Собеседник учителя молча кивнул, а меня одолело любопытство. Я, забыв, что подслушиваю, вышла из-за шторы и спросила:

— Учитель, расскажите мне. Пожалуйста, расскажите, что было в тот год?

Сэр Маркус засмеялся в усы, а учитель нахмурил брови:

— Подслушивала? – строго спросил он.

Я положительно кивнула.

— Отрабатывала навык прятаться. Не знала, может, вы зверя мне на обучение нового приведете, — попыталась выкрутиться я.

— Подслушивала, — утвердительно повторил учитель. Я слегка покраснела. Ну да, не имела я права подслушивать, но, а что делать? Сразу не вышла, а потом было поздно.

— Что было в тот год, Ник, расскажи, поделись со мной,— не как у учителя, а как у друга спросила я, присаживаясь в кресло.

— Николос, я тебя жду в академии. Решайся! – сказал гость, — а у меня еще дела. До встречи, Ксана.

И он ушел. Растворился телепортом. А я тут же получила подзатыльник от учителя:

— Только не говори мне, что тебя не учили, что не подслушивать не хорошо! – сказал он.

— Учили, — тихо ответила я, — но выйти мне любопытство не позволило.

— Ох, ты ж, дитё переросшее! – вздохнул учитель, — ладно, слушай. Но расскажу коротко, — я положительно кивнула, и он заговорил, — мне было двадцать три, почти как тебе сейчас. В мой родной город пришла чума. Люди умирали один за другим. Болезнь забрала моих стариков, мою… — он запнулся, сглотнул, но продолжил, — мою любимую, беременную жену, мою трёхлетнюю дочь… — только теперь я поняла, почему он один, он все еще их любит, он так и не смог заменить их кем-то, не пустил никого в сердце. Его глаза блестели, он детально помнил те дни, но продолжил говорить, — народ ходил в храм, усиленно молился, но Бог не слышал их молитв. Потом пришли военные, оцепили город. Начался голод. Орденцы люто били челом, молили о спасении, жрали подношения, но болезнь не отступала. А в один день, когда надежды уже не осталось, в город пришел дедок, лет так под семьдесят. Никто из ста двадцати семи выживших не знал, как он прошел мимо оцепления, но он принес с собой три бидона молока, он наливал по кружке каждому, кто осмелился подойти, и выдавал по большому пирожку. Я как сейчас помню вкус того молока: терпкое, слегка обжигающее рот, дающее жизнь. Я попросил у него еще налить, чтоб напоить лежачих, но он пошел со мной и каждому влил по две чашки. А наутро все, даже тяжелобольные повставали с постелей и собрались на площади. Он стоял на бочке и рассказывал. Он говорил о том, что не надо ждать, когда не останется надежды, нужно искать спасения не в вере, а в магии. Вера дает лишь надежду на спасение, а магия реальна. Маги всегда помогут, стоит лишь обратиться, а не смиренно ждать смерти. Один из выживших орденцев тогда закричал, что он несет ересь и что его нужно убить. Он резким движением вонзил копье в сердце старика. И никто не помешал, никто не пожелал заступиться. Я кинулся к целителю, протолкался сквозь два редких ряда народа, что-то говорил, пытался докричаться, чтоб и ему принесли молока, надеялся, что оно поможет, но ни один не откликнулся, ни один из спасенных им же не подошел, не попытался помочь. Тогда я вспомнил, как однажды проезжал мимо академии, вспомнил ее внушительные ворота, и всей душой пожелал оказаться с ним там. И у меня получилось. Дальше все было просто, ему помогли, это был учитель по травоведению. Он узнал, что в одном из городов вспыхнула чума и, наварив зелья, пришел туда, чтобы помочь. Он помог, а его чуть не убили. Тогда я разочаровался в людях, познал всю глубину их неблагодарности. Ну а директор предложил мне учиться, пообещал, что из меня выйдет толк. Толк вышел, а дурь осталась! – он улыбнулся, ласково потрепал меня по волосам, украдкой сморгнув навернувшиеся слезы, притянул и по-отцовски прижал к себе, — не реви, дочка, все хорошо. Я это пережил. Давно пережил…

— Я тебе не верю, — сквозь слезы сказала я, — тебе все еще больно. Прости, прости меня. Я не должна была просить тебя рассказывать об этом.

— Все хорошо, не переживай. Пойдем лучше поедим рагу, будь оно ненастно! – он улыбнулся и потянул меня на кухню.

Рагу и яичница были нашими коронными блюдами. Готовить особо было некогда, поэтому варили то, что быстро. Но смотреть уже на свой «фастфуд» не могли…

Как же я привыкла к учителю. Он мне, бродячей, отца заменил. Да, сейчас я наконец-то осознала. Я полюбила этого мага. Полюбила, как дочь любит отца. И это навсегда останется со мной…

Когда обед был почти доеден, я спросила у наставника:

— Ник, ты пойдешь учить в академию?

— Конечно, пойду, Ксан, ну разве я могу отказать.

— Ты пытался, — улыбнулась я.

— Пытался, но я четко понимаю, что у них нет вариантов, иначе ко мне бы не пришли. Сегодня собираемся, ночуем дома, а завтра с рассветом отправимся в академию.

Мы молча доели и задумчивые пошли собираться.

Пока я укладывала вещи, вспоминала, что знаю об академии. Огромный замок, неизвестно когда и кем отданный на благо науки, расположился на высоком холме, число студентов насчитывала порядка полутора тысяч. В центральном зале пол расписан рунами – Круг телепортации, призванный облегчать переход между двумя точками. Например, быстро переместиться на рынок за картошечкой и не потерять энергии, с помощью которой маги способны творить волшбу. В подвалах сокрыты несметные сокровища, а в одном крыле вообще расположен целый бестиарий с дикими существами, редко встречающимися в естественной среде.

Директором сейчас была госпожа Злова. Вроде бы как фамилию свою она носила абсолютно незаслуженно. «Строгая, деловая, не особо красивая, но воистину мудрая и веселая женщина. Для друзей просто Мари, для знакомых Марианна, для студентов Марианна Павловна (за глаза ПаДловна). Много лет назад сам святой Мик привел эту девочку из техно-отражения. Девочка выросла, выучилась и заняла почетное место директора. Думаю, сам Мик гордился бы ей, посмотрев какой она стала. Воинственная амазонка, словно львица, защищающая свою академию и тех, кто находится под ее опекой, никогда не отказывающая в помощи и невероятно преданная своему делу» — именно так охарактеризовал ее Ник. А еще он обещал, что мы непременно подружимся…

С рассветом меня кое-как подняли. Ну не совсем кое-как… Ник, зараза такая, плеснул мне в лицо колодезной водицы. Вы пробовали воду из родника или колодца? Так вот если кто не знает — она всегда ледяная до жути!

— Идем, пора в академию, — ехидно улыбаясь, сказал наставник.

— Убью! – зарычала я, но встать и догнать не успела: Пушок вскочил на меня и в три морды начал облизывать лицо. А наставник очень быстро выскочил из моей комнаты. А когда я таки добежала до него, он уже стоял сосредоточенный и сноровисто сматывал какой-то свиток.