Самуил милосердно бросил в него Измельчитель, и облако красных брызг, оставшееся от Бетеша, окатило его и светловолосую.

Наконец, пришёл её черёд. Щита вокруг неё уже не было — его, судя по всему, поддерживал Бетеш. И она больше не кричала, лишь прожигая Жандарма взглядом ненавидящих глаз. Но всё ещё мигала белым.

Устранитель удовлетворённо улыбнулся. Возможно, хотя бы на эти короткие секунды женщина-монстр, стоявшая перед ним, почувствовала толику того, что чувствовал он, Самуил, все эти безумные дни и недели. Может быть, теперь она умрёт, приняв хотя бы минимально достаточную порцию мучений, положенную за её прегрешения… И жандарм вскинул в её направлении прямую ладонь, из которой выросло узкое, ярко-белое десятиметровое лезвие.

Но что-то произошло.

Самуил почувствовал, как притупленная лошадиной дозой «буста» тошнота подступила к горлу. И не просто тошнота, а та самая тошнота.

Сильный маг рядом!

Карающий клинок, который должен был пронзить светловолосую, не нанёс ей совершенно никакого вреда. Потому что он заканчивался в полуметре от ладони жандарма, упираясь в непрозрачный, переливавшийся тёмно-синими мутными разводами купол, невесть откуда взявшийся над ним.

Самуил моргнул, пытаясь уместить в голове, что только что был остановлен в секунде от того, чтобы самолично уничтожить угрозу Вселенной. В секунде от того, чтобы спасти всех и стать героем Конфедерации, хотя бы оставшись в веках, если не в живых. В секунде от того, чтобы отомстить за Эсси…

Его ноздри расширились в гневе — и он что было силы всадил в переливающийся купол Дьявольскую спираль. Заклинание, ломавшее любые известные щиты минимальными затратами энергии. Купол просто поглотил удар, словно не заметив.

Жандарм зарычал и одно за другим воткнул в купол все таранные заклятья, которые знал, щедро накачав их силой, а потом попробовал и телепортацию. И ничего не сработало… Его время утекало секунда за секундой, а он так и оставался заперт в этом…

Снаружи послышался низкий женский голос:

— Ты едва не сожгла своё тело, Сайя.

Голос словно наполнял всё пространство вокруг вибрацией. И звучал без единой интонации. Он просто констатировал факт.

— Это было необходимо… — второй голос, уставший, но уверенный — светловолосая. — И оно уже восстановилось.

— Эти трое — все твои оставшиеся сторонники? — даже вопрос был задан так, словно ответ в принципе ничего не мог бы изменить.

— Да… — светловолосая запнулась. — Я просчиталась, Бави… Это моя вина… — она издала сдавленный звук, словно проглотила комок в горле. — Но я всё исправлю. Всё будет так, как оговорено. Мне лишь нужно будет немногим больше времени.

— Времени, — эхом отозвалась обладательница низкого голоса. — Нам понадобится немало усилий, чтобы его получить, Сайя. Что ты хочешь делать с ним? — спросила она, и Самуил понял, что речь идёт о нём.

— Убить! — коротко, со смесью ненависти и отвращения бросила светловолосая.

Если бы не непрозрачная стена, она бы стёрла Самуила в порошок ещё несколько секунд назад.

Но рядом вдруг снова хлопнуло — и на жандарма навалилась новая мощная волна тошноты, теперь с другой стороны…

Всё ясно.

Вокруг собрались маги, которым он даже после «супербуста» был не ровня. А значит момент уже упущен… Ни спасение Вселенной, ни месть уже не состоятся. Его время в этом мире сочтено. А раз так — существовало лишь одно место, где он хотел бы провести свои последние секунды. И он приготовился.

Когда через секунду переливающийся купол всё же исчез, под ним вмиг оказался лишь тихий звук сворачивающегося пространства. Самуила там уже не было.

* * *

Лёгкий шёпот предгрозового прибоя нежно поглаживал слух. Вдалеке, у горизонта, уже виднелись тяжёлые, налитые влагой, почти чёрные тучи. Они изредка втыкали в морскую гладь ветвистые яркие разряды, звук которых пока не докатывался до берега.

