Миша, конечно, пытался ее снова убедить, что лучше бы им с ребенком жить вместе с ним: в конце концов, когда, как не сейчас, делать новую попытку совместного бытия?

- Миш, ты снова пытаешься использовать обстоятельства для того, чтобы я с тобой осталась. Не нужно этого. Как только что-то изменится в обстоятельствах, снова окажется, что мы просто соседи, которые очень достали друг друга.

- А как же… Сын? Как он без меня будет?

- Поверь, сейчас ему вообще не интересно, есть ты поблизости, или нет. А потом, возможно, окажется так, что ты уже не захочешь быть с нами рядом. Так зачем приучать малыша к присутствию папы, который потом вдруг пропадет?

- Арина, ты же понимаешь прекрасно, что такого никогда не случится! Я ведь ни разу не давал тебе повода подумать, что не хочу быть с тобой!

- Тсссс… Тише. - Разговор происходил за дверьми комнаты, в которой спал только-только угомонившийся Димка. Парень оказался шумным, любящим поесть, погулить, помахать ручонками, и очень не любящим отпускать маму  от себя.

- Прости… Все время забываю, что надо шепотом поговорить. - Миша понизил голос до почти неслышного сипения. Это было даже немного забавно. - Но, черт, почему у тебя всегда такое сомнение? Почему думаешь, что я захочу когда-то уйти?

- Ты можешь снова заставить меня захотеть этого… А это почти одно и то же, Миш. - Рине, честно говоря, совсем не хотелось опять выяснять отношения. Она бы лучше сейчас поспала. Или полежала в ванне, а потом поспала. Но понимала, что лучше сейчас уже все обсудить, и больше никогда не возвращаться к этой теме.

- А чем я тебе заставил, Арин? Понимаю, что был невнимателен, не проявлял о тебе заботы, которую проявлять был обязан… И о работе нормальной надо было думать гораздо раньше, а не когда ты от меня ушла. Но ведь я таким идиотом почти всегда был. Правда же?

- Да… Не пойму, что я в тебе нашла, если честно… И зачем так долго терпела? - Арина улыбалась, пытаясь смягчить слова. Но, однако же, ей самой было грустно от того, что ответа на свой вопрос не знала.

- Но ведь ты  терпела и не всегда замечала мои косяки? Но что-то случилось, из-за чего ты вдруг резко поменяла отношение?

- А ты не помнишь, Миш, как наказывал меня постелью? - спросила и поняла, что даже сейчас на глаза навернулись слезы от той, незабытой обиды.

Миша только опустил голову и вздохнул тяжко.

- Что молчишь? За что ты меня так воспитывал? Понимал же, как унижаешь, или даже на это понимание ума не хватило?

Муж продолжал хмуриться и вздыхать.

- И ты собирался о чем-то со мной разговаривать? О чем, если мы старые проблемы и обиды никак разрешить не можем? Мне кажется, на этом и закончить стоит. Чай попьешь на дорогу, или сразу домой пойдешь?

-Нет.

- «Нет» - это не будешь чай? Ну, как хочешь.  Я бы налила, кипятка и заварки не жалко… - Сама себе удивлялась, откуда взялась эта смелость - высказать вслух свой сарказм.

- Нет, я не поеду домой, пока не расскажу тебе причину. - Миша схватил за руку жену, которая уже направилась к двери. - Просто признаваться стыдно.

- Ну, хорошо. Говори, я постараюсь в ответ обойтись без гадостей.

- Я не хотел тебя ни обижать, ни унижать, Арин. Тем более - не было мысли о наказании. Просто недобрые люди намекнули, что ты изменяешь мне.

- И? Я даже не буду спрашивать, кто тебе попался такой, что ты ему доверяешь беспрекословно… Но… У меня нет слов, Миш.

- У меня тоже их не было. Так ломало, ты даже представить себе не можешь. Голова понимала, что это все ерунда, и быть такого не может, а вот в душе… В душе черт знает что творилось. И я просто физически был не способен на близость, Арин. Так что, неизвестно, кого я тогда наказывал, и что это было.

- Забавно. - Рина вскочила, не выдержав. Не могла от волнения сидеть на месте. Взялась-таки расставлять чашки и разливать чай.  - В тот момент, я даже не думала еще ни о какой измене, а ты поверил какой-то грязной сплетне.

