— Добрый вечер! — я вошла.

Перед моей улыбкой померк Голливуд. Изумрудное платье, плиссе, реглан без рукавов. Низкая щель декольте. Обязательно! Я имею то, что туда кладут. Рыжие волосы вверх, обнажая шею. Ведьма болотная. Наследные изумруды я наскоро почистила зубной пастой в ванной. Ничего! Зазеленели в моих ушах и других местах, как миленькие. Я не поленилась. Я сделала макияж. Колени на свободе. Черные колготы и туфли на рискованном каблуке. Круглый животик, как бонус.

— Лола! Ты прекрасная принцесса! — крикнул Кирюша и подбежал ко мне. Не дал общей паузе стать опасной. Обнял и прижался.

— Ты тоже красавчик ой-ей-ей, — я погладила его по русой голове.

— Здравствуй, Лола, прости великодушно, что я без приглашения. Михаил благородно позволил, — старший Гуров подошел близко. Улыбался тепло.

— Здравствуй, Гуров, — я протянула ему левую свободную руку.

Он взял мои пальцы в сухую горячую ладонь. Поднес к губам. Коснулся.

— Выглядишь великолепно!

— Спасибо, — я дотянулась до прохладной гладковыбритой щеки. Поцеловала легко.

— Лев Иванович, до Нового года в Красноярске осталось три минуты, — напомнил денщик за моей спиной.

Андрей стоял возле елки, глубоко засунув руки в карманы черных брюк. Не двигался. Смотрел на галантности генерала.

— К столу, господа! Прошу! — Миша мягко придержал меня сзади за талию и отлепил Кира от меня, — Рассаживаемся! Денис, моя семья всегда придерживалась либеральных взглядов. Еще с николаевских времен. Поэтому, будьте любезны занять место за общим столом слева. Без чинов, дорогие мои гости.

— Нет, — сказала я, когда Гринберг попытался отодвинуть для меня стул по левую руку от себя. На гостевой половине, — мое место всегда было здесь.

Я обошла стол и уселась справа от хозяина дома. Это мое место. Кирюша уверенно занял стул рядом. Пепа с не меньшим нахальством запрыгнула на следующий на нашей половине стола.

— Лев Иванович, как старший здесь мужчина и генерал, извольте занять почетное кресло в торце, — Гринберг улыбался и был невыносимо приятен в своем единственном костюме. Сером в полоску. Надевал его только для научных разборок.

— Я готов, — просто сказал генерал. — Денис, наливай всем шампанское. Пора!

Андрей пришел и встал возле своего места. Строго напротив меня. Взял узкий бокал со стола.

— С Новым годом! — объявил хозяин здешних мест. Гринберг поднялся на ноги. Все последовали его примеру. Кирюша первым вскочил. Хитрован денщик умело подменил шампанское в его фужере колой.

Я протянула всем свой бокал в центр стола. Дзынь! Старые часы на кухне, единственные не лишенные языка, долдонили гулко девять раз. все же мы не в Сибири.

— С Новым годом! С новым счастьем! С новым здоровьем! — высказал известную формулу Гринберг. Выпил свое шампанское залпом и сел за хозяйский торец напротив генерала. — Что тебе, Лолочка, положить?

— Все! — рассмеялась я. Есть хотела невыносимо. Вперед старалась не смотреть.

Визгнул стул по паркету. Скрипнул. Принял ношу Гурова Андрея на себя.

Мишка слева и Денис с другой стороны превратили мою тарелку в натюрморт и барельеф. Салаты все. Закуски все. Тарталетки, канапе и прочее.

— Хватит, хватит, — смеялась я.

— Отчего же? — сказал Андрей и опустил сверху на волну из желтого сливочного масла под парусом красной семги синюю коктейльную вишенку с черенком. — Вот теперь хватит.

Я подняла на него глаза. Он сидел нога на ногу, чуть отстранившись от застолья. Вертел в пальцах пустой бокал от шампанского. Смотрел на меня. Не восхищался. Черный костюм шел ему абсолютно. Белая сорочка в елочных отсветах гирлянды делала лицо старше, интеллигентнее. Тоньше. Похож, на отца, как клон. Приспущенный узел светло-жемчужного галстука под загорелым подбородком. Свободная первая пуговица. Шея. Я сглотнула. Моргнула и спрятала взгляд.

— Куда? — тут же сказал он. Слышно.

Я прикинулась глухой. Попивала мелкими глотками брют от Мартини. Ела все подряд. И не хотела смотреть через стол. Опасненько.

Генерал меж тем поведал Гринбергу, почему мы пьем за Новый год тремя часами раньше.

