— Конечно, располагайся. Я сегодня не буду спать.

Она улыбнулась, отстраняясь.

Мы тихо разговаривали какое-то время. Она лёжа в кровати, а я сидя на полу. Она рассказывала мне, что помнит, как училась магии в одной из академий по специальности защитных чар и оберегов. Что её исследовательская работа была направлена на то, чтобы выяснить, почему отпорный круг из соли является средней эффективности средством защиты от нежити, и что она уже не помнит, чем дело закончилось.

Расспрашивала меня про моё прошлое. Я мог лишь качать головой, отвечая то, что ничего не помню. При этом по вопросам магии я сам иногда удивлялся, какие тонкости я знал, однако же удивлялся, что на вопрос о соли и нежити не мог ответить сейчас. Спрашивала она меня про мои дальнейшие планы. Я ей честно ответил, что планирую ездить по разным деревням и организовывать их безопасность. А ещё, что скорее всего, сформированный отряд будет частью регулярной армии Аннуриена.

— Гарри, — бросила она в пустоту. — Я не знаю, что мне делать дальше.

— Живи, — отозвался я.

— Ты не понимаешь, мне не хочется жить.

— Понимаю. Найди смысл, он у каждого свой.

С минуту она молчала, а после вновь меня окликнула.

— Хочу уметь возвращать с того света, — горячо заявила она, садясь в кровати.

Глаза её горели огнём.

— Быстро ты смысл разыскала, — расхохотался я.

— Только… А что делать-то надо? Гарри, а ты меня научишь? — нашлась она.

Я уже было открыл рот, сказать, что не умею людей из Серой Пустоши вытягивать, но резко передумал.

— Да, научу, — улыбнулся я, нагло соврав.

Луанна улыбнулась в ответ и плюхнулась на подушку, натягивая одеяло чуть ли не до ушей. Буквально спустя минуту я услышал её мирное сопение.

Я провёл остаток ночи вглядываясь в темноту за окном и в глубины своих мыслей, завернувшись в плащ.

Я думал, вспоминал, анализировал, предполагал и отвергал, как я обычно это делал, а ещё параллельно я возобновил попытку разобраться в контролирующих чарах. Давалось это крайне с трудом и даже задача минимум — отключить защиту — выполнялась крайне медленно, не говоря о том, чтобы научиться этой защитой управлять.

Думал я про то, что Сеамни подтвердила свой дар, предсказав в деталях смерть Ворона. С другой стороны её предсказания никак не повлияли ни на что, да и никто не повлиял на его смерть. Я предполагал, что предсказание верное и Ворон умрёт, я держал это у себя в голове, но не ожидал этого так внезапно. Умереть от удара тупым предметом в голову, когда вокруг летают демоны с молотами — пожалуйста. А вот умереть таким же способом, когда вокруг мирные люди — совершенно другой расклад.

Меня поразила точность предсказания. Это не просто «ты умрёшь», а в деталях. Информация была проверяемой. Сами по себе предсказатели не редкость и помнил я, что любой укурившийся шаман может что-нибудь напредсказывать, но чтоб с такой точностью, такого я не помнил. Значило ли это, что Сеамни как-то связана с рыцарем в красном плаще?

Следующий вопрос возникал сам собой: как это работает? Предсказание — это видение картин из будущего. Опустим то, каким образом предсказатель видит будущее. Это может быть просто симуляция с заданными начальными параметрами, какую используют высокоразвитые цивилизации для просчёта, скажем, результата боя.

Странно другое: если брать симуляцию боя с начальными параметрами, то в процессе боя может пойти что-то не так — есть вероятность альтернативного развития событий. Что же казалось предсказаний, то они обычно сбывались. Если рассматривать только шаманские размытые предсказания, когда «змей словит мышь на рассвете, знаменую начало войны», где обязательно была метафора, за которой стояло вполне распространённое событие, то такие предсказания сбывались потому, что шансов не сбыться у них нет. Это как сказать, что однажды ты подбросишь монетку и выпадет решка.

