Он откинулся назад, обнажив шею, и я увидела тонкую, как волосок, линию на его горле.

— Пока я метался, пытаясь не задохнуться, они накинули на меня серебряную сетку. Я помню, как висел на дереве, сгорая от серебра, отравляющего кожу, и наконец, увидел Элис. Они съели ее живот, глаза и лицо, все мягкие части тела, а то, что осталось, нанизали на ветку, чтобы заманить нас в ловушку.

О боже.

— Сколько тебе было лет?

— Двенадцать. Следующим был мой отец. Он выследил меня по запаху и с ревом выскочил на поле.

Люпы были сильнее и быстрее оборотней, следующих Кодексу. Восемь против одного, даже у Кэррана не было бы шанса.

— Мой отец убил троих, — сказал он. — Я видел, как остальные разорвали его на части. Тогда я понял, что невозможно выжить в одиночку. Нужно брать количеством. После того как они наелись, они пошли за моей мамой. Проволока, на которой я висел, перерезала ветку, и я упал. К тому времени, как я успел освободиться, она уже перестала кричать.

Я придвинулась ближе к нему.

— А потом?

— Я побежал. Они гнались за мной, но я знал горы, а они — нет. Я отбился от них. Они разбили лагерь у нашего дома. Около четырех месяцев я жил один в лесу, пытаясь стать сильнее, пока они пытались поймать меня. Я поднимался на утесы, чтобы наблюдать за их лагерем, и ждал подходящего случая, чтобы уничтожить их одного за другим. Но ничего не вышло. Они всегда были вместе.

— Осенью меня нашел Мэхон. Его кузен зарабатывал деньги, сопровождая группы охотников в горах. Люпы поймали их. Никто не остался в живых. Для Мэхона это было личное, он привел с собой двадцать оборотней, большинство из которых были членами его семьи, а некоторые из других кланов просто были ему чем-то обязаны. Я наблюдал за тем, как они прочесывали лес в течение четырех дней, прежде чем позволил им заметить себя. Мэхон предложил мне сделку. Если он даст мне шанс расправиться с люпами, я уйду с ним из леса. И я согласился.

— Ты получил свой шанс? — Спросила я.

Он молча кивнул.

— Я поймал одного из них. Прокусил его шею пополам. Это было мое первое боевое убийство.

Мое было в десять. Ворон заплатил уличному хулигану пятьсот баксов, чтобы тот убил меня. Вместо этого его убила я, а затем меня стало тошнить, и вот тогда-то нарисовался второй парень.

Глаза Кэррана смотрели вдаль:

— Люди думают, что я создал Стаю, потому что я парень, который заботится о благополучии всех оборотней. Они ошибаются. Все, что я построил, я сделал для того, чтобы, когда я женился и у меня появились дети, никто не мог коснуться моей семьи.

— Поэтому ты урегулировал кланы. Никаких междоусобиц.

Он молча кивнул.

— Вот почему я построил этот чертов замок. Я сражаюсь за них, разбираюсь с их мелочной политикой, заставляю их вести себя примерно с Орденом и ОПА и любыми другими придурками со значками. Я делаю все это, чтобы мои дети не увидели наполовину съеденного трупа своей сестры.

Мое сердце сжалось в крошечный болезненный комочек.

— А я-то думала, что ты только притворяешься сумасшедшим.

Кэрран покачал головой.

— Нет, все по-настоящему. Я параноик, грубый, несчастный, если все идет не так, как я хочу. Прямо сейчас я снова сижу на этом проклятом дереве и смотрю, как люпы питаются моим отцом. Я пообещал себе, что никогда больше не буду этого чувствовать, но вот оно, прямо здесь. Я построил все это, чтобы защитить тебя. Мне нужно знать, что ты этого хочешь. Мне нужно знать, что ты останешься.

— В кармане моих джинсов лежат кое-какие бумаги. — Я села прямо.

Он потянулся за джинсами и вытащил несколько разорванных книжных страниц, сложенных в маленький квадратик. Я вырвала их из испорченной книги после того, как Эрра разгромила мой дом.

Кэрран развернул страницы.

На первой был изображен высокий человек в плаще, идущий по дороге в город. Завитки дыма, испещренные короткими чернильными штрихами, тянулись от человека наружу, как зловонные миазмы. Перед ним по полям скакали животные: крупный рогатый скот, овцы, быки, лошади, собаки, охваченные ужасающим паническим бегством. Подпись под изображением гласила: «Эрра Сеятель чумы».

