— Я прекрасно выспалась. Но ты все же не удирай от ужаса всякий раз на диван в гостиной, Гуров. Будь мужчиной! — я расхохоталась. Потянулась вверх. Халат разошелся, выпуская на волю голую меня. Я поводила заострившимися сосками вправо-влево, — а, Гуров? Теперь мне не пятнадцать?

— Нет, — он дотянулся и вернул одежду на место. — Допивай кофе. Вечером разберемся.

— Садись, — велел генерал, открывая заднюю дверь тойоты. И продолжил в мои пораженные глаза: — дети ездят сзади. Надо купить кресло для Кирилла.

— Даже если мне теперь пятнадцать лет, то это всяко больше двенадцати, — я не спешила занимать предназначенное место.

— Тебе — да, а ребенку — нет. Мы опаздываем. Давай, давай, — энергично приказал генерал.

Давай-давай? Господин добрый охотник не считал нужным уговаривать Красную шапочку. Зачем? Все на защиту материнства и детства. Красные шапочки могут идти лесом. Берега попутал генерал. Я застыла.

— Что? — он обернулся на паузу. — Что случилось, Лола? Почему ты молчишь?

— Я пешком пойду. Я сама схожу с Киром в кино. Я сама отведу себя к врачу. Пока, Гуров, — я сделала короткий жест рукой.

Бах! Гуров хлопнул дверью лендкрузера. А это непростая задача.

— Господи! Да садись ты куда хочешь! Хоть на крышу, хоть за руль! Я хотел, как лучше! — он вышел из себя. Орал, как баба. Сделался красный и растерянный. — Я просто хотел сделать лучше!

— Ты боишься, генерал? — усмехнулась я. Спокойна была, как угол дома.

Гуров несколько раз с шумом вдохнул и выдохнул воздух. Стал почти нормального цвета. Взял себя в руки.

— Да. Я нервничаю. Я в прошлый раз был отцом двадцать девять лет назад. К такому надо привыкнуть. Извини. Сядь, пожалуйста, на заднее сиденье. Там удобно и безопасно. Прошу.

Он обнял меня. Поцеловал в висок. Подсадил за попу куда мечтал.

— Какую свадьбу ты бы хотела? — спросил Гуров.

Я изумленно посмотрела на него. Ого!

До гинеколога мы пока не продвинулись. Идею кино Кирюша променял на детский городок с сухим бассейном, горками и туннелем, набитым антисанитарными шариками и самозабвенно визжащей компанией от трех до семи. Временно освобожденные родители торчали за столами, расставленными по периметру этого зоопарка, жевали радости Лучшей Забегаловки мира. Я тянула клубнично-молочный коктейль. Гуров мучал бутылку перье. Светил в десять утра хорошим светло серым костюмом в тонкую, едва заметную клетку. Стального цвета водолазка под горло, стендфорд дерби в тон и омега в нержавеющем корпусе на левой руке. Я откровенно диссонировала с генеральской элегантностью голубенькими джинсами и оранжевым свитером, ползущим постоянно то с одного плеча, то с другого. Молодые и не очень мамы за соседними столиками разглядывали нас с разной степенью скучающего любопытства. Детский мир прикидывал от нечего делать, кто мы друг другу и как.

— О, свадьба! — я сказала заветное слово слишком громко. Девчата, как по команде, повернули головы в мою сторону. Я не стала их разочаровывать:

— Во-первых, я хочу платье с пышной юбкой, огромной, чтобы в двери не пролезала. Фата обязательно! Длинная, метров десять. Кирюша будет ее нести. Надо будет ему обязательно пошить черный фрак. И девчушку в бальном платье подобрать в пару. Подружек невесты мне надо штук пять. В платьях мятного цвета и шляпках. Во-вторых, я не хочу, чтобы свадьба была в ресторане. Лучше на воздухе, в парке или в лесу. Гостей много не нужно. Человек пятьсот, не больше. Дресс-код обязателен! Платья в пол, шляпы и смокинги, — я вещала с упоением. Наружная аудитория слушала, забыв для приличия хоть как-то оклеивать от меня глаза. — В-третьих…

— Господи! Есть еще третье? — Гуров смотрел обалдело, словно увидел впервые.

— Разумеется! Меню и торт! И ради бога! Никаких пошлостей с похищением туфли или невесты целиком! Я этого не вынесу. Ты же знаешь, в моем положении вредны всякие страсти, — я наслаждалась изумлением Господина доброго охотника.

— Когда ты успела все продумать? — выдал этот дурачок после изрядной паузы.

