Если бы тот мог, он бы испепелил Дениса взглядом. Но одного лишь взгляда было недостаточно — и в следующее мгновение маг швырнул в него яркую и увесистую огненную каплю.

Денис, не надеясь на щиты, прыгнул в сторону и моментально использовал все четыре боевых заклятия, которые успел приготовить — три из них даже не пробили защиту нападавших, а от четвёртого те увернулись.

Бури тоже не надеялся на щиты Дениса и явно помогал ему с защитой — все заклятия противников растворялись в воздухе в паре метров перед магом, его собственных щитов даже не касаясь.

Но зачем тогда вообще тратить на них энергию? Демиург опасался, что его одного не хватит?..

Несколько секунд обмена атаками — и нападавшие поняли, что их магия против барьера перед Денисом бесполезна, но и беловолосый гигант их почему-то не атакует, а значит не представляет опасности. Двое из них попытались развернуться обратно к двери и разобраться, наконец, с её защитниками — с тем же результатом.

Все четверо, включая черноволосого мага с волевым подбородком, выглядели растерянно — всё шло не по плану, маги-грабители не знали, что теперь делать, и уже начинали дёргаться, пропуская атаки Дениса и отскакивая лишь в последний момент…

И вдруг их обеспокоенные взгляды словно прояснились. А до сознания Дениса донеслось мысленное эхо:

«Я иду, сёстры и братья…»

В гроте раздался новый хлопок.

Денис ощутил, как его внутренности скрутило судорогой — и он что было сил запустил в источник этого ощущения самое сильное заклятие, что знал.

Она была здесь. И она стала гораздо, гораздо сильнее.

В этот момент его обдало второй волной дурноты — с того места, где стоял Бури.

А дальше грот превратился в кипящий котёл из боевых заклятий.

* * *

Защитники гестерианского хранилища Гильдии сначала просто не поверили в отдачу от магического потенциала тех, кто был рядом.

Их словно разрывало тошнотой изнутри, они не могли думать, не могли подняться на ноги. Магов такой силы не было, просто не могло быть на свете…

Инстинктивно каждый из них укрылся самым сильным щитом, какой мог поставить. Если этот не выдержит, дальше — истощение и смерть.

Они едва могли разлепить веки. А потому не видели, как возникшая в гроте светловолосая женщина с грустными глазами вдруг сложила руки перед собой, растопырив пальцы, — и из неё во все стороны ударили яркие лучи, сжигающие всё вокруг и даже оплавившие непробиваемую дверь из гестерианского дерева. И лишь четверку нападавших, голубоглазого гиганта, его напарника и их самих лучи обтекали — спасибо прочной магической защите, но не их собственной.

Они не видели, как голубоглазый великан вдруг превратился в маленькое существо с серебристым мехом, напоминавшее одновременно кошку, белку и хомяка.

Не видели, как молодой маг, стоявший рядом с существом, скривившись и едва терпя ту же дурноту, что ощущали и они, бросил в женщину светящуюся зелёную сеть, потом ещё одну, а после с диким рыком, выставив перед собой кулаки, ударил в неё толстым и жгучим зелёным лучом с белыми прожилками. Любого другого известного им мага такая атака испепелила бы и развеяла пылью…

Но в метре от светловолосой лишь вспыхнул воздух, поглотив всю враждебную магию. Правда, на её лице впервые за много дней появилось выражение удивления. И это было единственным следом, который оставили могучие удары.

А потом в головах размазанных по каменному полу защитников хранилища вдруг раздался её мягкий и спокойный голос:

«Ты силён, маг. Я даже сожалею, что ты не сможешь стать одним из нас. Хорошо, будь по-твоему. Но мы ещё встретимся, в последний раз».

И всё кончилось.

* * *

Что-то словно крепко схватило внутренности Самуила и намотало на кулак. Он издал бессильное: «О-о-о…» — да только и сумел, что поставить такой накачанный энергией Отражающий щит, какой не смог бы пробить и сам. А после медленно сполз по стене, из последних сил таращась туда, откуда шла лавина чужой, вражеской силы.