И те предсказания, о которых я знал, сбывались с феноменальной точностью. Можно ли, как и в симуляции, повлиять на результат? Если разобраться, то сбывается пока только то, что не зависит от меня. За жизнь Ивана я не мог поручиться, хотя и отправил его сам, но не поехал с ним вместе. Смерть Ворона тоже входит в данную категорию, хотя уже и был с ним рядом.

Таким же является предсказание о смерти Ника и Валькры.

И что, смириться? А может я могу их защитить, как-то предотвратить их гибель?

А что на счёт предсказаний, которые зависят конкретно от меня? О том, что я душу Сеамни, о том, что я делаю какие-то грязные делишки с грязным некромантом. И о том, что мне срезают голову ятаганом. Как может так быть? Если мне скажут, что в будущем в определённый день я скажу «аркебуза», то это моё решение, говорить это слово или нет, в особенности если от этого моя жизнь зависит. Почему я обязан его сказать? Почему мы приходим к понятию судьбы и невозможности её изменить? И самый главный в таком случае вопрос: зачем давать эти предсказания? Зачем все телодвижения, если ты чётко осознаёшь, что изменить больше ничего нельзя? Или всё же мне пытаются скормить неполную статистическую базу и заставить сделать неправильные выводы? А вдруг то, что от меня зависит, предсказать нельзя? И я могу это поменять…

Я должен это поменять. Для начала предотвратить смерть Ника и Валькры в том виде, в котором мне напророчили. А если не получится, хотя должно получиться, то Сеамни я уж точно душить не стану.

Сеамни

До полной темноты лечили раненых и ночь наступила без предупреждения.

Поделились случайным образом и отправились «заворачиваться в мех». Сеамни долго не могла найти себе место. Не ложиться же рядом с Мо и Гансом, не лезть к Френку, который примастился рядом с Марьяной. Отдельно не ляжешь — везде холодно, аж зубы стучат. Замок промерзал насквозь, спать было холоднее, наверное, чем на улице. По крыше барабанил дождь.

Она прилезла в уголок к Леголасу, укладываясь рядышком с ним. Сердце её бешено колотилось — неправильно это всё, быстро и поспешно, необдуманно. Леголас ничего не сказал, лишь обнял прилезшую на плечо эльфийку и ей стало совсем тепло.

— Я за тебя переживала, — шепнула она.

Никто, ни одно людское ухо не услышит шёпот эльфа, кроме другого эльфа.

— За меня не стоит беспокоиться, — фыркнул в ответ эльф. — А вот ты хрупкая, дикая лоза, — добавил он на родном наречии и погладил по волосам.

Сеамни залилась румянцем, который в темноте был, к счастью, не видим. Вскоре она согрелась окончательно и уснула. И видела она, как горят огни демонической крепости, как лес вздыхает от гнёта гнилой магии, и как мелькают тени Бессмертного Народа.

Энейя

2-ый день ханты Красной Лозы, вечер

Они пробирались через кусты по увядшему, мёртвому лесу. И дело было не только в том, что на мир спустилась осень. Дело было скорее в том, что рядом поселились паразиты-демоны, вытягивающие силу этого леса. Нет зверья, сухие ветки, иногда жёлтые листья, намертво прикрепленные к мёртвым деревьям, и серое небо над головой.

Небо, затянутое серым покрывалом осенних туч, неотвратимо темнело.

Три тени скользили по лесу: Энейя, Амлэя и Алайез. Шли чётко зная свою роль и зная своё дело: предстояло выбивать стражу, да так, чтоб ясно было, что кто-то орудует, но не ясно, кто — задача не простая, однако привычная. Они так делали уже много раз и каждый раз выигрывали.

Стратегия была проработана, проста в описании и сложна в исполнении. Следовало навести шороху и открыть ворота, а ещё привлечь внимание. При этом не умереть.

Сделав крюк, огибая крепость через непроходимые для иных народов леса, они стали подходить непосредственно к Юнору. Из-за деревьев можно было разглядеть возвышающий пик серой, сложенной из камня башни. Слышались рычащие голоса, стук рабочих инструментов, отрывистые команды — работа кипела и демоны старались быстрее отстроить когда-то разрушенную крепость.