— Гуров, разве ты не знаешь, что девочки мечтают о таком с самого рождения? А некоторые даже с момента зачатия. Внутриутробно, — я веселилась.

— Ну если это так важно для тебя, — он вдруг плотно посмотрел мне в глаза, взял правую руку со стола в обе теплые ладони, — то пусть будет по-твоему. Но пятьсот человек гостей! Где мы возьмем здесь такое количество?

— Почему здесь? Свадьбу лучше праздновать в Столице, — я откровенно насмехалась. Но он не замечал.

— Погоди, девочка моя. Ты ведь хочешь торжество на открытом воздухе. Зима на носу. В Столице холодно, — он гладил мои пальцы и что-то там соображал. Гостей подсчитывал?

— Ладно. Тогда пусть будет здесь. Пригласим кого-нибудь для толпы. Соседей, отдыхающих, прохожих.

— А как же дресс-код? — Гуров всмотрелся в мое веселое лицо. — Ты смеешься надо мной.

— Такая дурацкая тема. Почему бы нет? — я высвободилась. — Что-то Кирюшу не видно.

Я пошла вдоль ограждения детской площадки. Мой мальчик уже бежал мне навстречу. Гуров послушно шагал в арьергарде.

— Лола!

Огромный цыган возник в шумной толпе. Не узнать! Никаких кавалерийских кожаных задов и запаха вольных дорог. Костюм не слабее гуровского, седые кудри стянуты назад. Только зубы и наручные часы размером с хороший будильник сияют рыжим металлом, выдавая национальность с головой.

— Гуляете всей семьей? — Миша подошел. — Здравствуйте.

Мужчины обменялись рукопожатиями. Причем генерал первым протянул ладонь цыгану. Интересно.

— Здравствуй, Мигель. Ты, я вижу, тоже не один.

За спиной большого мужчины оживленно болтали три дамы в дорогих европейских нарядах. Количество разноколиберных детей носилось, пищало, смеялось, ревело и категорически не позволяло себя пересчитать. Я и не пыталась.

— Это не весь мой табор. Только младшие, — кивнул Миша. — Слышал, господь забрал Кристину к себе?

Я судорожно вздохнула. Притянула к себе Кира рефлекторно. Миша перекрестился.

— Криста была праведная женщина, хоть и не всегда справедливая. Она слишком хвалила свои пирожки, вот Господь и не выдержал. Забрал ее к себе на райскую кухню. Не сомневаюсь, она оттуда присмотрит за нами. Кирка! Как дела? — громадный цыган протянул мальчику широкую ладонь.

Кирилл вывернулся из-под моей руки. Шагнул к цыгану, и тот поднял его на руки легко, как пушинку. Стал что-то тихо говорить на ухо. Ребенок отвечал, чуть заметно всхлипывая. Я испугалась.

— Что ты делаешь? — я хотела крикнуть, но вышло шепотом. — Поставь его на место, пожалуйста.

Я звучала жалко. Гуров переводил взгляд с одного на другого и ничего не понимал. Я протянула руку, не знаю, что хотела сделать. Сердце пыталось выскочить из меня следом за Киром. Мигель поймал мои пальцы. И улыбнулся.

— Ух! Как птичка в клетке сердечко бьется. Не бойся. Он только поспит немножко. И не будет больше плакать. И ты не плачь. Хватит себя жалеть. А то мальчик твой родится в слезах. Зачем?

— А когда он родится? — спросила я. Замерев. От цыгана ко мне шло тепло. Река тепла и покоя. Без берегов. Никого не стало вокруг.

— У самой себя спроси. Все знаешь, а через себя кидаешь. Гляди, не пробросайся. Кирка! Хватит дрыхнуть! — рявкнул волшебный дед.

Мы с Кирюшей изумленно глядели на мир. Он стоял на месте, вкусно пах картошкой фри и булькал колой. За широкой спиной Миши-цыгана разгорался скандал. Что-то в его таборе шло не так. Или так?

— Гляди на жизнь веселей, Лола! Айку передай, чтобы зашел на неделе, есть у меня к нему разговор да привези сыновей сюда следующим летом. Не забывай меня. Бывайте здоровы! — не дожидаясь ответа, он повел свое шумное семейство гулять дальше по широким полям торговых галерей. Не обернулся.

— Все хорошо. Все просто замечательно. Вставайте с кресла и одевайтесь, — гинеколог, ухоженная дама лет сорока, скрылась за ширмой. Я выковыряла себя на пол и стала натягивать одежду. — Беременность протекает в пределах нормы. Срок десять недель. Может, чуть больше. Я назначу вам…