– Номер двенадцать – Питуния! Графиня Сэдли!

«Платье не жёлтое, а кремовое… Ей идёт. Наверняка купила его здесь. И миссис Сэдли сама поехала с ней, а моя мать отправила Боргу… Питуния тоже красная, как мак. В этом мы с ней похожи. Почему нас не поставили рядом? Я бы могла взять её за руку. Совсем, как Аннабель Эдвину».

– Участница номер тринадцать!

– Как? Их будет чёрная дюжина? – заволновались в толпе.

– Тринадцать участниц – не к добру…

– И кто же тринадцатая?..

– Все здесь, судя по гербовым книгам… – перетекало из уст в уста мнение какого-то знатока.

– Внимание, Милорды и Миледи! – церемониймейстер даже стукнул посохом. – Участница номер тринадцать!

Молния прорезала чёрное небо и осветила долину.

Келия сильнее пригнулась к шее молодой чёрной лошади.

Она поглаживала животное по шее, пытаясь внушить ему спокойствие: «Не бойся, девочка… сейчас будет громко». Но эта кобыла принадлежала матери, а значит могла не услышать внутреннего голоса нового седока. И когда оглушительный гром раскатился по всей долине, отражаясь от горной гряды на северо-востоке и рождая громкое эхо, Сартана всё-таки встала на дыбы.

«Спокойно! Спокойно. Этот шум сейчас пройдёт. А мы скоро доберёмся до крова… Я поставлю тебя в тёплый хлев… Налью воды и насыплю овса… Спокойно, малышка… вот так… Умница».

Лошадь наконец-то перестала подпрыгивать на месте, и Келия, сориентировавшись по Сагатовому пику, направила поводья в нужном направлении.

– Н-но! – девушка слегка пришпорила норовистую кобылу и почти с удовольствием подставила лицо под первые капли дождя.

По-августовски крупные, они прибили разом дорожную пыль, а в воздухе ещё сильнее запахло полевыми цветами и травами.

Но радоваться пришлось недолго – вскоре всадница промокла до нитки.

«Потому что кожаный плащ остался в комнатах матери, Сардас её побери».

А так как под дверью по ночам теперь дежурила охрана, пришлось выпрыгивать из окна собственной спальни в том, что нашлось для побега – в синей блузе и чёрных штанах.

«Повезло ещё, что кто-то забыл прямо под окнами повозку с сеном, иначе я, как пить дать, подвернула бы себе ногу».

Дождь усиливался.

Волосы прилипли к лицу, а вода заливала глаза.

Келия проскакала пол долины, прежде чем увидела вдалеке такой желанный желтоватый свет в окошке…

«Скоро… скоро приедем, поднажми! Как жарко… И сердце бешено бьётся…»

Огонёк приближался, и через какое-то время девушка смогла рассмотреть каменный домик с покосившейся соломенной крышей, стоявший у подножия гор.

Ещё через несколько минут она привычно остановила лошадь позади дома. Сползла с седла и, выравнивая собственное дыхание, ввела кобылу матери в тёмное тёплое помещение.

Распрягала и наливала воду на ощупь – Келия знала здесь каждый уголок, и кажется, могла безошибочно сказать, сколько овса ещё осталось в мешке.

Тихие шаги она услышала ещё минуту назад, но не стала подавать виду, что заметила чьего-то присутствия. Сердце снова ускорило ритм, а по телу разлилось пульсирующее тепло. Прикусив припухшую губу, она постаралась не засмеяться, когда сильные мужские руки обхватили её за талию.

– Говард… – прошептала она, откидываясь спиной на его торс. – Я вся промокла…

– Рад это слышать, детка, – мужчина принялся стягивать с девушки сырую блузу.

– Я о дожде, развратник, – Келия повернулась к нему лицом и ответила на жадный поцелуй.

А руки мужчины уже развязывали поясок на тонкой талии…

Лошадь фыркнула, стоя в загоне, когда мужчина с шумом выдохнул, а Келия тихонько застонала.

– Тихо-тихо, любимая, – прошептал Говард и впился нежным поцелуем в шею.

– А то что? – усмехнулась девушка нарочито в полный голос.

Мужчина не ответил.

Он вскочил на ноги, быстро натянул свои кожаные штаны и принялся застёгивать ремень. Ориентироваться в темноте у него получалось не так хорошо, как у Келии.

– Давай помогу, – девушка приподнялась с соломы и перехватила пряжку ремня. – Новый. У нас таких не делают. Подарили?

