А праздник тем временем продолжался.

Энейя

Ханта Красной Лозы

Энейя больше ни о чём не могла думать, кроме как о том, что где-то он — её родной мир, есть и ждёт её. Делать она тоже ничего не могла, лишь теребила в руках медальон из червонного золота и всё представляла себе то ветвистое дерево.

Каждая мысль о нём отзывалась так, будто она собирается идти на свидание с высокопоставленным и уважаемым эльфом чистых лунных кровей. Кроме того мысли были будто материальны — она чувствовала незримые нити, ведущие куда-то прочь из этого места. Однако грусть и ярость её разбирали, когда она понимала, что видеть эти нити всё равно что смотреть на звёзды. Да, ты их видишь. Да, ты знаешь, что тебе туда. А что дальше?

Сыграли бал, отпраздновали победу, решили устроить передышку и залечь на какое-то время на дно. Однако как-то странно об этом обо всём стала отзываться Нода. Её саму будто что-то тревожило. Пару раз она уходила гонять в одиночку Ишиана и его магов по границам эльфийских земель, обновляя охранные чары и обереги. Обычно из таких походов она возвращалась довольной и на пике своего боевого вдохновения.

Сейчас же её наставницу одолевала непонятная для Энейи тоска.

Энейя, соблюдая правила приличия, не докучала вопросами дору до тех пор, пока та первой не начала беседу.

— Что ты такая задумчивая? — бросила невзначай дора Нода, решив поинтересоваться однажды после очередной практики боевых заклятий (в которой они оттачивали тонкие дуэльные заклятья) состоянием своей ученицы.

Они возвращались через аллею, усаженную вечно осенними деревьями, и скоро их пути должны были разойтись.

— Мне снился сон, — честно призналась Энейя, потому как больше не было силы держать это в себе. Нода внимательно смотрела за каждым действием тёмной эльфийки, целиком и полностью заинтересовавшись разговором. — Там был мой дом, и с тех пор я грущу.

Нода кивнула, заметно расслабившись.

— Я заметила Ваше состояние тоже поменялось, — начала Энейя издалека.

— Да… — отозвалась Нода. — Мне тоже снился сон, — осторожно призналась она. — Только похоже это был не сон, — она коснулась кольца, которое покоилось у неё в ямке на шее на золотой цепочке. Коснулась и одёрнула руку. — Ты бы хотела, чтобы наш народ выбил бы демонов и обратил их землю в цветущий сад? — Энейя было открыла рот для ответа, но Нода поправилась: — Даже не так. Если бы мы просто могли приказать им уйти, и они ушли бы. Без потерь, без кровопролития…

Энейя искала подвоха, но не могла его найти. Она и так знала правильный ответ.

— А что нам нужно было бы сделать?

Нода думала. Она была в праве не отвечать.

— Кое-что плохое, по моему мнению.

Все фразы тихие, с выверенными словами, словно чёткие и точные надрезы скальпелем у умелого лекаря. Будто две пантеры ходят вокруг друг друга, а не ученица общается со своей наставницей.

Энейя думала, но не долго.

— Это не связано с жертвоприношением и сотнями чужих невинных жизней?

— Нет, с сотнями не связано, — словно в бреду отозвалась Нода.

— Тогда да, я хотела бы, — твёрдо произнесла Энейя и они оказались на перекрёстке.

Нода кивнула.

Их пути разошлись.

Нода Эйвенстаэль

Долгое время маэ не предпринимали никаких действий. Для бессметного народа бездействие — привычное состояние. Вечное мельтешение и суета смертных очень утомляет. Всех, кроме доры Ноды Эйвенстаэль, ведь она не была обычным эльфом, да и эльфом она была лишь на половину и человеческие черты давали о себе знать.

Не смотря на все проявления человеческой сущности Нода так же ушла на покой после их последней вылазки. Ей не задавал вопросов никто, кроме Энейи, которая слишком хорошо знала свою наставницу. Нода была в раздумьях.

Одной из многих прожитых в Леиене ночей она исчезла, как исчезала обычно, пропадая на десятки дней, а после возвращаясь с новостями с границ. Она переместилась порталом к самой границе, а дальше принялась пробираться горными тропами: серая фигура в накинутом капюшоне с саблей на поясе на фоне серого камня, припорошенного свежим снегом.

