Тётя Борга не упала на Имоджен только благодаря тому, что успела упереться руками в стенки кареты:

– Приехали, леди! Опять колесо, будь оно неладно, – возвестил кучер очевидное.

Имоджен вздохнула. И вместе с тётей они начали выбираться из завалившегося назад экипажа.

– К такому решительно невозможно привыкнуть, – стонала тётка, больше для виду. Она в самом деле почему-то не спешила в душные городские стены.

Имоджен осмотрелась по сторонам. Вокруг до самого горизонта не наблюдалось ни одного дубового деревца. Зато в трёх милях от них светилась первыми вечерними огоньками такая желанная столица! И девушка была готова преодолеть это расстояние пешком, но…

– Истинной леди не подобает входить в столицу пешей. Я знаю, тётя.

– А я всего лишь хотела попросить тебя помочь поискать хвороста и сухой травы для костра. Пока не стемнело, детка.

Когда карета Имоджен подъехала к воротам Летней королевской резиденции, лицо девушки покраснело от стыда.

Вообще-то она краснела постоянно с той самой минуты, как их чиненный-перечиненный экипаж пересёк крепостную стену Лундевика.

В столице Имоджен на каждом шагу находила доказательства своей провинциальности. Её платье выглядело старомоднее, чем у хорошенькой цветочницы на углу. Местные девушки причесывались лучше, оставляя пару локонов по бокам, в то время как сама Имоджен «на выход» плела сложные косы, как делали девушки в Отфилде с незапамятных времён.

На постоялом дворе их встретили так, будто вовсе не были рады новым приличным постояльцам. Особенно покоробили Имоджен слова хозяйки «Молодого месяца», сказанные в спину:

– И едут, и едут, как тараканы, со всех углов. Сдался им этот отбор.

Имоджен и тётушка Борга в этот момент медленно поднимались по гниловатой лестнице в свои комнаты. Впереди шёл хозяин гостиницы, показывая, своим примером, что в сумраке затхлых коридоров вполне можно ориентироваться и без свечи.

– На светильниках экономим, – буркнул хозяин, предупреждая возможное недовольство.

Но тётка, обычно острая на язык, выглядела потерянной. А юной графине ещё ни разу в жизни не приходилось отстаивать собственный комфорт в поездках.

И тем более, она не могла припомнить ни одного случая, когда жизнь забросила бы её в столь неприятное заведение, где по узким коридорам носились запахи тухлой капусты, горелого масла и перегара. Провинциальные придорожные трактиры имели всего несколько комнат и оттого, наверное, казались Имоджен намного уютнее.

Девушка прислушалась к голосам, раздающимся снизу.

– Ясно, что всё для отвода глаз, – загремела посудой трактирщица. – Подати увеличили. Совсем житья не дают. Зато отбо-о-ор устроили. Казны на него потратят немерено. А нужен он нам? Спросят нас, как же!

– А мне интересно, кто заполучит нашего красавца, – кокетливо-самодовольный голос принадлежал, должно быть чернявой девице-разносчице.

– Ну да, очень интересно, как десять шлюх повыдирают друг-другу волосья! Если давно не видела знатной драчки, сходи на Багровую улицу. Там такое, хе-хе, по три раза на дню бывает.

Имоджен дёрнулась, будто от пощёчины.

Бух…

Тётя Борга закрыла дверь в комнату, отделив племянницу от злобных излияний хозяйки:

– И всё же, нам следовало найти гостиницу поприличнее. Не стоит новое платье подобного обращения, – тётушка вдруг приосанилась и брезгливо подобрала руки к талии. Точнее, к поясу, который эту талию на ней обозначал. – До обеда несколько часов. Предлагаю немедля отправиться в торговые ряды.

Имоджен молчала, не в силах собраться с мыслями.

Она будто под водой оказалась. И даже не заметила, когда и куда исчез хозяин трактира.

– Не зря ж серебра сэкономили, – продолжала тётя. – Не хочешь переодеть дорожное платье на розовое? Я крикну Джека, и он принесёт его из сундука.

Мысль о том, что кучер будет рыться в её вещах, покоробила девушку. И вообще, за час, проведённый столице, она не видела на улицах розовых платьев. А значит, если наденет такое, то выглядеть будет ужасно старомодно.

