− Так и есть, − без улыбки подтвердил Сефу. − В аэропорту Хургады стоит мой самолет. Через два часа вылетаем в Асуан. Из Асуана до Филе десять минут по водам Нила − и мы на месте. Если вам, молодой человек, так нравится нырять, в Дуат войдете первым.

Я думала, под тяжестью металла наш самолет упадет с необъятных египетских небес прямо в бесконечные египетские пески, обезобразит аскетичный пейзаж километровой воронкой. Самолет под завязку загрузили оружием. Базуки, автоматы, ящики с боеприпасами − чего там только не было. В салоне едва нашлось место для пассажиров. Судя по всему, господин Сефу не слишком верил в силу браслета Маат и предпочел вооружиться более понятными ему инструментами и методами решения сложных проблем. Мы везли в Асуан целый арсенал. Хватит, чтобы развязать небольшой международный конфликт, повоевать недельку с огоньком и спалить половину страны.

В самолете я думала об Анубисе, который больше не подает знаков, не идет за мной по пятам и никого не наказывает. Кем я окружена, если задуматься? Кто эти люди? Везут меня куда-то на заклание, а ему и дела нет. Устал, разуверился в том, что я способна помочь ему? Или ждет своего часа? Или здесь, на земле Египта, где не протолкнуться от богов, решающих свои проблемы руками людей, он ограничен в действиях и возможностях вершить свой знаменитый суд? Почему Анубис отдал пантеру и скарабея именно Шенти? Ведь мог найти более надежного хранителя, чем умирающий старик. Я не понимала, и это сводило с ума. Лезли в голову мысли, что все делаю неправильно, иду не туда и не с теми.

Вдруг Анубис сейчас бьется в другом измерении с Сетом и молит о помощи, только я не слышу?

Или одинокий и покинутый, отчаявшийся получить поддержку, вернулся в свою тайную усыпальницу и смирился с судьбой? Почему я не чувствую его подле себя? Дома казалось, кто-то постоянно дышит мне в шею, а сейчас ощущаю только пустоту, более тревожную, чем тот шепот и то дыхание. Брошена и забыта тенями, от которых не чаяла сбежать. Теперь призываю их, но ответа нет.

И самый главный вопрос − с какой стати я так присохла мыслями и сердцем к чужому богу, которого живьем никогда не видела? Он вообще существует? Собирается хоть что-то предпринять, если так добивался моего участия?

Мои сомнения быстро передались другим членам нашего разношерстного воинства.

И началось.

− Послушай, сестра. Ты видишь, как все серьезно? − прицепилась ко мне Рахема, когда в Асуане мы наблюдали за выгрузкой из самолета ящиков с оружием. − Это уже не шутки. Ты уверена в себе? По-моему, не уверена. Ты боишься, но не хочешь признаться в этом. Отдай браслет мне. Все поймут. Битва с Апопом − это наши дела, Полина. Лишь тот, кого ведет любовь, может выиграть это сражение. А я иду либо вернуть Александра, либо умереть. Мне этот браслет нужен как никому, − нетерпеливо и отчаянно нашептывала она, а пальчики невольно тянулись к моему украшению. Я двигалась, двигалась от нее в сторонку, но это не слишком помогло. Рахема следовала за мной, вернее, за браслетом, как подсолнух за светилом, глаз с него не сводила.

Я обещала подумать. С безумно влюбленными вообще трудно вести осмысленные дискуссии. Все аргументы разбиваются об их уверенность в собственной правоте. Что хорошо для их любви, то мир обязан принять с покорной благодарностью, иначе ему не поздоровится.

В Асуане оказалось теплее и менее ветрено, чем в Хургаде. Говорят, строительство Асуанской плотины изменило климат этих мест. Воздух пропитался влагой, хотя пустыня не сдавалась, упорно наползая на западные берега Нила. Только что проснувшийся город приглянулся мне своей нубийской ноткой во всем − в темных, как эбонит, невозмутимых лицах горожан, в оформлении улиц и зданий, в ароматах и мелодиях местных кафешек. На вид провинциальный, ленивый городок с потрепанными домиками белого и песочного цвета, утопающий в пышной зелени и пальмах, он показался более африканским, чем другие известные мне египетские города.