Она почти не спала, останавливаясь перевести дух. Не пользовалась магией, кроме ауры, согревающей её на промораживающем ветру. Она скрыла себя от всех глаз, дабы никто за ней не следил и пробиралась всё дальше и дальше, к самому Аленою, тропами, которые считаются непроходимыми.

Сидя на очередном привале в небольшой пещерке, вдыхая сырой морозный воздух, она думала и рассуждала. Времени было ещё предостаточно. Смерть человека в обмен на абсолютную власть на миром. Смерть одного единственного человека. Да она никогда не сомневалась в верности таких поступков!

И всё же сейчас что-то было не так.

Она всматривалась в показанный ей образ: невысокий, среднего телосложения, с совершенно обычным, незапоминающимся лицом, карими глазами, короткими волосами, отсутствием щетины или усов. И он совершенно ничего не ожидает. Нанести удар, один, единственный, и демонические отродья больше не помеха.

— Почему же не весело? — вдруг осознала она.

Нет драйва, азарта. Пропадёт враг? Абсолютная власть равно абсолютная скука? Да не-ет, тут дело в чём-то другом. В чём, она не знала.

Но было не весело.

— Не весело, а… как? Грустно? Неа. Скорее никак.

«Может развернуться и отказаться от этой затеи? А вдруг ты попробуешь и у тебя не выйдет? Не может не выйти, слишком велика разница в умениях, на сколько мне дали понять.»

Она представила, как фехтует со своим противником, как делает обманные финты, видит брешь в его защите и… Ей вручают власть над всем.

Нода коснулась кольца, которое всё ещё не надела, ощутила благодарность братьев и сестёр, прогнав Ишиана из Безымянного мира.

Ничего. Никаких эмоций.

— Убить одним ударом? — предложила она себе и стало немного веселее. — Ну, Нодик, ради всех. Один единственный раз сделай что-нибудь ради всех, а не только ради себя.

И уверенность принялась расти.

С каждым шагом по занесённой снегом гряде, с каждым новым днём перехода её уверенность крепчала. Она — императрица — не имеет права решать для себя. Она обязана поступить правильно, а значит Гарри должен умереть.

Горные тропы таили опасности и порой приходилось фехтовать с дикими ламиями, отбиваться от гарпий или менять свой курс, обходя спящего элементаля. Но в общем и целом горы были безлюдны. Она уже долгое время шла по засыпанной землёй и снегом трещине в скале, проходя гору насквозь и боролась с тем, чтобы не перебросить себя порталом на соседнюю гору. Расселина была неширокой, всего пять шагов в ширину. Над головой, высоко вверх, возвышались исполинские скалы, открывая лишь росчерк ясного неба. Идти по дну этой расселины было тревожно и мрачно, и сама низина полнилась мраком — Дремуэр-инх жил в вечной тени.

Магия тьмы была привычна полуэльфийке как никакая другая, но в этом месте она ощущала грязь. Творимые когда-то в этой горе чары, что раскололи её на части, оставили после себя гниль, и императрица бессмертного народа спешила отсюда убраться. Ещё её тревожила прямота ущелья: стоило кому-либо перегородить дорогу с двух краёв и магией блокировать астрал и она в ловушке.

Нода шла, не жалея сил, и остановилась лишь найдя излучину, где трещина, идущая до этого прямо, вдруг двоилась на две. Здесь она и сделала привал.

Она сидела с закрытыми глазами и восстанавливала силы, стараясь избегать пагубной магии этого места. В какой-то миг её выдернуло из состояния медитации — Эльфийский слух уловил шум, не свойственный горному хребту. Заклинание легло в руку и было наготове — не самое простое заклинание, а такое, которое и магический доспех прошьёт насквозь. Что-что, а это Нода умела.

Она сидела всё так же закрыв глаза, но слушала и наблюдала. Некто раскрыл свою демоническую ауру, но Нода не торопилась вступать в бой в открытую. Всегда можно нанести лишь один укол исподтишка и решить им исход целого сражения.