Только такие глупости выглядят привлекательно, если тебе еще лет восемнадцать-двадцать. В двадцать пять они могут на время отвлечь от реальной жизни. В тридцатник только идиот может вообще допустить до себя подобные мысли.

Сергей был кем угодно, только не идиотом.

Во всяком случае, он очень сильно старался в это верить. В то, что идиотизм - не его диагноз. Но, видимо, чем-то другим страдал, очень сильно на этот похожий.

Иначе, как объяснить тот факт, что не отказал, не переубедил, не притворился безучастным, когда однажды Арина попросила не торопиться по дороге к его дому?

- Не понял, извини? Что ты сказала? - он, действительно, подумал, что слишком отвлекся на дорогу (выезд с парковки перекрыл какой-то бестолковый тормозок на раздолбанных «Жигулях», приходилось маневрировать с зазором в миллиметры), остановился, посмотрел на девушку внимательно и только тогда уточнил.

- Давай, поедем, просто покатаемся по городу? Не хочу сейчас домой… - в ее голосе сквозила какая-то невероятная усталость, и не такая, которая случается от тяжелой работы. Будто чем-то тяжким к земле придавило.

Сергей, неожиданно для себя, глянул на пальчики Арины, вернее, на колечко, что неизменно блестело на безымянном пальце. Вдруг, изменилось что, а он и не заметил? Нет, кольцо оставалось на месте… Рина перехватила его взгляд, невесело усмехнулась:

- Что, мой статус не позволяет выполнить просьбу, да? Замужней женщине не пристало болтаться где попало, дома сидеть должна?

- А причем здесь твой статус, Арин? Я же тебе еще ничего не ответил. А ты уже колючки выпустила… Не ершись, тебе не идет. Что хоть случилось-то? - Он тоже немного устал, ночи с пятницы на субботу никогда легко не давались. Поэтому очень не хотелось играть словами, намеками и оттенками смыслов, с помощью которых он привык общаться. В этот раз предпочел бы говорить коротко и по делу. Именно так, как Арина обычно и делала, а вот сегодня, отчего-то, изменила своей привычке.

- Притом, что сразу же на руки смотришь. Можно подумать, если я сниму кольцо, то что-то для тебя изменится! Я что, другим человеком стану? - она заводила сама себя вопросами, на каждой новой фразе все больше и больше повышая голос, видно было, что на грани срыва находится. - Если я замужем, то не могу хотеть чего-то другого, кроме борщей и стиральной машины?

- Успокойся, Арин. Ты чего-то себе надумала такого, чего и в помине нет. Поедем, куда скажешь. - Сергей мог бы многое сказать женщине по поводу своего отношения к обручальным кольцам, но решил, что сейчас не время. Она и так была какой-то беззащитной и больной сейчас, в этой своей попытке выдать гневную тираду, не хватало еще ударить в слабое место. Каким бы ни был циником, границы возможного мужчина определял прекрасно. А сейчас Арина находилась как раз у такой границы.

Самое дурное, что ему это очень нравилось. Не то, что девушке плохо, и не ее расстройство доставляло Сергею радость. Нет. Он рад был оказаться рядом с нею в такой момент, поддержать, утешить. Рассмотреть поближе, раз открылась в момент слабости. Ничего хорошего в этом не было, для него уж точно. Ведь потом еще жить как-то надо, с новыми знаниями, о которых недолго и к новым желаниям. Но отчего-то мужчине до боли захотелось, чтобы пришлось пережить все это. И узнать, и пожелать, и, возможно, потом очень сильно пожалеть. Но жалеть о непознанном он точно не хотел.

И принял единственное решение, чем бы оно ему потом не аукнулось: ни о чем не споря и не спрашивая, повез Арину по ночному городу. Телефон выключил, благо, имел на то полное право: рабочая смена передана на сто процентов, никому отвечать был не должен в ближайшие сутки. Арина, между прочим, могла бы сделать то же самое, но отчего-то не стала. Он не спрашивал, почему, ведь это ее жизнь и ее проблемы.