В отеле, куда мы заехали, чтобы передохнуть перед решающим путешествием в Дуат, ко мне подошел Сефу. Я попалась ему на глаза, когда мрачный ушепти Сета отправился выбрать яхту для нашего путешествия по Нилу к острову Филе.

− Девчонка, − произнес он, кусая губы, как нервный подросток. Мысль, что такому крутому господину приходится обращаться с просьбой ко мне, такой недостойной, добивала гордеца. − В последний раз говорю − еще не поздно отдать мне браслет. И можешь отправляться домой. Я сам посажу тебя на самолет. Развлекайся, живи как жила. Для тебя все это только приключение, блажь, а для меня битва всей моей жизни.

Я подумала, что если пропущу его слова мимо ушей, мне все равно ничего не будет. Куда он от меня денется? Придется смириться с моими капризами.

Есть совершенно не хотелось, но любезный Вазир Гаяз уломал меня и Кирилла составить ему компанию. Мы спустились в ресторан, где доктор на свой вкус заказал еды на роту. Пришлось отведать нубийской кухни − эклектичной, простой и нереально острой. Мне понравились лепешки, заправленные фасолью и суп молокея на бульоне из кролика. По крайней мере, эти блюда не вызвали пожара в желудке. А вот от печени верблюда и фаршированного голубя я наотрез отказалась. Я старалась не смотреть на мужчин, когда они принялись уплетать эти стремные деликатесы. Даже не знаю, что это − погоня за новыми ощущениями, или сильной половине человечества действительно все равно, кого есть, лишь бы с кетчупом?

− Дитя мое, − прочувствованно обратился ко мне Вазир Гаяз, когда принесли кофе и кальян. − Помните, я родился ушепти Анубиса. И если уж Анубис собирается что-то предпринять, лучшего товарища, чем я, ему не найти.

С чем тут спорить? Я кивнула:

− Профессор, вы на египетской мифологии собаку съели, вам виднее.

− Я вижу, что у вас сердце не на месте, − принялся обхаживать меня Гаяз. − Вы сомневаетесь, правильно ли поступаете? И вы боитесь.

Все сговорились попрекать меня этим страхом.

− Не стыдитесь, вас никто не осудит. Вы просто девочка, которую обстоятельства взяли в оборот. Я благодарен вам за то, что вы доставили браслет Маат в Египет. Если бы Анубис хотел от вас большего, он давно бы дал понять. Как я догадываюсь, Анубис молчит? Не означает ли это, что пора снять с себя лишнюю ответственность, и позволить профессионалам сделать свою работу? Теперь браслет Маат должен быть у меня, Полина. Уверен, именно этого хочет Анубис. Подумайте над моими словами. Время еще есть.

− Что-то наш добрый доктор Гаяз сменил пластинку. Очень странно, − заметил Кирилл, когда Вазир отлучился помыть руки. − Полина, не расслабляйся. Мне эти разговоры не нравятся. Будь начеку. Даже не думай расставаться с браслетом. Помни, он тебя защищает. Но если станет совсем туго, я всегда рядом. Если уж без браслета Маат нельзя отобрать перо у Апопа, в пиковый момент я готов взять это на себя, и проучить рептилию по полной программе. Я не из тех мужчин, кто станет спокойно наблюдать, как хрупкая девушка в одиночку бодается со змеем.

Суета вокруг браслета привела лишь к тому, что я стала всерьез подумывать, не примотать ли мне его к себе скотчем? Все участники нашей компании нет-нет да и бросали жадные взгляды на мою руку.

За час до заката, когда сланцевые небеса слились по цвету с мутными водами Нила, мы погрузились на яхту и отбыли к острову Филе.

На пристани застыли туристические теплоходы − настоящие плавучие фешенебельные гостиницы, которые после круиза по местным островам отправлялись к Луксору. Вокруг сновали филюги с косыми треугольными парусами, катера, множество яхт всех фасонов и размеров. Нил обдавал волнами свежести и покоя. Идиллическая картинка туристических пейзажей с открыток двадцатого века − хоть сейчас в рамку и на стену в гостиной, чтобы возвращаться в мягкий вечер Асуана всякий раз, когда за окном бьет в стекла колючий снег.

Напряжение в нашей компании нарастало, хотя никто и слова не сказал о своих опасениях и страхах. Собравшись на носу яхты, мы вглядывались в неизвестность. Вскоре показался полузатопленный остров с остатками древних храмовых построек в рамочке прибрежной зелени.