А по ночам становилось очень плохо. Больно. Страшно. Одиноко. Обидно до слез. Выть хотелось, да нельзя - услышит сын. Приходилось кусать подушку, с силой жмурить глаза и стискивать зубы. Так сильно, что даже челюсти болели. Она пыталась пить снотворное, алкоголь, читать книги - не помогало ничего. Стоило закрыть дверь в спальню: нападала ее новая самая страшная подруга - бессонница. Спасало от нее только одно: придумывание самых изощренных и страшных способов казни. Да. В мечтах она представляла себе всевозможные истории, как расправится с Ариной, даже незаконные. В мечтах же все возможно… А если подойти с умом и очень сильно постараться, то какие-то методы получится и в жизнь перенести. Другое направление мечтаний: это после расправы, учиненной над соперницей, представлять, как Сергей возвращается, просит прощения, старается убедить Иру, что он больше никогда налево даже не подумает, не то, чтобы пойти… А она еще будет сомневаться и думать, стоит ли его прощать. Иногда, если в мечтах получалось достоверно помириться, Ира умудрялась под утро заснуть. Но чаще не получалось…

Самое противное, что ни с кем на работе нельзя было поделиться: они свои отношения с Сергеем были обязаны в тайне держать. И сейчас Ира была этому рада, как никогда: не пережила бы, если бы весь коллектив начал над ней насмехаться. Но и поговорить хотелось. Хоть с кем-нибудь. А не было никого. Раньше единственным другом, соратником и собеседником был Сережа. А теперь его не стало в ее жизни. И Ира, впервые, кажется, поняла, что такое - быть одинокой.

Она с трудом сдерживалась на работе, чтобы не сорваться на Родионовой, не наорать на нее, не устроить выволочку при всем честном народе… Но этого нельзя было делать, ни в коем случае. Причин для сдержанности хватало: просто не хотела показывать, как ей хреново, как она переживает уход Сергей, и позориться нельзя было перед подчиненными (наверняка, кто-нибудь уже догадывался об их с заместителем отношениях), а самое главное: девчонка должна была расслабиться и поверить, что ей ничего не грозит. Сейчас она вела себя на работе как хорошо дрессированная собачка: ни слова лишнего, ни шагу в сторону, все задачи выполнены, все дела поделаны. Аж противно было. Что бы раньше-то так не работалось?

Беда пришла, откуда не ждали. Для всех беда. Но для Иры, в общем-то, дело переживаемое. А вот Арину теперь можно было бы и потопить.

Ира долго думала, с какой бы стороны зайти, так, чтобы одним выстрелом убить как можно зайцев… Пару дней, наверное, потратила на то, чтобы стратегию разработать, подготовить почву и разыграть по очереди все карты.

Но нервы сдали, когда опять увидела, как Сергей помогает своей новой даме сердца выйти из автомобиля. Ира только зубы покрепче сжала и выкурила лишнюю сигарету. Она, вообще, в последнее время очень много курила и почти не ела. И от кофе уже тошнило.

Полным ненависти взглядом она проводила воркующую парочку до входа в развлекательный центр, дождалась, пока за ними двери закроются, и только после этого решилась выйти из своей машины.

До кабинета своего долетела за какие-то пять минут, несмотря на каблуки и узкую длинную юбку. Ей, кажется, сейчас ничего не могло помешать. Люди отскакивали, словно мячики, лишь издали увидев выражение лица директрисы.

- Сергей. Зайди ко мне. Срочно! - Нервы, все-таки, сдали. И вся стратегия посыпалась, как карточный домик.

- А как же утренний обход помещений, Ирина Петровна? Я же сегодня один, Марина в отпуске… - Бодрый и уверенный голос раздался в трубке. Словно между ними ничего и не было. Ни раньше… ни сейчас.

- Я. Сказала. Ко мне в кабинет! Что непонятного в этой фразе? - Ей хотелось сорваться на крик, но каких-то остатках воли еще держалась.

- Хорошо. Сейчас зайду.

Минуты ожидания тянулись, будто в замедленной съемке. Все губы уже были искусаны, а в ладонях остались следы от врезавшихся с силой острых ногтей. Ира пыталась отвлечься, включив рабочий компьютер, начала загружать почту, но видела, что все это - без толку. Глаза ничего не разбирали, а мозг не воспринимал.