Случилось что-то у людей. Какое-то несчастье. Далеко. За каменным Уралом. Надо лететь. Разбираться. Такая работа. МЧС. Не очень понятно, как могут изменить то, что произошло генералы? Но генералам виднее.

— Предлагаю тост «за здоровье», — сказал генерал. Смотрел на меня, мягко улыбаясь. Все глотки в моем шампанском подсчитал.

Кирюша уличил в обмане Дениса:

— Почему в моем бокале темное вино, а у всех белое? Это кола!

— Потому, что ты ребенок. Подрастешь, получишь шампанское, ¬ не стала ничего придумывать я. Убрала из детской тарелки сырокопченое мясо. Сказала Денису: — Надеюсь, я достаточно выросла, чтобы выпить сухого вина?

— Да-да, Лолочка! — заулыбался денщик, забывшись. Оба армейских начальника разом посмотрели в его сторону. Он успел плеснуть еще шампанского в мой фужер.

— Третий тост — «за любовь»! — легко рассмеялась я. Зачем-то взбила кудри на затылке. Оглядела по очереди мужчин за столом. Так и не присевший Денис вскинул шутливо ладонь к виску. И дзынькнул нахально старым хрусталем об мой.

Старший Гуров поднял, улыбаясь, свой бокал навстречу. И Мишка. И даже Кир.

Тут Андрей встал.

— Я хочу выпить за женщину, которую люблю. Тонкую, прекрасную и нежную. Единственную для меня. За женщину, которая умеет любить так, что сам себя не скоро найдешь. За женщину, которая терпеть не может подарки, зато сама дарит себя щедро. За женщину, которая уберегла моего старшего сына от сиротства. И носит под сердцем моего ребенка. Всем рассказывает, что это мальчик. Вот только почему-то не мне, — он смотрел на меня в упор. Серьезно, грустно, неотвратимо. Я забыла про шампанское. Спрятала лицо в обеих ладонях. Щеки и уши пылали.

— Посмотри на меня, любовь моя, — попросил в полной тишине Андрей. — За тебя!

Они все встали. Даже Кирюшка. С ума сошли!

— Подними бокал, дорогая! Окажи нам честь, — в улыбке Гринберга светилась бесконечная доброта.

Я подняла к ним заплаканное лицо:

— Да! Я реву! Мне можно. Я беременная, — стала зачем-то оправдываться я, поднимаясь на ноги. Кир тут же обхватил меня снизу. Сбил на пол второпях фужер. Залил остатками колы скатерть и мои туфли.

Андрей обошел стол. Обнял меня за плечи. Взял свободную руку и поцеловал.

— Сделай мне подарок, Лола. Скажи всем, — оторвался от моих пальцев Андрей.

— О чем? — я испугалась. Неужели о женитьбе?

— О ребенке, — он явно хотел добавить «дурочка», мой всезнающий парень. Улыбался так, как я обожаю, нелепому испугу в моих глазах.

— Я думаю, родится мальчик. В мае, если бог даст, ты станешь отцом. Все, — я сказала. — Налейте мне кто-нибудь воды. Пожалуйста.

Остальные осторожно звенели краями хрусталя и улыбались.

Возле моей тарелки, как по волшебству, засинела бархатом коробочка. Андрей пододвинул стул и сел между Гринбергом и мной. Перешел на домашнюю сторону.

— Денис, давай подсуетись с горячим. Через сорок минут придет машина, — раздался голос генерала.

— Я помогу, — сказал Миша.

— И я! — спрыгнул со своего стула Кир. Пепка выражала готовность заняться горячими блюдами немедленно.

— Не откроешь? — спросил негромко Андрей. Посреди общей суеты. — Если спросишь «что?», я обижусь.

Я обреченно откинула крышку бархатного футляра. Хорошее кольцо. Блестит. Андрюхе точно не по карману.

— У меня уже есть твое колечко. Ты же видишь, я его ношу, — зеленый глазок уральского камня гордо сиял на безымянном правой руки между двумя тяжелыми индусами на соседних пальцах. Алино наследство.

— Я рад, — он снова коснулся мягкими губами моей руки. Что за стих такой сегодня на него напал? — Все равно бери. Это твое.

— Я не возьму, — отказалась я. Не желаю замуж.

— Быстро взяла и на палец надела, — он так это сказал, что я сразу послушалась. Надела поверх любимого. Впору. Респектабельное соседство. Генеральский уровень. Я подняла лицо и поймала взгляд Гурова-старшего. Улыбнулась. Он кивнул. Купил его, поди, еще в октябре. Пригодилось.