Перевертыши делились на два вида: полноправные граждане Кодекса, которые удерживали строгий контроль над Lyc-V, вирусом, бушевавшим в их телах, и оборотни-люпусы, которые поддались ему. Люпусы убивали без разбора, переходя от одного зверства к другому, пока кто-то не делал миру одолжение и не убивал их каннибальские задницы. Отдел паранормальной активности Атланты рассматривал каждого оборотня как потенциального люпуса, поэтому Стая довела свою паранойю и недоверие к чужакам до новых и головокружительных высот. Их отношения с властями, мягко сказать, были шатким, спасаемые от открытой враждебности только их сотрудничеством с Орденом. Если бы мы с Кэрраном ввязались в драку, то наш поединок рассматривался бы не как конфликт между двумя личностями, а как нападение Царя Зверей на представителя Ордена. Никто не поверил бы, что я была настолько глупа, чтобы начать это.

Положение оборотней резко бы ухудшилось. У меня было не так уж много друзей, но у большинства из них периодически отрастали шерсть и когти. Облегчая свою боль, я бы превратила их жизнь в ад.

Впервые в жизни я собралась поступить ответственно.

Стащив ботинок с ноги, я швырнула его через весь дом. С глухим стуком он ударился о деревянный косяк в прихожей.

В течение многих лет сначала мой отец, а затем мой опекун Грег предупреждали меня держаться подальше от человеческих отношений. Друзья и любовники способны лишь втянуть в неприятности. У моего существования была цель, и эта цель, как и моя кровь, не оставляли места ни для чего другого. Я проигнорировала предостережения двух мертвецов и сбросила щиты. Пришло время смириться и заплатить за это.

Я поверила ему. Он должен был быть другим, быть чем-то большим. Он заставил меня надеяться и желать того, чего я думала, никогда уже не буду иметь. Когда надежды рушатся, это причиняет боль. У меня была очень большая, отчаянная надежда, и мне теперь чертовски больно.

Магия затопила мир беззвучной волной. Электрические лампы мигнули еще раз и умерли тихой смертью, уступив место голубому сиянию колдоламп на моих стенах. Заряженный воздух в витых стеклянных трубках светился все ярче и ярче, пока весь дом не наполнился сверхъестественным синим сиянием. Мы называли это резонансом после Большого Сдвига: магия затапливала Землю, отключая все сложное и технологичное, а затем исчезала так же внезапно и непредсказуемо, как и появлялась. В такое время двигатели машин глохли, а автоматическое оружие заклинивало. Охранные чары вокруг моего дома взмылись вверх и сомкнулись над крышей, словно ставя точку: пора отгородиться. Я сбросила щиты и впустила льва. Настало время платить по счетам.

Я поднялась с пола. Рано или поздно работа столкнет меня с Царем Зверей. Это неизбежно. Следовало избавиться от боли сейчас, потому что, когда мы встретимся снова, все, что он получит от меня, это формальная вежливость.

Я прошествовала на кухню, выкинула ужин в ведро и сделала следующий шаг. У меня состоялось свидание с тяжелой боксерской грушей, на месте которой я представляла лицо Кэррана.

Час спустя, когда я уезжала в свою квартиру в Атланте, я была так вымотана, что заснула прямо в машине, сразу после того, как направила свой автомобиль в лей-линию, чей магический поток вихрем унес меня в сторону города.

Я ехала по улицам Атланты, покачиваясь в такт стуку копыт моей любимой кобылы, Мэриголд, которая не беспокоилась из-за птичьей клетки, прикрепленной к ее седлу, и совсем не обращала внимания на капли слюны ящерицы, капающие с моих джинсов. В клетке находился комок серого пуха размером с кулак, на поимку которого ушло чертовски много времени и который мог быть, а мог и не быть пустынным кроликом. Джинсы впитали примерно полгаллона слюны, оставленной на мне парой ящериц округа Тримбл, которых мне удалось загнать обратно в их вольер в Центре мифологических исследований Атланты. Моя смена длилась уже одиннадцать часов и тринадцать минут, я не ела с самого утра и хотела пончик.

С тех пор, как Кэрран продинамил меня прошло три недели. В первую неделю я была так зла, что не могла ясно соображать. Гнев утих, но плотный тяжелый камень давал о себе знать. Как ни странно, пончики помогали. Особенно с шоколадной глазурью.