- Ну, да. Идиот, придурок, я как себя не звал только. Прости меня за это, малыш. Я не имел права на такое поведение.

- Да брось ты! По факту, все так и случилось же. Так что, давай не будем изображать из себя святых! - Рина присела. Поближе к Мише. Даже за руки его взяла, заставила смотреть в глаза, не отрываясь. - Ты мне другое скажи: а как теперь-то собираешься жить? После реальной измены? Тогда просто сплетня заставила вести себя по-свински, а сейчас-то - мы оба прекрасно знаем, что я от тебя уходила к другому мужчине? Что ты после этого будешь делать? Может, мне страшно к тебе возвращаться, Миш? Может, я боюсь того, как ты станешь меня воспитывать и наказывать? А я ведь буду знать, что совесть нечиста. И твои претензии будут все - по делу. Как мы будем жить-то? Я - всегда виноватая, а ты - всегда с претензиями?!

Словно почувствовав волнение матери, за дверью захныкал Димка. С каждой секундой все требовательнее, все громче.

- Не надо отвечать сейчас. Подумай. Возможно, ответов и не найдется. Я пошла к сыну. А ты меня не жди, дверь за собой захлопни.

Арина даже рада была паузе, которую заставил сделать сын. Ей и самой, кажется, нужно было хорошенько подумать. Ведь она была почти готова с мужем помириться, только хотела его «повоспитывать», заставить немного постараться для ее возвращения. И только сейчас, задавая Мише вопросы, Рина увидела и ужаснулась  глубине той пропасти, что была между ними. Самое грустное, что выкопали эту пропасть они оба, каждый со своей стороны.

- А куда ты везешь нас? - Рина осознала, что привычный маршрут нарушен, не сразу. Они уже вторую неделю вместе с Мишей возили Димку на массаж , и почти каждый светофор за это время она успела запомнить и заучить.

- Домой.

- А почему не обычной дорогой?

- Потому, что ко мне домой. Вернее, к нам.

 Арина развернулась почти на девяносто градусов, насколько позволял ремень безопасности. Для того, чтобы внимательно рассмотреть своего мужа. Да, за полгода их семейное положение так и не изменилось. Заявление, которое когда-то было подано, так и не рассмотрели, потому что ни одна из сторон не явилась на слушание. А новое Арина больше не подавала. Она все еще была уверена, что Мише, рано или поздно, надоест играть в благородство, и он сам предложит разойтись по-хорошему. Воевать же с ним, судиться, делить ребенка и выяснять, у кого из них какие права, у Рины просто не было желания и сил. А Миша все никак не уходил из их с Димкой жизни. Наоборот, всеми силами старался быть рядом с ними. Но больше не настаивал на том, чтобы жить вместе. И теперь - вот такой неожиданный поворот.

- Что ты на меня так смотришь? - Михаил уверенно вел машину в оживленном городском трафике, и не скажешь, что права получил совсем недавно. Непонятно, когда успевал рассмотреть выражение лица Арины.

 - А как я еще должна на тебя смотреть? Что ты выдумал, Миш? Куда - к тебе? Ты, вообще, представляешь, что значит - привезти в дом ребенка?! Разворачивайся, давай!

- Арин, нам еще несколько дней нужно будет кататься в поликлинику. А мне будет сложно гонять туда и обратно за вами. Немного усложнился график на работе, столько свободного времени выделить не смогу, как раньше. А по городу мне вас намного проще будет и отвозить, и забирать.

- Ты это прямо сейчас придумал? На ходу?

- Нет. Утром сообщили, что проверка приезжает серьезная, надо будет сильно напрягаться.

- Но… Черт… Миш, я тогда сама справлюсь… Зачем тебе дергаться-то?

- С чем ты справишься, интересно? Будешь на электричке ребенка туда-сюда таскать? Ты его по поликлинике несешь - шатаешься, как былинка. А собралась за пятьдесят километров сама ездить. Даже не думай о таких глупостях. - Сказал, как отрезал. Он, в последнее время, все больше Рину удивлял и поступками, и манерой разговора. На ее замечание как-то сказал, что это слишком сильное влияние работы, на которой часто приходится обрывать все споры и рассуждения, оставляя за собой последнее слово.