– Не говори ерунды, детка. Пойдем в дом. Ты, наверное, проголодалась.

– Не так сильно, чтобы хотеть уйти отсюда. Говард… Я соскучилась.

– Я знаю. Давай подкрепимся. Я не ужинал, ждал тебя.

– Хорошо, – Келия нехотя натянула на себя влажную одежду, и пара вышла на улицу.

Дождь прекратился, и в воздухе носились запахи мокрой земли и скошенной травы.

«Странно, а в хлеву я не нашла свежего сена. Наверное, Говард тоже забыл его в повозке. Никак не привыкнет к простой жизни, бедолага».

Мужчина открыл дверь и впустил Келию внутрь дома.

В сиянии дня эта пара смотрелась бы ещё необычнее, чем в неровном свете свечи. По тёмной коже – не смуглой, а скорее напоминающей чёрный жемчуг – перетекали перламутровые блики. Чёрные волосы длиной до талии, как у девушки, так и у мужчины, змеились по телу, будто живые. Довершали облик яркие зелёные глаза, которые немного светились в темноте.

Говард откинул кусок полотна со стола и коротко сказал:

– Наш ужин.

Келия уселась на один из деревянных спилов, которые здесь играли роль стульев, и принялась жадно поедать овощи, хлеб и вяленое мясо.

– Мм, как же я, оказывается, проголодалась… С тех пор, как сойка принесла мне весточку от тебя, я – сама не своя… Даже вспомнить не могу, что сегодня подавали на обед и на ужин.

Говард сидел рядом. Он молчал и как-то сосредоточенно провожал еду в рот возлюбленной.

– Любимый, почему ты не ешь? Мы пришли сюда из-за тебя.

– Я смотрю на тебя Келия…

– И как? Ещё ничего?

– Ты всегда будешь для меня самой красивой, – Говард поднялся со своего импровизированного стула и зашёл девушке за спину. – Наверняка от долгой скачки у тебя затекли плечи.

Широкие мозолистые ладони принялись гладить шею Келии.

– О, да-а, – она блаженно закрыла глаза. – Люблю, когда ты так делаешь. – От очередного нежного прикосновения девушка слегка откинула голову назад и приоткрыла глаза.

Это её и спасло.

Кожаная удавка мелькнула перед глазами Келии.

– Прости меня, детка, – прохрипел Говард, стягивая потуже концы шнурка на её шее.

– Ахх… отпусти!

– Не могу, любимая.

– Ты волосы прихватил! Больно же! Ффф…

– Потерпи, недолго осталось. – Говард чуть склонился набок, дотянулся ногой до свечи и опрокинул её со стола.

Жёлтый огонёк погас.

«Знак сообщникам. Вот же гад!»

Мужчина успел заметить, что Келия, видимо, ещё в момент захвата, перехватила шнурок двумя руками, но не придал этому большого значения – если он посильнее стянет удавку, её пальчикам станет в разы больнее, чем скальпу с прихваченными волосками.

Но не успел он додумать эту мысль, как Келия резко встала и пнула пенёк, на котором только что сидела, назад… Говард взвыл от боли в ногах. Пень отскочил в сторону и покатился, а девушка ударила предателя в пах задом и с силой согнулась вперёд, перебрасывая через себя.

Тяжёлый мужик рухнул на пол, задевая ногами стол. Загремела посуда. Что-то упало. На полу оказалась еда.

Келия стянула с шеи шнурок, не задумываясь, сунула его в карман и бросилась было бежать к двери, но широкая пятерня Говарда ухватила её за щиколотку и рванула к себе.

– Сардас! – прошипела девушка, падая плашмя.

Она тут же крутанулась на бок, схватила первое, что попалось под руку – оплетённую глиняную бутыль – и со всей дури кинула в голову противнику.

Попала.

Хватка Говарда чуть ослабла, но не настолько, чтобы выпустить из рук вырывающуюся любовницу. Раззадоренный мужчина подтягивал её к себе, чтобы навалиться всем телом и наконец-то обездвижить. А Келия, понимая его намерения, продолжала дёргаться всем телом, чтобы высвободиться. Но у неё это никак не получалось!

Наконец, Говард подтянул её достаточно близко, чтобы ухватить другой рукой вторую пока ещё не схваченную девичью ступню. И достаточно близко, чтобы вовремя согнутая Келией свободная нога, распрямившись со всей мочи, угодила ему прямо в лицо каблуком сапога!