В такие моменты Имоджен ни о чём больше не думала. Все её мысли почему-то сосредотачивались на красиво-очерченных губах принца Генриха, которые вот-вот её поцелуют… И на сильных, но нежных руках, которые деликатно обхватят её тонкую талию, затянутую в атласный корсет…

«Кхм-кхм… Нет у меня платья из атласа,» – какая-то мелочь вот обязательно вклинивалась в любовную грёзу, и та рассеивалась, как дымок от задутой свечи. А Имоджен глубоко вздыхала.

И продолжала обдумывать приезд в столицу, пытаясь заранее предугадать все возможные трудности. «Сначала надо будет заехать на постоялый двор, потому что сбор невест в Летней резиденции состоится только через три дня. За это время придётся обыскать всю столицу, но найти подходящее платье по последней моде, или хотя бы по предпоследней. А надо ещё успеть подогнать его по фигуре. Ой… тётя Борга, конечно же, будет преследовать меня повсюду до тех пор, пока я не поступлю под опеку устроителей Отбора. И платье постарается выбрать самое дешёвое. А мне, наоборот, подороже нужно! Вот бы удалось купить атласное… И ещё потребуется найти какое-то жильё кучеру – не на улице же его оставлять».

«А Генрих… Наверное, изменился. Вырос. Он, конечно же, меня не вспомнит».

Зато помнила Джейн.

Она впервые увидела принца в день Сочетания Светлого Бога и Светлой Богини – самый длинный в году. В тот год он выдался солнечным, что считалось хорошей приметой.

Люди по всей стране устраивали торжественные шествия к храмам Света. И самое зрелищное – со статуями Светлых Супругов высотой в три человеческих роста – проходило в столице страны.

В День Сочетания король всем просителям раздавал всяческие милости. И отец, наступив на гордость, прибыл в столицу, чтобы добиться отсрочки по прошлогодним податям.

Мать долго уговаривала его, чтобы он взял с собой в поездку 13-летнюю Имоджен. Никакие доводы, о том, что девочке надо посмотреть мир, не помогали. И лишь упоминание о том, что приобретённые связи в будущем помогут найти более достойную партию, чем отпрыск барона Ривза, возымели нужное действие.

И странно, четыре года всего прошло, но тот путь в столицу не показался Имоджен настолько утомительным, как нынешний. «Может, дороги тогда были лучше? Или карета исправнее?»

Столица же запомнилась белыми лепестками в воздухе. Их сыпали с балконов счастливые горожане, а лёгкий ветерок подхватывал и уносил в небо, чтобы отпустить над толпами стоящих внизу.

Имоджен с отцом и небольшим отрядом верных людей въехали в Лундевик в день праздника, и сразу попали в гущу народа. Толпы людей – столько провинциальная аристократка за всю свою жизнь не видела. «И все нарядно одеты…»

Широченная мостовая – шириной с главную площадь родного Отфилда – вела от королевского замка к Светлому Храму.

С обоих сторон главную улицу заполняли люди. А по центру одна за одной, степенно ехали открытые повозки, украшенные цветами и запряжённые белыми лошадьми. В повозках восседали члены королевской семьи в кипенно-белые нарядах с серебряной вышивкой, и их многочисленная свита.

Известнейшие люди государства улыбались народу и махали руками направо и налево. А простой люд восторженно восхвалял их и тянул руки, чтобы хотя бы прикоснуться к попонам лошадей и стенкам повозок. Лепестки оседали на головы и лица сильных мира сего, и те, приветственными взмахами, незаметно стряхивали с себя божественную благодать.

Стоять в толпе пришлось долго.

Издалека доносилась приятная уху музыка. Подобных переливов Имоджен никогда не слышала. Люди говорили, что это играет оркестр на маленькой площади у Храма. Но места там хватит лишь для королевских лошадей, поэтому народ, проводив процессию, по большей части разбредался по рыночным площадям, где поставили столы со снедью и бесплатно разливали эль.

