба вы хороши, детишечки неразумные.

– Он-то не детишечка. Ему уже тридцать и он профессор.

– Ха! Тридцать! Сопляк. Хоть и профессор с бородой. Алёна, послушай и запомни, – проникновенно сказал дядя Рома, подняв указательный палец. – Мы, мужики, и в тридцать, и в сорок, и в пятьдесят остаемся пацанами. До седых усов. Мы валяем дурака, играем в машинки и постоянно изображаем из себя кого-то другого. Кто-то косит под крутого мужика, кто-то – под веселого балбеса… Когда вы рядом – в смысле, вы, жены, дочери, – мы помним, что надо вести себя по-взрослому. Быть серьезными, ответственными и все такое прочее. А когда вас рядом нет, мы отрываемся по полной. Но иногда проверяем – готовы ли вы принять нас такими, какие мы есть? Не только профессорами и бизнесменами, но и балбесами, разгильдяями и даже полными придурками. Со всеми нашими закидонами, мальчишескими увлечениями, стрелялками, банями, гаражами и железяками.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, – задумчиво сказала Алёна.

– Ты вообще умная девочка.

– А Онежин, значит, – взрослый балбес? – уточнила Алёна.

– Как и мы все. Но балбесы тоже разные бывают. Бывают мужики, которые в мелочах красавцы, а в целом – с гнильцой. Как, прости, твой родной папаша Ярослав. Но бывает наоборот: по мелочи мужик чудит, зато в основном, по сути своей он … ну, настоящий мужик.  Вот Гришка твой – он к какому типу относится?

– Наверное, ко второму. Я надеюсь…

– Давай разберемся. Смотри, ты с ним себя чувствуешь как за каменной стеной? Он о тебе заботится?

– Да. Он вообще внимательный. Почти как ты.

– Рядом с ним ты чувствуешь себя особенной? Как будто ты сильнее, красивее, умнее, круче? Как будто ты меняешься? Хотя это понятно без вопросов, – он махнул рукой. –  Ты в эти дни другая стала. Это даже Жанна видит. Потому и беспокоится. Хотя радоваться надо, на мой взгляд. Но мамы всегда тревожатся, когда ребенок становится взрослым и поступает по-своему.

Алёна кивнула.

– Он на тебя ворчит?

 – Да! Это обидно.

– Но не психует, не орет? Не заставляет делать то, чего не хочешь?

Она отрицательно покачала головой.

– Выслушивает тебя?

Она кивнула.

– Ну так я тебе скажу, – торжественно подытожил дядя Рома. – Гришка – нормальный мужик, порядочный. Хоть и балбес по мелочам. Я б хотел такого зятя.

– Дядя Рома! – Алёна вспыхнула.

– Что дядя Рома? Я пятьдесят лет дядя Рома.

– Да откуда это все это знаешь? Все по полочкам разложил! Гуля и то так не умеет.

– Мне же не двадцать лет, как твоей Гуле. Знаю, о чем говорю. Давно и счастливо женат. У нас с твоей мамой именно так дела обстоят. Это работает в обе стороны. Слушай, что еще скажу… – дядя Рома вдруг озорно усмехнулся. – Мне вот кажется, Гришка в тебя втрескался по уши. Но решил, что будет обидчивым и гордым. Такие как он терпят-терпят, а потом раз – и упрутся рогом. Поэтому следующий шаг должен быть твой. Позвони ему, что ли...

– Нет, – Алёна моментально окаменела. – Не хочу. Дядя Рома, может, ты все правильно говоришь, но я все равно не уверена. Мне нужно… обдумать, как относиться ко всему этому.

– Ты вся в маму, – улыбнулся дядя Рома. – Жанне не хочешь рассказать про Гришу?

– Ни за что на свете!

– А зря. Мне кажется, она поймет. И еще что-то посоветует. Все-таки я мужик, и всех тонкостей ситуации мне не уловить. Могу за Гришку сказать: сильно винить его не могу, хотя и врезал бы ему разок для острастки.

Алёна улыбнулась, представив, как невысокий и упитанный дядя Рома, бывший домашний мальчик, отвешивает Онежину оплеуху, а тот покорно ее принимает.

– Но и ты права, – дядя Рома встал с дивана и одернул рубашку. –  Поэтому… да, подумай. Но не очень долго. А то как бы поздно не было.

В голове у Алёны творился кавардак.

Нужно срочно решить несколько вопросов, и каждый жизненно важен. Все, что она сейчас сделает, любое ее слово или поступок, определит ее будущее.

Но Алёна не знала, что делать. Ни один план не казался верным.