Перед Луатариан из ниоткуда возникла тонкая светловолосая женщина.

Великая была одной из немногих, кто остался стоять на ногах. Её лицо скривилось, а дыхательные щели, завибрировав, слились в одно мутное пятно. Но она не стала ждать атаки этого всесильного врага. Опытная магиня, как минимум, принимала решения быстрее всех остальных.

Луатариан воткнула два Карающих меча в то место, где через какие-то тысячные доли секунды появилась светловолосая. Повреждений они не нанесли, но как минимум задержали атаку могучего противника.

Следующим великая Лу обрушила на неё Сабельный шар — трёхметровую светящуюся сферу, в которой с невероятной скоростью носились яркие световые лезвия.

За счёт этого она, возможно, спасла добрую дюжину солдат для своего Легиона. Потому что к тому моменту, когда светловолосая опомнилась и одним жестом руки просто смела Луатариан, отбросив в сторону, все в зале, кто ещё мог, были либо укрыты самой сильной защитой из возможных, либо телепортировались восвояси, если хватило энергии.

Сама Луатариан не просто выставила щит. Самуил мог поклясться, что этого щита не знал никто больше во всей зале. Если не на всей планете.

Врезавшиеся в великую магиню четыре красных лезвия, которыми полоснула её светловолосая, просто перевернули Луатариан в воздухе, словно та была в центре незримого шара. А оторвавшись от пола и сделав короткий кульбит, она просто исчезла с характерным звуком телепортации.

Но светловолосую это не интересовало. Ей нужно было хранилище.

Одним шагом, словно перелившись в другое место пространства, она оказалась перед теми, кто отделял её от двери, и коротким взмахом ладоней послала в их сторону выгнутую голубовато светящуюся магическую плёнку.

Дармо Ратсанари и ещё двоих из них там уже не было — у них оставались резервы на телепорт, и они отступили в одним им известные схроны, какой есть у каждого сильного мага. Оставшиеся же пять были настолько обессилены, что не смогли никак защититься — их щиты прожгло, голубоватая световая плёнка в доли секунды обернула несчастных, и они в беззвучном крике просто растворились в её огне, оставив после себя лишь кучки пепла.

Добрый десяток магов, потративших почти все свои силы на щиты, в ужасе, сквозь жестокую дурноту смотрели, как светловолосая медленно простирает руки к двери. Как за её спиной выстраиваются соратники, прикрывая её, хоть это уже и не требовалось — никто из оставшихся в живых защитников не мог ничего им сделать. И как самая несокрушимая, самая непробиваемая дверь во всей Галактике покрывается тонкой сеткой жёлтых линий — и распадается на ровные куски.

А ещё через секунду все они, и светловолосая, и её маги, пропали, оставив за собой гулкую тишину.

И только тогда Самуил позволил себе отпустить нити ненужного больше защитного заклятия и облегчённо потерять сознание.

* * *

К небольшой хижине, стоявшей под сенью высоких деревьев, похожих на земные сосны и пальмы одновременно, не вело ни одной тропинки. Словно она выросла здесь вместе с травой и кустами подлеска.

Лишь рядом с хижиной в траве виднелся примятый круг, от которого ко входной двери тянулся след прижатых к земле травинок — кто-то прошёл здесь совсем недавно.

Внутри на деревянном полу сидел в позе лотоса мужчина в синем атласном халате с золотой вышивкой. Халат был накинут прямо на светло-серый облегающий костюм мага с тускло светящимися жёлтыми прожилками. Перед ним стояло небольшое чёрное устройство с выдвинутой из него сверху антенной и мерцало голубоватым светом.

Когда снаружи раздался тихий хлопок, и дверь в хижину со скрипом покачнулась, он даже не пошевелился — всё так же сидел и смотрел на мерцание.

Послышались мягкие шаги. В двери показалась тонкая светловолосая женщина. Её взгляд казался грустным, хотя, если присмотреться, в её бездонных глазах можно было увидеть множество эмоций — грусть, милосердие, равнодушие, хладнокровную и безжалостную решимость… На лице же её эмоций не отражалось вовсе — оно было правильным, красивым и абсолютно спокойным.