– Да как они смеют… – Аннабель спрятала в корсет записку от подруги, которую, наконец, удалось прочитать в одиночестве, и выскочила из своей комнаты.

Ворс ковра в западной галерее приглушал стук её каблучков. Но по спине всё равно пробежал холодок, а в памяти всплыл звук ивового прута, рассекающего воздух… Вух! Аннабель Таскилл давно усвоила, что леди не вколачивают шаг, как солдаты.

«Но гувернантку давно рассчитали, а отец на такое лишь смотрит укоризненно», – девушка вскинула подбородок и прибавила шаг, от чего её светлые локоны, запружинили ещё больше. – «Замок, застеленный коврами, выглядит, конечно, аляповато… И всё же жаль, что их не было во времена мисс Морриган».

Особенно в классной комнате, где в любое время года сохранялся холод, как в подземелье.

«И как ей это удавалось? Стихийные чары?.. Запрещены… Но кто проверит все амулеты, прибывающие с востока?»

Эти штучки – браслеты, кольца и прочие побрякушки с полумагическими свойствами, а чаще просто подделки – заполонили рынки и рыночки по всей стране.

«Восточный морской путь… Отец годами спонсировал это лобби. И наши счета в Танских банках существенно пополнились за счет вложений в торговые экспедиции. Хотя связываться с пиратами – изначально рискованная затея. Но с тех пор, как они негласно служат короне, поставки товаров с Востока стали вполне регулярными. И теперь к нам везут рулоны шелка, пряности и прочую роскошь. А какие там делают украшения! Будто выплетенные из тончайших полосок золота и серебра… Ковры, опять же… О, боги, о чём я думаю?..»

Разговоры с отцом не терпели экспромтов. Это, вместе с важностью лёгкой походки, Аннабель усвоила в тот же год, когда её отдали «…в лапы… ой, то есть на обучение» гувернантке. Сухая, как ветка, и спокойная, как ледяная озёрная гладь, мисс Морриган говорила тихо, но жестко.

«Хватит думать о Морриганше! Её уже нет. А вот отец…»

Однако вопреки намерению выстроить линию разговора, мысли спутывались ещё больше, как те самые восточные узоры на коврах и шёлковых тканях.

«Надо было выпить успокоительной настойки по Магдиному рецепту. Но теперь уже поздно».

Аннабель предупредительно постучала в высокую дверь.

Тишина… Отец мог быть занят письмом. И в таких случаях просто не отвечал на стук. Благоразумнее было бы вернуться позднее. Но дочь уже надавила на круглую ручку с встроенным танским замком и тихо её повернула.

Кабинет пустовал.

Догорал, потрескивая, камин – в последнее время родитель всё чаще жаловался на холод в замке.

«И это на излёте августа. Старость – не радость… Или, не приведите боги, слабоумие? Как это всё некстати…»

Аннабель подошла к столу, вырезанному из клёна, и погладила светлую столешницу… Тонкую… Стол этот, с изящной резьбой, без тени массивности, не вполне вязался со статусом правой руки короля. Но был он подарком от фернов, в знак мира, который страна заключила с ними лет этак 17 назад.

Мать Аннабель тогда ещё носила её под сердцем, и вскоре должна была родить. Отцу же пришлось уехать к северным границам улаживать детали намечающегося мирного соглашения.

Неспокойные то были времена. Изрядно тревожилась и беременная госпожа. Роды наступили чуть раньше срока, предсказанного семейными докторами, и разрешились благополучно – девочка родилась здоровой. Но через час у роженицы началась горячка.

И когда Гриффин Таскилл, измождённый длинной дорогой, подъехал к открытым воротам собственного замка, его ждала начавшаяся уже похоронная процессия.

Где-то в первых рядах её нянька, одетая в непривычное чёрное платье, держала младенца, завёрнутого в белые кружева.

– Девочка?.. Унесите в покои, – лорд даже не взглянул на лицо ребёночка.

Правда, стюард Виллоби потом рассказывал, что хозяин поступил так, потому что посчитал, что младенцу не место на улице в промозглый ветреный день.

Лорд Таскилл лично возглавил процессию и пешим прошёл до самой деревни, где в маленьком храме жрецы провели обряд проводов Мелиссы Таскилл в иные миры и унесли её тело под землю в особую усыпальницу. По слухам, у ног Хранящих Тьму овдовевший хозяин рыдал, как дитя.

