— Это ведь твоя партия. Играй, — проговорил он. Даже брюки не расстегнул. Ждал.

— О кей, только, чур, не сопротивляться, — легко рассмеялась я. Тихо, в его волосы. Жесткие, как проволока.

— Ты меня пугаешь, — он тоже смеялся беззвучно. Я спрыгнула на пол и заткнула наглый рот поцелуем.

Как я всегда угадываю то, что нужно мне? Какое тело совпадает идеально с моей похотью? Размером члена, силой и частотой фрикций, запахом. Движением рук, касанием пальцев, ритмом любви. Абсолютно чую, что в этом мире создано и ходит рядом только для меня. Зверь во мне не ошибается никогда. Что будет с нами обоими, если получим отказ? Даже боюсь себе представить. Но страх этот, великий и ужасный, живет во мне. Добавляет остроты к сладкой победе обладания. М-м-м. Я получила то, о чем мечтала.

— Спасибо, — зачем-то ляпнула вслух. В твердую, соленую грудь партнера. Может быть, не услышал?

— Пожалуйста, — прилетело сразу в ответ. Самодовольно и с улыбкой. Легкий поцелуй в макушку. Хватит глупостей. Солнце проснулось за морем.

— Да. Пора, — откликнулся тут же на мою невысказанную мысль мужчина. Поднял меня за руку, не спросив желания. Поставил под душ рядом с собой. Налил в свою и мою руку гель для мытья. Понюхал, скривил правильный европейский нос. Дешевая роза воняла удушающе. Ничего, перетопчешься, элегантный мой. Обойдешься, тем, что есть. Мы быстро мыли друг друга. Как будто соревновались на скорость. Я ясно видела его тяжелый, приподнимающийся член. Мужчина поймал мою руку и отправил прочь от себя. Нет времени.

— Сделай мне яичницу. У Кристины наверняка есть вчерашние пирожки или хинкали. Разогрей. Есть хочу, как людоед, — Егор выставил меня из душа в том же темпе, в котором привел. Вытирал голову моим запасным полотенцем и руководил.

— Ты хочешь пойти вниз, на кухню? — я обалдела от такой наглости. Хотя, чего уж вилять перед собой, ожидала подобного. Процентов на девяносто. И все же надеялась тупо на то, что он уйдет по-английски. Ну да, как же.

— Красавица моя, подумай своей прелестной головкой хоть чуть-чуть. Моя машина с ночи стоит на парковке, почти под твоими окнами. Только полный кретин не поймет, что ночевал я где-то рядом. Весь городок к обеду уже будет в курсе любых подробностей. Вплоть до того, сколько презервативов мы выбросили в мусорное ведро. Я не привык прятаться и скрываться. И я жутко хочу есть. Почему ты еще не одета? Пошли, — он обул мокасины и выпрямился. Смотрел серьезно и недовольно. Чего я стесняюсь, раз так все предельно ясно? Чего тут непонятного? В субботу мужик на черной бэхе, сегодня он сам на белом мерсе. Еще одна шалава в городе, только и всего.

Я кивнула, надела платье и пошла вниз. Если бы этот чисто вымытый господин не сделал все, как мне нужно, этой ночью, то впору вешаться на лифчике от злости на себя. Почему каждое мужское тело, которое я так исключительно удачно выбираю, непременно на утро желает называть меня красавицей или, того хуже, деткой и рассказывать мне, как нужно жить? С лицом у меня, видимо, что-то не так. Никакой яичницы он от меня не получит. Фиг! Нашел прислугу за все.

На кухне, хвала всевышнему, хозяйничала Кристина. Радушно приняла Егора, словно он завтракал здесь всю жизнь. Каждое доброе утро. Мне кивнула спокойно. Я сразу отказалась от еды. Даже кофе пить не стала. Сбежала с Кирюшкой в детский сад.

Вечером Егор не приехал. Его баклажаны достались кому-то из посетителей. Никто из моих друзей никак не прокомментировал это. Зачем? Все всем понятно без слов. Моя половая жизнь, если обсуждалась, то без меня. Спасибо и на этом.

Я нежилась под утренним ласковым солнышком. Начало девятого утра. Отдыхающие, которых с каждым днем становилось все больше, собирались потихоньку в загорающую массу. В девять мне нужно вернуться к работе. Никаких выходных дней мне Кристина не обещала. Я сама не спрашивала и не хотела их. Суббота. Вечером обещал приехать Саша. Ни разу, за то время, что мы знакомы, он не нарушил своего слова. Поглядим.