- Что-то случилось, Ирина Петровна? - Сергей до отвращения хорошо выглядел, улыбался, несмотря на раннее утро, был гладко выбрит… Самое гадкое - глаза сияли. Так, как никогда не сияли с ней. - Вы так рано приехали? Неожиданно.

- Да. Полюбоваться на то, как ты тискаешь свою… эту…

- Ир. Не надо. - Голос его, на первый взгляд, мог показаться ровным и спокойным. Но Ира-то слишком хорошо его знала, чтобы не понять: угрожает.

- Шлюху твою. И не надо мне тут указывать, что надо и не надо! - Нервы сдали. Ира перешла на визг. Самой было противно от себя - такой, но не было сил сдерживаться. - Пока что я здесь главная, и я решаю, кто чего заслужил!

- Ты за этим меня вызвала? Просто проораться захотелось? Больше не на кого стало? - Сережа, наконец, решил сесть. На стул, стоявший дальше всего от Иры. То ли из опасения, то ли показывал, как ему неприятно рядом находиться. - Так и на меня теперь тоже нельзя. Все, Ира. Баста. Прекращай истерику.

- Сейчас ты ее у меня начнешь. Вместе со своей шалашовкой!

- Я сказал тебе - не смей так ее называть! Она не заслужила такого отношения!

- При живом муже с чужим жить - что еще надо, чтобы было заслуженно?!

- Так. Или ты мне сейчас скажешь, по какому поводу звала, или я пошел работать. Дела не ждут, пока ты мне тут будешь свою желчь выплескивать. - Он, действительно, встал. И даже к двери шагнул.

- Пусть твоя… - через силу она удержала уже готовое вылететь ругательство, - Родионова пишет заявление по собственному.

- С какого это перепугу? Превышение полномочий, тебе не кажется? Ты кого-нибудь другого испугай, но я-то в курсе, на что ты имеешь право, а за что можешь и сама отхватить. - Сергей снова присел на стул. Глянул устало. - Может, прекратишь, Ирин? Ну, зачем эти козни строить? Мы же взрослые люди с тобой, зачем пачкать все, что пережили?

- Или ее уволят по статье, за растрату, или она сама уйдет. И, поверь, я все сделаю, чтобы статья в трудовой  у нее появилась!

- Не посмеешь! У нас коллективная ответственность. Сама знаешь, юристы не пропустят. И отдел кадров не станет связываться.

- Ха. Документы уже на подписании. Меня попросили поговорить по-хорошему, чтобы она тихо ушла. Если не захочет - приказ будет издан, прямо сегодня. И, как ты  понимаешь, больше она работу в этом городе не найдет. И нигде не найдет. Если только уборщицей.

- Что ты хочешь выиграть от этого, Ир? Я точно знаю, что должна быть и твоя выгода. Но какая точно - пока еще не понял.

- Все просто. Она уходит отсюда и из наших жизней. Ты возвращаешься домой. Ко мне. Я готова простить тебе эту ошибку.

Сергей расхохотался. Издевательски. Глядя ей прямо в глаза.

- Не выйдет. Ничего у тебя не выйдет, Ира. И лучше оставь нас в покое, если не хочешь проблем. - и добавил многозначительно, - во всех смыслах проблем.

- Я раздавлю эту девчонку, как мошку. И ты все равно вернешься ко мне! - старалась держаться, но вышло истерически.

- Она беременна, Ир. Она ждет ребенка. - Сергей смотрел ей в глаза, понимая, что ничего добавлять не нужно. А Ирину будто ударили под дых.

Это, действительно, слишком многое меняло. Эта дрянь обошла Иру сразу, не напрягаясь: дала Сергею то, чего Ирина дать не могла.

- И что, ты прямо так уверен, что от тебя? Не забывай, она замужем, и с тобой встречалась, еще с ним живя… - Да, она тоже била по больному месту. Но в борьбе за самое дорогое все средства имеют право на жизнь. И Ирина их использовала, не стесняясь.

- Ну, зачем ты так? Вечно умеешь все обгадить, даже не успев разобраться до конца… - Сергей поморщился, почти брезгливо. - Хотя бы раз в жизни признай, что что-то пошло не так, как тебе хотелось бы, Ир. Прими ситуацию и прекрати лезть в нашу жизнь.

Мужчина был на удивление спокоен и уверен в себе. Даже подозрения в отцовстве его, казалось, не затронули, нисколько. А ведь Ирина знала его, как облупленного, и прекрасно знала, на что именно давить.