И да, смуглая гадалка на рынке, которая поймала Имоджен за руку и затащила к себе в палатку, сказала, что…

– Ты завоюешь его сердце, девочка… Возьми амулет, – в руку девушки ткнулось что-то холодное, металлическое.

Она раскрыла ладонь и увидела подвеску с синим кабошоном, внутри которого, будто дым расходились голубые каменные узоры.

– Он поможет тебе, а ты – нам, – из-под чёрных бровей блеснули не естественно яркие зелёные глаза.

«О, Боги! Фернийка…» – сердце Дженни забилось часто-часто…

Голова пошла кругом от обвивающих запахов благовоний и какого-то странного и неприятного ощущения… Будто она попала в ловушку, и крышка её вот-вот захлопнется навсегда…

– Всего один серебряный, и он – твой, – деловито продышала гадалка.

Паника Имоджен тут же рассеялась.

Стало ясно, что фернийка просто-напросто торгует, и вовсе не собирается её убивать.

«Да и глупо это… При таком скоплении народа. Я же и заорать могу. Хоть и леди».

– Орать не надо, – спокойно ответила гадалка.

«Мысли читает?..»

– У меня тогда на платье не хватит.

– Хватит. Если купишь его в лавке с красной дверью. Поверь мне, как женщине. Там самые новые фасоны. И без наценки.

– Хорошо, – Имоджен, будто зачарованная, вытащила из потайного кармана дорожного платья единственный серебряный, который хранила всю дорогу и протянула рыночной гадалке.

А тётя Борга всё это время щупала кружева в соседней лавке и даже не заметила отсутствия племянницы.

«Может это фернийка чары свои наложила? Отвела глаза. Мэри рассказывала, что тёмный народец ещё и не такое умеет».

Отогнав воспоминание, Имоджен расстегнула верхние пуговицы своего розового платья, потянула за цепочку и вытащила на свет амулет.

Дым каменных узоров успокаивал…

Вспомнилось детское желание, загаданное на падающую звезду…

И заурчал живот.

– Как говорила Мари, если есть захотелось, значит смурь прошла.

Девушка соскочила с кровати, застегнула пуговицы, и убрала амулет с глаз долой – пользоваться чарами в стране, а особенно на Отборе было строжайше запрещено. И хотя графиня слабо верила в действенность побрякушки, подвеска ей отчего-то нравилась, и расставаться с ней не хотелось.

Осмотрев наконец-то свою комнату, Имоджен, помимо широкой кровати и огромного платяного шкафа, обнаружила туалетный столик с овальным зеркалом, ещё один стол у окна, пару стульев и подвесной фаянсовый умывальник за занавеской.

– Неплохо. Лучше, чем в родном замке. Стены камнем отделаны, но не холодно тут. А у нас даже в августе сквозняки. – Имоджен выглянула в окно.

С высоты третьего этажа открывался вид на широкий луг перед замком, который пересекала подъездная дорога. А когда Имоджен посмотрела вниз, то увидела парадную лестницу, где как раз встречали ту самую восточную принцессу.

Загорелые юноши носились по ступенькам с коробками и сундуками. Большие лари, украшенные кусочками зеркал и слишком уж яркой росписью, тащили вдвоём. Обратно бежали с пустыми руками.

«Как муравьи… Никогда не видела столько прислуги…»

У кареты по стойке смирно стояли два великана с веерами на длинных палках.

«Интересно, зачем они?»

Вдруг дверца кареты отворилась. Великаны с палками оживились и принялись помахивать веерами. А на ковровую дорожку…

«Вот кто стелет ковры на уличной лестнице? Вдруг дождь? Или роса?»

…ступила маленькая смуглая ножка в розовой шёлковой туфле.

Имоджен отметила про себя, что розовый цвет всё же в моде, по крайней мере в Джана-чего-то там.

«Но надеть штаны, да ещё и на улицу?!»

Тем временем, к восточной принцессе подбежал камергер какого-то очень высокого ранга, судя по золотой ливрее, и с подобострастными поклонами принялся приветствовать и расточать комплименты и всяческую «радость от встречи».

Принцесса Сати, как услышала Имоджен из открытого окна, белозубо улыбнулась и сделала малый поклон, сложив ладони перед грудью.