Пришел, давя мелкие камни подошвами кедов, Давид. Принес полосатый зонт и воткнул его в гальку надо мной. Дуется. Еле слова выталкивает из себя уже третий день. Не может простить мне чистоплюя-доктора. Сел рядом. Камушки подбрасывает.

— Криста сказала, что, если хочешь, то можешь завтра взять выходной день. Айк сказал, что, если хочешь, то он даст тебе машину. Вдруг, тебе в Город надо или еще куда, — глядя в сверкающее море, рассказал парень. Равнодушно и, как бы, не мне.

Я кивнула, не открывая глаз. Разговаривать не хотелось. То, зачем я приехала в этот чудный край, случилось со мной. Творилось в эту самую минуту. Солнце, тепло и море. Хорошие люди кругом. Через пару недель или раньше, море нагреется. Можно будет купаться. Что еще нужно для счастья? Мне — ничего.

— Зеленка отмылась почти вся, только царапины еще остались. Можешь снять лифчик и так позагорать. Я посторожу, — предложил явно оттаявший Давидик.

— От тебя меня кто будет сторожить? — рассмеялась я. Под веками плясали красные тени. Ветерок колыхал полосы зонта над моей головой.

— От меня не нужно. Что у тебя с Егором? — осмелевший Давид аккуратно развязал бантик купальника на моей груди. Выяснил, что под ним есть застежка. Вздохнул. — Он в Мюнхен улетел позавчера. У него там какая-то операция. Он часто летает в разные части света. Знаменитость. Что у тебя с ним? — мальчишка упрямо желал допрашивать меня. Чертил, едва касаясь, длинным ногтем на мизинце по моему животу. Щекотно.

— Перестань. Щекотно.

— Ты с ним спала? У него есть женщина. Не жена. Но приезжает к нему часто. Сегодня утром прилетела, — он знал все на свете. Я молчала. Мне-то, что за дело? Этой безупречной задницы мне точно больше не хочется. Хотя… я невольно облизала соленые от морского ветра губы. Во рту предательски скопилась слюна. Вот напасть.

— Который час?

— Девять, без четверти, — голос улыбался. Егор? Вот помянешь черта к ночи…

Я села от неожиданности и потеряла лифчик. Давидик добрался все же до застежки. Я и мои соски смотрели точно на улыбающегося мужчину рядом. Не скрывались ничуть.

— Прикройся! — мой верный сторож не стал дожидаться, пока я приведу себя в порядок. Кинулся в меня майкой. Своей собственной. Метит меня постоянно своим, как зверь. Подорвался на ноги, стоял между мной и Егором, светя безволосым, смуглым торсом. Смотрит дерзко.

— Привет, Давид, — улыбка.

— Здравствуйте, Георгий Аркадьевич, — вызов.

Они что-то говорили друг другу. Я смотрела на влажное тело, покрытое редкими светлыми волосами. Мало, кто отваживается лезть в воду в это время. Егор плавал в море круглый год. Все это знали. Взгляд от его темно-синих плавок отлепить не могла себя заставить.

— Пошли, — Давид поднял меня за руку с полотенца.

— Ты не купалась? — услышала я над ухом. Рядом.

— Холодно еще. У тебя есть пятнадцать минут? — я забыла о мальчишке рядом.

— Только пятнадцать? — усмехнулся Егор, поправляя ворот майки у меня на шее. Не стесняясь, провел большим пальцем правой ладони по моим мягким губам. Давид с грохотом захлопнул зонт.

— Мне на работу пора. Времени нет, — я понимала всю нелепую откровенность этой сцены, но поделать ничего не могла. Так хотела почувствовать его в себе и вокруг, что дышать стало нечем. Он внимательно смотрел мне в глаза. Словно хотел испытать, насколько далеко я зайду на этот раз. Я схватила его за руку и притащила в ближайшую дверь. Кладовка ресторана была пуста. Пахло хлебом, костром и бананами. Я сообразила, что презерватива нет, и застонала в голос.

— Давай сзади, — тихо проговорил Егор. Снял с верхней полки жестянку с оливковым маслом. Я мигом стянула трусы и прижалась попой к его возбужденному паху. Он плеснул масло на мою спину. И пошел разглаживать по мне. Развел половинки, ласкал и растягивал. Терпение мое стремительно таяло. Я нашла сама его и втолкнула в себя. Секундная боль и все. Дальше все нарастающий ритм, его пальцы на клиторе, одна волна, другая. Я вцепилась зубами в предплечье руки, которой он упирался в стену. А-ах! Общий вдох и разрядка. Глухой, трудно сдерживаемый стон. Выдох. Егор осел на ящики с бананами, прижимая к себе обессиленную меня. Поцеловал в ухо.