Слухи эти, впрочем, отец всегда отрицал.

Через несколько дней после погребения госпожи, к замку подъехал небольшой отряд из солдат королевской армии. Им было поручено сопроводить повозку с подарком от тёмного народца.

Кленовый стол оказался единственной вещью из длинного обоза с данью, которую король пожаловал своему верному слуге. Если не считать пары мешочков с не огранёнными самоцветами, спрятанными в тайнике под светлой столешницей.

Камни отец велел довести до приличествующего вида. Большую часть выгодно продал и купил ещё земель на востоке страны. А из самых лучших ювелиры замка Таскиллов создали колье.

Аннабель любовалась им всякий раз, когда спускалась с отцом и казначеями в подземное хранилище. В дрожащем свете факелов голубые бриллианты, на белом золоте вспыхивали ярче звёзд.

«Свет хранящие! Только вы знаете, как засверкают они при свете дня!» – юная наследница безотчётно улыбалась и неохотно возвращала семейную ценность в кованую шкатулку.

Она с детства знала, что на собственную свадьбу наденет белое платье – фасон его и стоимость менялись год от года по веянью придворной моды и по мере развития у леди Аннабель собственного вкуса (даже фаворитка отца – леди Белинда – признавала, что девочка подаёт надежды). Детали церемонии бракосочетания нередко обсуждались в тесном семейном кругу, хотя на её организацию Таскиллы, пожалуй, мало, чем могли повлиять.

Неизменными в свадебных планах Аннабель оставались лишь две вещи: то самое колье и жених.

Принц Генрих.

Первенец и наследник королевского трона.

Вынырнув из воспоминаний, Аннабель поняла, что медленно идёт вдоль высокого шкафа с книгами и свитками. Читать она не собиралась, но пальцы требовали занятия, а вышивка сейчас казалась верхом самоистязания.

Девушка вытащила сборник поэзии прошлого века, вернулась к столу и изящно опустилась в собственное невысокое кресло, стоящее напротив отцовского рабочего места.

Книга раскрылась на строчках её любимого поэта, но четверостишия плыли перед глазами. Аннабель захлопнула книгу и бросила её на стол.

– Отца до сих пор нет. Странно.

Обычно Гриффин Таскилл, даже изредка приезжая в родовой замок, работал в своём кабинете до поздней ночи. А утром ни свет, ни заря мог сесть на лошадь и отправиться осматривать собственные угодья. Крестьяне шептались, что он никогда не спит, а значит, приносит немалые жертвы в храмах Тёмных Богов.

Лишь верные люди знали, что самые любопытные вести со всех концов страны приходят именно под покровом ночи. А лучшее время для визита в собственные владения – неожиданное. Поэтому он всегда ехал из столицы в неприметной карете без герба и с минимумом охраны.

«Может, прогуливается в саду? В одиночестве – Белинда уехала к своему мужу на побережье… Нет, на него похоже».

Аннабель пересела со своего кресла в высокий стул отца, и рука её безотчётно потянулась к вскрытому уже сообщению с печатью Тайной канцелярии.

– Инцидент на границе… задержан лазутчик… – губы девушки шевелились, в попытке разобрать нарочито корявый почерк на грязноватом клочке бумаги, а глаза становились круглее – запрашиваемый выкуп… прекращены поставки…

Ситуация в корне менялась. Эдвина – та самая подруга, что отправила ей записку с нарочным, оказалась права. Планы девушки рушились, как карточный домик. И помочь могло только чудо.

«Или магия?.. Но если действовать, то стремительно. Эликсир? Наверняка среди одобренных хартией найдётся что-то достаточно действенное…»

Безумная идея, но что, если и вправду прогуляться по дальним уголкам обширного замкового сада? Что-что, а сварить приворотное зелье, благодаря науке Мисс Морриган, Аннабель смогла бы буквально из подручных средств. Почти из подручных – собиралась гувернантка в спешке, и ей некогда было отыскивать перепрятанный ученицей мешочек с фернскими порошками. Зелье с некоторыми фернскими добавками получится лёгкое, с кратковременным действием, но важнее эффект! Одно слово принца и… А что до летучести, так то даже лучше – свидетельства запрещённого воздействия тоже должны испариться.