В наше время шоколад был слишком дорогим удовольствием, и я не могла позволить себе целую плитку, но капля шоколадного сиропа на пончике справлялась со своей работой на отлично.

«Привет, дорогая», — после почти года работы на Орден голос Максин в моей голове больше не заставлял меня вздрагивать.

— Привет, Максин.

Секретарь-телепат называла всех «дорогими», включая Рихтера, нового члена Ордена Атланты, который был настолько неадекватным психом, насколько это позволял его статус. Но не стоило вестись на ее «дорогуш», я скорее бы пробежала десять миль с рюкзаком, набитым камнями, чем столкнусь с недовольством Максин. Возможно, дело было в том, как она выглядела: высокая, худая, прямая, как шомпол, с ореолом вьющихся платиновых волос и манерами опытной учительницы средней школы, которая на своем веку насмотрелась на идиотов и больше их терпеть не собиралась…

«Рихтер вполне в своем уме, дорогая. И есть ли какой-то особый повод, почему ты продолжаешь представлять дракона с моей прической и шоколадным пончиком во рту?»

Максин никогда не читала мысли нарочно, но, если достаточно сильно сосредоточиться во время «телепатического звонка», она не могла игнорировать элементарные мысленные образы.

— Извини, — сглотнув комок в горле выдала я.

«Не страшно. Вообще-то я всегда считала себя китайским драконом. Пончики кончились, но у меня есть печенье.»

Ммм, печенье.

— И что я должна сделать, чтобы его заслужить?

«Я знаю, что твоя смена почти закончилась, но появилось срочное дело, и никто больше не может с ним справиться.»

Р-р-р.

— Что за срочности?

«Кто-то вломился в «Стальной Жеребц».»

— Стальной Жеребец? Тот бар на границе?

«Верно.»

После Сдвига Атлантой правили фракции, каждая со своей территорией. Из всех фракций Племя и Стая были самыми большими и именно теми, которых я пыталась избежать всеми силами. «Стальной Жеребец» стоял прямо на невидимой границе между их территориями. Нейтральное место, заведение обслуживало как погонщиков упырей, так и оборотней, пока они держали себя в руках. Чаще всего им это удавалось.

«Кейт?» — позвала Максин.

— Известны какие-нибудь подробности?

«Неизвестный затеял драку и исчез. Они загнали нечто в подвал, и боятся что оно вырвется наружу. Они в панике. Как минимум один погибший.»

Бар, полный истеричных некромантов и оборотней. Почему именно я?

«Ты в деле?»

— А какое печенье?

«С шоколадной крошкой и кусочками грецких орехов. Я дам тебе целых два.»

Я вздохнула и повернула Мэриголд на Запад:

— Буду там через двадцать минут.

Мэриголд обреченно вздохнула и поплелась по влажной ночной улице. Члены Стаи пили мало. Чтобы оставаться людьми, требовалась железная дисциплина, поэтому оборотни старались избегать всего, что могло повлиять на их восприятие реальности. Бокал вина за ужином или кружка пива после работы чаще всего были их пределом.

Некроманты тоже мало пили, но в основном из-за присутствия оборотней. Племя — это странный гибрид культа, корпорации и исследовательского института, они занимались изучением нежити, в первую очередь вампиров. Vampirus immortuus — патоген, ответственный за вампиризм — полностью отбирал у своих жертв способность мыслить и принимать самостоятельные решения, превращая их в кровожадных рабов. Мастера-повелители Племени прекрасно этим пользовались — они повелевали упырями, управляя их разумом и контролируя каждое их движение.

Мастера-повелители не любили пустых скандалов. Хорошо образованные, щедро одаренные интеллектом, они были безжалостны и избирательны. К тому же, они не стали бы посещать бар вроде «Стального Жеребца». Не их уровень. Заведение обслуживало в основном подмастерьев, погонщиков-стажеров, но после убийств, учиненных сталкером из Ред-пойнта, Племя усилило контроль над своими подчиненными. Пара пьяных потасовок — и их изучение нежити подошло бы к преждевременному концу. И все равно подмастерья напивались (большинство из них были слишком молоды и зарабатывали чересчур много), но делали это не там, где их могли поймать, и определенно не в присутствии оборотней.