Кэрран долго смотрел на изображение, мокрые пятна, расползались по бумаге от его пальцев, и он бросил страницу на пол ванной комнаты.

На втором листке. Та же фигура в плаще шла по улице, а люди падали перед ней, с обезображенными от нарывов лицами. Он отбросил и его.

Та же фигура с семью приспешниками, ступающими в тумане перед ней.

Четвертая страница, снова Эрра, изображенная как смеющейся человек, с широко раскинутыми руками, позади которого горел храм.

— Эрра, — сказала я. — Нарисована как мужчина, но на самом деле это женщина. Ей больше шести тысяч лет. Старшая сестра Роланда.

Кэрран смотрел на меня.

Я судорожно сглотнула. Сломать двадцать пять лет молчания оказалось гораздо труднее, чем я думала.

Я указала на страницу:

— Что ты видишь?

— Врага.

Спасибо, что сделали это еще сложнее, Ваше Величество.

Я должна была рассказать. Он выложил все карты на стол и имел право знать, во что ввязывается. Нельзя построить счастье на лжи. Мир так не устроен.

Я разжала зубы:

— Я вижу свою тетю.

Это заняло у него некоторое время. В его серых глазах вспыхнуло понимание. Да, он понял.

— Она не остановится, пока одна из нас не умрет, — произнесла я. — Мне нигде не спрятаться, а даже если бы и было такое место, я не убегаю. Ты видел, что она делает. Если я не буду бороться, она придет за всеми, кого я когда-либо знала. Она — моя семья и моя ответственность. Не на жизнь, а на смерть.

В горле у меня так пересохло, что язык превратился во рту в сухой лист.

— Если я проиграю, то умру. Если я выиграю, Роланд захочет узнать, кто смог одолеть его сестру. В любом случае я облажалась. У того, чтобы быть со мной, есть свои последствия. Это одно из них. Своим присутствием я подвергну опасности тебя и твой народ. Я знаю, что говорила раньше о желании иметь дом и семью, но правда в том, что у меня есть причины, чтобы оставаться одиночкой. Если мы будем вместе, ты и все, кого ты знаешь, станете мишенью.

Я не могла ничего прочитать по выражению его лица. Хотелось бы мне знать, о чем он сейчас думал.

— Я никогда не буду смирно сидеть рядом с тобой. Я скажу тебе все, что думаю, и тебе это не всегда будет нравится. Я не могу быть твоей принцессой, которая сидит в уютной и безопасной башне, которую ты построил. Это просто не про меня. И даже если бы это было так, никакая армия в этом мире не смогла бы обеспечить мне безопасность. Если я решу завести детей, они никогда не будут в безопасности. Вот такая бы из меня вышла подруга.

Он ничего не ответил. Я говорила бессвязно. Это было важно, а я все испортила к чертовой матери.

Мои пальцы похолодели. Вокруг горячая вода, но я замерзла. Мой голос прозвучал ровно:

— Без тебя я чувствую себя очень несчастной. У меня не хватает силы воли, чтобы уйти. Я пыталась. Так что, если ты хочешь порвать с этим, мне нужно, чтобы ты воспользовался тем, что сделало тебя Царем Зверей, и ушел. Не говори мне того, что, по-твоему мнению, я хочу услышать, если только ты действительно так не думаешь. Никаких обид. Вылезай из этой ванны, попроси Дерека найти мне отдельную комнату, и я больше никогда не подниму эту тему.

Я посмотрела на Кэррана. У него все еще было лицо Царя Зверей, ровное и выразительное, как у каменной статуи. Я была на волосок от того, чтобы не ударить его в челюсть, просто чтобы увидеть хоть какие-то эмоции. В этот момент подойдет любая реакция.

— Что-нибудь еще? — спросил он.

— Нет.

Кэрран пожал плечами и притянул меня к себе.

— Мы не выбираем семью, в которой рождаемся. Мы выбираем ту, которую создаем сами. Я уже выбрал свою подругу, и приклеил ее задницу к стулу, чтобы убедиться, что она это поняла.

Ему было все равно. Глупый, глупый идиот.

— Эта штука с клеем меня не удержит, — сказала я.