В этот момент один из слуг, видимо, засмотревшись на свою госпожу, споткнулся и растянулся прямо на лестнице. Из упавшей коробки на ковёр мягко вывалился большой ком длинноворсного меха.

«Надо же… Шубка из чернобурки. А я слышала, что на Востоке не бывает зимы».

Имоджен вдруг задним числом осознала, что ей самой в поездку тёплой одежды не уложили.

– Всё-таки мама мудра. Она знала, что меня выгонят в первом же туре. И не стала нагружать Джека заботой о лишней поклаже.

Эта мысль окончательно утвердила графиню Ковард в невозможности собственной победы.

Но грусти уже почему-то не было.

Напротив, юную графиню обуяло какое-то деятельное любопытство.

– Пойти что ли посмотреть на Летнюю резиденцию Королей?

Девушка выскользнула из комнаты, выпрямила спину и медленно, осматривая гобелены и картины на стенах, направилась по коридору.

– Эдвина!

Имоджен резко остановилась.

Впереди коридор сворачивал налево, а за поворотом хлопнула дверь, и зашелестели чьи-то юбки.

Некая Эдвина ответила:

– Аннабель, дорогая! – послышались лёгкие шаги.

– Я так рада видеть тебя… – и снова зашелестели шёлковые оборки на подолах.

Имоджен, подобрав тихо-тихо собственные юбки, осторожно выглянула из-за угла.

Метрах в семи от неё в более широком и светлом коридоре стояли, по-видимому, две приятельницы. Брюнетку в фисташковом платье Имоджен видела со спины, а вот Блондинку в голубом могла рассмотреть почти полностью.

– Признаюсь, я не ожидала, что ты приедешь поддержать меня! О, Эдвина, ты не представляешь, как много это для меня значит, – блондинка тронула веером собственное сердце.

– Аннабель, дорогая, я… – голос Эдвины просел. – Я… Не знаю, как сказать, но… В общем… Я тоже рассчитываю на твою поддержку, – веер замер в руках брюнетки.

На секунду Имоджен показалось, что у блондинки задрожали губы.

Но уже через мгновение Аннабель широко улыбнулась и зябко поёжилась.

– Ах, и здесь сквозняки… Как в старых Носширских замках. Помнишь, как мы праздновали там Сочетание тёмных? На утро весь двор был в снегу, и мы вместе закидали этого уродца, Альберта снежками, – девушка хихикнула. – Так ты… тоже приехала бороться за сердце мм… нашего Генриха?

– Как и вы, мисс Таскилл, – веер Эдвины затрепетал.

– Но ты же знаешь, в моём положении я не могла поступить иначе. А что насчёт тебя?.. Папенька принудил? Ах, родители. Они всегда хотят для нас лучшего, правда?

– Да! – ответила Эдвина разом на все неудобные вопросы, и кажется, даже выдохнула.

– Ну что ж, на правах самой близкой подруги, позволь предложить тебе свою дружескую руку. И быть может, дельный совет, – глаза Аннабель засияли. – Всё же из нас двоих, я дольше всего имела счастье… находится в обществе Принца.

Брюнетка в ответ только замахала веером часто-часто.

«О, боги! Так значит, Эдвина знала, что её подруга участвует в отборе. И тоже приехала! Да я на месте Аннабель отлучила бы предательницу от собственной дружбы! От дома! От… А она просто взяла и простила… У неё большое и доброе сердце. А вот я бы… Год ещё не писала такой подруге писем! И не пригласила бы её ни на одно Сочетание».

Тем временем, высокородные участницы удалялись по коридору, шурша юбками. Как поняла Имоджен из доносящихся обрывков тихого разговора, девушки собирались перекусить.

Она и сама была бы не против тем более, что в коридоре откуда-то запахло выпечкой и кофе. Но вдруг Имоджен, настигло очередное озарение:

«О, боги! Наверняка, Питунии тоже прислали розу!.. Но она никак мне об этом не сообщила! Хотя, даже если письмо и было, то пришло оно уже после моего отъезда в Лундевик. И если честно, я сама не написала ей ни строчки. Просто не подумала об этом! Ведь сборы были такими быстрыми и…»

В животе опять заурчало.

Имоджен решительно направилась по следам Аннабель и Эдвины.