Невдалеке от воды стояла группа приземистых зданий, собранных из жилых кубических модулей, словно небрежно и неровно сложенных в трёх- и четырёхэтажные постройки. Их балконы, выступавшие на разное расстояние от стены, смотрели пустыми тёмными окнами на белые барашки водной поверхности.

Когда-то давно они принадлежали дорогим апартаментам, одной стороной выходившим к морю, а другой — к высокому, завораживающе тихому и уютному лесу. Но сейчас от леса остался лишь бескрайний мёртвый пустырь, по которому гуляла уже тяжелевшая в предгрозовой сырости пыль.

Узкая полоска песчаного пляжа между пустырём и водой тянулась вправо и влево насколько хватало глаз. А у восточного горизонта она упиралась в высокую, скрывавшуюся в низко нависших облаках тёмно-коричневую стену.

Жандарм появился прямо на кромке прибоя. Накатившая холодная волна осторожно намочила ему ноги, и он грустно улыбнулся ей в ответ.

Так хорошо, как на Лерниане, Самуилу не было в жизни никогда и нигде. До самой катастрофы он планировал дослужиться до высоких чинов, заработать достаточно — и рано выйти на пенсию, осев здесь, в апартаментах у воды, обнимаемых лесом и морем. Прожить здесь ещё с полвека и счастливо, в покое, умереть под шёпот волн.

После того, что случилось с планетой, он долго не мог оправиться. Катастрофа забрала у него треть жизни. Самую главную, будущую, последнюю треть. И по сей день он так и не нашёл для этой трети замену.

Когда жандарм понял, что может погибнуть, идея пришла мгновенно. Дожить до пенсии на Лерниане он уже не сможет. Но как минимум волны шепчут здесь так же, как и прежде.

Самуил медленно лёг на мелкий прохладный песок так, чтобы его ноги по колено омывал нежный прибой, блаженно прикрыл глаза и улыбнулся.

Не хватало одного — запаха моря. Но каменная саранча уничтожила всю органику, не пожалев даже мельчайших её частиц. А значит море пахнуть почти перестало ещё десять лет тому назад.

Тёмно-коричневая стена у горизонта пришла в движение в ту же секунду, как жандарм, разбросав по песку комья инопланетной земли, вдруг возник у края прибоя. Стена изогнулась, словно в медленном прыжке, и двинулась в его сторону.

После всех дней бессилия, недель сосущей неопределённости, после минут надежды и секунд разгрома и душевной пустоты он наконец-то был… Покоен. Счастлив.

Уже чувствуя, как тело слабеет и то там, то тут вздрагивает в судорогах, Самуил втянул носом пресный и незнакомый, но такой свежий воздух.

«Я — маленький маг в большой игре за судьбы Вселенной. Я ничего в ней не решаю, — с улыбкой признался он себе. — Но то, как мне умереть, я заслужил выбрать сам, Великий Космос тому свидетель».

Гудение надвигающейся тёмно-коричневой стены уже пробивалось через мерный шум волн. До слуха долетел от горизонта первый раскат грома.

Жандарм лежал, дыша ровно и расслабленно, игнорируя даже странную пустоту, ощущавшуюся в том месте, где обычно теплилась магическая энергия. Голова начинала кружиться и глаза открывать не хотелось. Вязкая, тягучая сонливость навалилась и вдавила его в мягкий мокрый песок.

«Как же хорошо… — мелькнула тускнеющая мысль. — Умирать под шёпот волн я готов хоть каждый день…»

Гул приближавшегося коричневого фронта перекрыл шёпот моря и ветра. Теперь в мире звуков он властвовал безраздельно, вытеснив всё остальное на границы слышимости.

Но Самуилу было уже всё равно. Он сделал глубокий вдох, задержал воздух, вдруг едва заметно вздрогнул — и замер, безжизненно уткнув щёку в забежавшую далеко на песок любопытную волну.

Смотритель не подал больше никакого знака. Денис лишь машинально начал отсчитывать в уме секунды и надавил на кнопку инфузора. Его недавно приделал к костюму Бури, сложной магией сделав из оранжевого камня и сам инфузор, и небольшой брикет сероватого препарата. «Для ясности разума», — сказал он. Маг надеялся, что это было о дурноте, с которой он боялся не справиться самостоятельно. И оказался прав.