– Идёмте тётя. Обойдусь без переодеваний.

«Лучше уж прятаться в толпе в привычном коричневом. Пусть даже оно немного пыльное с дороги. И хочется уже выйти из этого… заведения».

Проходя мимо стойки с горячительными напитками, где хозяйка безуспешно оттирала грязной тряпкой глиняную тарелку, Имоджен опустила глаза.

А теперь она и вовсе хотела попросить кучера повернуть назад. Домой. Прямо от ворот Летнего замка, где помощники церемониймейстера встречали участниц отбора.

Стоя в очереди из карет претенденток, видя и сами эти кареты, глянцевые, со стеклянными оконцами, и чужую прислугу в нарядных ливреях, и количество багажа других девушек, Имоджен начала сомневаться, что та роза в деревянной шкатулке, чуть примятая и подсохшая в дороге из самой столицы, предназначалась именно ей.

– А может, это ошибка? – девушка разгладила подол своего бледно-розового платья и принялась расправлять на нём мелкие банты.

– Что? – оживилась тётя Борга.

– Может, ту розу с приглашением на отбор должны были отдать не мне?

– Вот так та-ак… А как же принц? Уже разлюбила? Какая ты, однако, ветреная, Имоджен!

От похрюкивающего смеха Борги девушку затрясло. Захотелось вцепиться в тёткино лицо и прокричать, что есть мочи: «Гадина! Как же я вас ненавижу!» Но вместо этого юная графиня Ковард молча отвернулась к окну.

– Милочка, никакой ошибки быть не может, – соизволила ответить любезная тётушка. – В Вестшире на сотни миль ты единственная девица с благородной кровью. У Ривзов наследник – мальчишка. А у Конрадов – две девчонки ростом по пояс. И этим рыжим рано ещё разъезжать по отборам.

– Вы тоже думаете, что это недостойное мероприятия? – Имоджен сжала губы в нитку.

– Отнюдь… – тётка задумчиво потёрла подбородки.

«Должно быть, взвешивает, что лучше: сказать правду и от души посмеяться или солгать, но обеспечить себе малюсенький шанс на старость вне стен какого-нибудь жуткого монастыря?»

Имоджен так и не дождалась развёрнутого ответа.

– Графиня Ковард! – объявил камергер в зелёной ливрее, встречающий кареты у ворот, и их старенькая карета тронулась.

«Поздно теперь отступать,» – девушка сжала кулачки и принялась молить Светлых и Тёмных, чтобы заднее колесо не отвалилось прямо сейчас, и она не опозорилась ещё больше.

Когда они поравнялись с прямым, как палка, камергером, распорядитель ворот подошёл к окну.

Тётя Борга молча, согласно инструкциям, прописанным в приглашении, протянула деревянную шкатулку. Камергер принял её и открыл крышку, из-под которой вырвался затхлый запах розы, сорванной 2 недели назад. С невозмутимым лицом он достал из шкатулки свёрнутое приглашение. Развернул и через какое-то время приветственно склонил голову:

– Наше почтение, милостивые дамы. Мы счастливы видеть вас на Королевском Отборе. Просим прощения за некоторые детали церемонии встречи. Но наш девиз: безопасность превыше всего. – Распрямившись, камергер обратился к кучеру. – Поезжай ко входу в Резиденцию, да не к парадному, а слева проедь, – и добавил тише, – а то застрянете там надолго. С минуты на минуту ожидаем принцессу из Джанапады, а у неё багажа сорок семь единиц.

Имоджен краем уха услышала камердинера и опять покраснела за свой единственный потёртый сундук с четырьмя платьями и бельём.

В комнате, куда её проводила молоденькая служанка, Имоджен сняла свои туфли и улеглась на кровать, застланную зелёным покрывалом.

Она смотрела в потолок и попросту не понимала, что делает в этом месте?

Да, сдав племянницу на поруки прислуге замка, тётка Борга, пожелала «своей девочке» удачи. Прощаясь в темноватом холле, старушка даже как будто немного расстроилась.

И да, она – Имоджен Ковард – графиня и всю жизнь прожила в большом замке. А значит, по праву крови может участвовать в Королевском Отборе. И имеет такие же шансы на победу, как и та самая принцесса из Джана-чего-то там. «Всегда подозревала, что страницами из географии растапливают камин».