Ольга Афиногенова Сосна Вон на том берегу косеньком, Где теплеет в ряске река, Вымывались дружными веснами Грузные объемы песка. Но и там, как водится, высилась Среднего размера сосна. Знала ли она, что на выселках? Ведала ль о боре она? Вся ее сосновая гордость Уходила в соты коры, Мне же в них мерещились кости Ящеров былинной поры. Мы вбивали в эти чешуины Два свирепых гладких крюка, Ладили "тарзанки", и жмурилась, Обмирая в струях, река. И тот берег паводки грабили, Что пираты южных широт, Подрезали плавными гранями Ласковый песчаный живот. Но сосна не вскоре обрушилась, Лишь тянулась мягко ко дну, Словно с хвойной кротостью слушала Ту свою большую волну. И вошла в нее королевишной, Каравельной мачтой легла. Ну а что с того вихрю вешнему? Мало ль он мотает бревна? Вон на том берегу косеньком Вижу я ее силуэт. Осенями, зимами, веснами, Не скажу тебе, сколько лет. «Кто-то ее раньше ведь выдумал», — Думаю порой на ходу, И не просто – в сердце мне вырубил. Только лишь на грусть-на беду? И у той обрывистой млечности, На краю последнего сна, Так ли мы войдем в свое Вечное, Как спустилась в реку сосна? Илья Семененко-Басин
Начальное единство плетут властвуют испражняются сделаны из стихий действуешь в стихиях действуешь в единстве стихий властвуешь властвующими властвуешь во властвующих Жажда стихов любовь Бога – водопады, реки Бог рассеял моих врагов, поубивал плясали медленно, как вылеченные калеки Гризим, Гевал в концерт на радостях, женщины пели песни украшенные другими а я был спрятан в тёмном зале лучше бы не теряли в Рувиме интересней если б ноздрями дыша, заржали так я скучал Михаил Петров «Бурно работают электростанции…» Бурно работают электростанции, Вахту несут на морях моряки, А на параде на верной дистанции Движутся стройные наши полки. В небо врезаются истребители, с громом куранты считают часы, А человек в неукрашенном кителе Прячет улыбку в большие усы. Враг побежден, времена начинаются! Только вперед и ни шагу назад! Годы в лаборатории мается Тихий Мичурин, мир будет как сад! Где-то поймали на шахте вредителя, Вновь Карацупа идет по тропе. Встал человек в неукрашенном кителе, Шлет он приветствия яркой толпе. Светит над родиной солнышко ясное, Всех победим мы в суровой борьбе. Счастье, что в пору такую прекрасную Жить не придется ни мне, ни тебе. Сергей Крюков Трельяж Сквозь это зеркало, сквозь лёд Голодного стекла Мне память отголоски шлёт С тех пор, как ты ушла. Трельяжа пагубная ось Мой преломляет взгляд, Как будто шьёт меня насквозь И тянет нить назад. Златая нитка ткёт парчу. Умеет же казнить! Зеркальный складень я кручу, Перегибая нить. И всё-то кажется, что я Свяжу исток и сход — И яркой памяти струя Сама себя замкнёт. Но рвётся лучик ледяной Сквозь зеркала оскал, Смеётся будто надо мной Голодный лёд зеркал… Григорий Шувалов «Мне повезло, дела мои неплохи…» Мне повезло, дела мои неплохи, я на ногах уверенно стою, и поздний яд сомнительной эпохи еще не тронул молодость мою. Еще горит в груди огонь желанья, и я не сожалею ни о чем — я испытал любовь и расставанье, и смерть стояла за моим плечом. Я разлюбил бездушных и строптивых, похожих на холодную зарю, я счастлив был недавно в этих ивах, а нынче с равнодушием смотрю. Ушла вода, и обнажились мели, притихли у причала корабли, и все, что в этой жизни не сумели, мы словно крошки со стола смели. Геннадий Калашников
«Я сослан в немоту, туда, где уже давно Макар и телята, где зимуют раки…» Я сослан в немоту, туда, где уже давно Макар и телята, где зимуют раки, где в бубен бьёт и старым сухим ребром играет мой ровесник бес, где в логове слов над листом бумаги согнулся, высунув перо и язык, Акакий Акакиевич, перебеливая циркуляр, спущенный по инстанциям ему с небес. Плачь не плачь, утони в слезах, но, если, если тебе изменила Муза, если над притяжением, над упругой волной словесной утрачена власть, что тебе жар глаголов, тяжесть существительных, клейковина союзов и наречий неверная, невесомая и не очень понятная вязь? Я – ловец и добыча, живу у словесной реки, вдоль её гужевого потока, там, где бог из плавучей машины, как капитан Немо, вываливается и подслеповато щурит глаза, я бреду вдоль течения, бесполезными жабрами хлопая, как после потопа, и в обратный бинокль, пролетая, безмолвно глядит на меня стрекоза. Я молчу, я молчу, я молчу, я молчу, покуда по верхней стороне воды медленно приближается утлый, угрюмый чёлн, и впустую перебираю мерёжи синтаксиса, трясу грамматики верши: где откуда куда вот теперь и если впрочем будто и уже ни при чём… |