Аудиенция короля началась в три часа пополудни и продолжалась до самого вечера. Всё это время Коварды с прочими просителями стояли вдоль стен в тронном зале. Весь первый час Имоджен глаз не сводила с трёх позолоченных тронов, на которых величественно восседали златоволосый король Рейнард, королева Ирма в серебряном платье и их сын Генрих. Казалось, золото сплавилось с серебром, чтобы породить нечто новое и более прекрасное – таким виделся Имоджен принц.

Очередь отца Имоджен наступила в самом конце приёма. И прежде чем пожаловать свою милость, златоволосый король Рейнард долго раздумывал и шептался с советниками.

Имоджен запомнила, как потом они на негнущихся ногах вышли из замка в длинный праздничный вечер. С чувством запятнанной гордости, но выполненного долга перед жителями графства.

На королевское празднование Ковардов не пригласили.

Поэтому их отряд, не смотря на усталость и голод, решил не оставаться на ночь в пьянствующем городе, где, то тут, то там раздавались веселые песни, смех и ор, а дорогу то и дело преграждали шатающиеся мужчины и женщины.

Та ночевка на берегу реки Лун показалась 13-летней девушке не в пример веселее, чем пережитые недавно остановки. Поужинав хлебом и колбасами, Имоджен быстро уснула.

Но прежде чем глаза её сомкнулись, она увидела в небе падающую звезду – слезу Светлой. И успела загадать желание. Детское, может быть, но в ту ночь она правда очень верила в чудо. Верила в то, что тот 16-летний, весь какой-то узкий юноша, который сидел подле отца и с усердием внимал происходящему – и есть её наречённый.

«Я хочу выйти замуж за принца Генриха. Светлая, помоги!»

В ту ночь Имоджен приснились его белокурые волосы, серые глаза и почему-то чуть торчащие в стороны уши.

– Дженни…

– Откуда ты знаешь моё настоящее имя?

– Настоящее? Нет… Но тебе оно больше подходит.

– Я смотрела на тебя весь вечер…

– А я – на тебя.

– Ты так сосредоточенно слушал…

– Конечно… ведь когда-нибудь я стану королём.

– Ты мне понравился…

– А ты – мне… Приедешь снова?

– Да! …Не знаю… Когда?

– И я не знаю… но что-нибудь придумаю. Мы ещё встретимся Дженни Ковард. Обещаю.

– Я буду ждать…

– И я…

– Столица на горизонте! – хриплый голос откуда-то сверху и сбоку одновременно, будто по голове ударил.

– Проснись, Имоджен, – вторила кучеру Борга и трясла племянницу за плечи. – Скоро закат, а на закате, сама знаешь, нельзя засыпать. А то твоя душа…

– …уйдёт вслед за солнцем в нижний мир. Да, тётя, я хорошо это знаа… – широко зевнула Имоджен и потёрла глаза.

Хотелось ещё сладко потянуться, но… Леди не зевают и не потягиваются при посторонних, если эти посторонние – не личная служанка и не горничные.

Вообще-то у мисс Ковард отродясь не водилось личной служанки, а обязанности горничной в своей комнате она частенько исполняла сама. Другое дело – мама. Даже в тяжелые времена миссис Ковард не отказывалась от услуг своей Мэри. И всегда старалась держать в замке хотя бы пару горничных, которые изредка посещали спальню маленькой графини.

Девушка высунулась из окна кареты. Закат и правда окрашивал зелёные холмы долины в розоватый свет. А на горизонте виднелась старая крепостная стена Лундевика, окружённая выбеленными домиками разраставшегося постепенно города.

– По темноте приедем, придётся ночевку искать, – проворчала Борга.

– Если останемся за крепостной стеной, сэкономим ещё несколько монет на платье. Но, тётя, – Имоджен сделала жалобный голос. – Так хочется уже въехать в столицу!

– Свет Всемогущий, чего ты там не видела? Да ещё и ночью! Гулящих женщин?

– Ну, тёо-о-тя, – Имоджен приготовилась уговаривать упрямую родственницу.

Бровки она подняла ко лбу, а глаза расширила чуть больше, чем обычно. Но через секунду её лицо исказила гримаса страха, а из глотки непроизвольно вырвался крик…

Карета с треском накренилась влево и назад. Лошади взвились от дёрнувшихся оглоблей, а кучер неприлично выругался.