2 Первый снежок завсегда служил ссыльному для охот. Наливки няниной заложил, вскочил в седло и – вперёд. Под небом дымчатым с бирюзой лицейский аллюр… А тут скорее сам бежишь от борзой, слыша спиной: ату! Не разбирая, где топь, где мрежь, где лес, а где городская муть. И сорок вёрст пробежишь, допрежь найдёшь – у кого стрельнуть. …И всё угадывая в пути не просто смерти грядущий час, а миг, когда пригласят пройти иль дотянут блатную козу – до глаз. 29 ноября 3 Забудь, чего я тебе скажу. А не забудешь – что ж. Я сам, что тать, по ночам дрожу и выкрикну первым: ложь! Заворожённо с дубовых крон рушится ржавый лист. Руины красной щербат пилон. Ветра холодный свист по-уркаганьи прилип к лицу. Ухватчив сухой репей… Здесь бы повёл я тебя к венцу мимо живых ветвей во дни – как ладан катил слои к оперенью свеч, за которым Спас. Чтоб отец, и мама, и все твои… Далека дорога обратно – и на заре ободок у глаз. 30 октября 4 В чужом дому. Книгу возьму (а дело к зиме – беда!) — или слово не по уму, или белиберда. Посеребрён вдалеке лесок, и обесчещен храм. Как ржав кирпичный его песок, когда долетает к нам! …Скоро за раму сала кусок повесит добряк-отец. И будет синица его – цок, цок, пока не склюёт вконец. Но в эти дни уже тут с тобой не просыпаться мне. А где-нибудь с больной головой, с монеткой (а на пивко) сырой, с зимним бельмом в окне. 2 ноября 1978 «Чёрный лебедь сухо шуршит крылом…»
I Чёрный лебедь сухо шуршит крылом, окунает клюв в патриарший ил. Мне сегодня страшно – и поделом. Не скажу, чтоб сильно тебя любил, но чего-то медлится на скамье. В десяти минутах ходьбы – Арбат, где когда-то пили пивко в фойе до начала сеанса сестра и брат. А чего смотрели? По чьей вине? Не припомню, да и тогда не знал. Никого вокруг. Лишь откуда не — известно взявшийся генерал бычью шею мнёт пятернёй – озяб, и идёт в ворота к себе домой, представляя, верно, что там генштаб, где дурные сводки лежат горой. . . . . . . . . . . . . . . Никогда уже в пестроватый ворс твоего жакета не ткнуться лбом. На заросший ровной травой откос вышел лебедь, чёрным шурша крылом. 14 августа II Я один пройду меж кусковских пихт на голландский пруд сквозь сырой туман. Будет мне о чём расспросить у них в октябре, топыря вином карман. Вновь увижу рамы барочной крем и графини с круглым брюшком халат. Я сжимал здесь руку Елены М. лет пятнадцать с лишком тому назад, в год, когда почти пустовал престол, толковали что-то про новый нэп, хоть и было видно: король-то гол. Нет в земле родимой надёжных скреп. Вот и вспомнил – чёлку, тугой платок и холщовый крепкий ремень сумы… Но когда студенческий наш урок оборвался, редко встречались мы. А когда и встретимся – что с того? Посудачим, не возвращаясь вспять. Но ведь было что-то у моего сердца? Кто теперь может знать… Потому и сутолоки похорон я не видел и не спешу туда, где в высоких терниях грай ворон над всего однажды сказавшей да. 13 августа 1979 Вальдемар Вебер Стихи разных лет Вальдемар Вебер – поэт, прозаик, переводчик. Пишет на русском и немецком языках. Родился в 1944 г. в Сибири. Детство прошло во Владимирской обл. С 1962 г. жил в Москве. Окончил педагогический факультет Московского Ин`яза. Автор нескольких книг поэзии и прозы на русском и немецком. Печатался в журналах «Новый мир», «Знамя», «Дружба народов», «Арион», «Нева», «Интерпоэзия», «Плавучий мост» и др. Переводчик и составитель многих известных антологий немецкой поэзии на русском языке в 1970-2000-е годы. Руководил семинаром поэтики и художественного перевода в Литературном институте им. Горького. С 1992 по 2004 г. работал в университетах Граца, Инсбрука, Вены, Маннгейма, Пассау. В 2002 г. основал в Аугсбурге издательства Waldemar Weber Verlag и Verlag an der Wertach. Переводился на французский, английский и болгарский. Лауреат трех международных литературных премий. Живёт в Аугсбурге (Германия) и Москве. «Вновь запевает ранняя птица…» Вновь запевает ранняя птица и распускается роза, и ты ощущаешь себя заодно с рассветом… Похоже, создателю ты еще нужен, и пока не исполнил всех своих обязательств, если он каждое утро, свой резец вложив тебе в руку, как всегда, говорит: «Давай!» I Сон Сожженный германский город. Безлюдный, безмолвный, и я в нем, почтовый голубь c посланием, которое некому передать… |