Они долго катались. Сначала выбирали центральные , самые оживленные и хорошо освещенные проспекты. Арина почти все время молчала, изредка подсказывая, куда можно еще свернуть, а куда не стоит, чтобы не испортить поездку. Ближе к рассвету, когда ночная темень, разрезаемая лишь фонарями да неоновым светом рекламы, начала отступать, их маршрут стал все дальше уходить от центра, все ближе к окраине… Пока не выбрались за пределы города, двинулись по трассе… Сергей следил только за стрелкой, показывающей бензин в баке. Остановился, заправился до полного, снова поехал куда глаза глядят. Благо, двигались прямо, никуда не сворачивая, заблудиться не боялись.

- Давай, остановимся здесь? Смотри, как красиво… - Первая фраза за долгое время прозвучала из уст Арины, когда они проезжали по мосту над какой-то речкой. Название было на знаках, но Сергей даже и не пытался его запомнить.

- Как скажешь. Прямо на трассе будем стоять, или съедем ниже? - Он тоже всю дорогу думал о своем. Как-то неожиданно комфортно оказалось молчать, когда Арина находилась рядом в салоне. Но и прерывать раздумья он был тоже не прочь.

- Вон там съезд, кажется… Можно свернуть на него.

Он без сомнений съехал на проселочную дорогу, что действительно вела к берегу.

Словно в другой мир окунулся, когда шины зашуршали о траву, а вместо блестящего от росы асфальта увидел только мелкую взвесь тумана, радужно переливающегося в розовато-желтых рассветных лучах солнца.

Остановились на почти на самом краю обрыва. Дорога пошла дальше, но Сергею отчего-то захотелось встать именно здесь.

- Красиво как, правда? - Арина словно очнулась. Заговорила нормальным голосом. И ни грамма усталости не было слышно. Скорее, восторг, почти детский.

- Выходить будешь? - Он открыл уже свою дверь, почти сделал шаг. - Смотри, ноги в росе промочишь. Может, я подальше отъеду?

- Ничего страшного. Здесь везде роса. Я в босоножках, как промокнут, так и высохнут сразу.

- Ну, смотри, я предупреждал.

Мужчина с удовольствием шагнул на свежий воздух. С хрустом расправил плечи, покрутил головой, разминая шею, несколько раз повернулся всем корпусом, пытаясь разогнать кровь по жилам… Закурил. Понял, что только за этот момент он будет всю жизнь благодарен Арине: за то, что заставила его выпрыгнуть из вечной гонки не понятно за чем, остановиться и просто покурить на природе.

- Тебе не жалко отравлять этот воздух? - Девушка на него не смотрела. Стояла спиной к нему, любовалась рекой, которая больше походила на поток тумана, медленно клубящийся между двух берегов. Тишина, прорезываемая редкими звуками проносящихся автомобилей, почти оглушала.  И отчего-то делала их совместное одиночество до одурения пронзительным. Будто во всем мире одни остались.

- Нисколько. Наоборот, намного вкуснее курить именно сейчас и именно здесь.

- Поверю на слово. А мне, представляешь, никак не вдохнуть полной грудью. Чем больше вбираю воздуха, тем больше хочется, а больше вдох уже не делается… - Какой-то тихой растерянностью и детским удивлением веяло от девушки. Снова - беззащитностью.

А самое болезненное, что ощущал сейчас Сергей, - нежность. Дурковатая такая, ему непривычная совершенно. Когда хочется просто обнимать и прижиматься.

Что он, собственно, и сделал. Ну, а что? Если уж разрешил себе глупостями заниматься, то нужно по полной программе оторваться. Когда еще такое счастье случится, и будет ли оно еще раз в жизни?

Нет. Ничего неприличного. Просто подошел к Арине и обнял. Со спины. Прижался всем телом, ее талию руками обхватил, положил ей на плечо голову. Так и застыл.

Она тоже застыла. Но по-другому. От испуга и неожиданности, наверное. Но Сергей ее не торопил. Давал привыкнуть. В конце концов, она же сама сказала, что домой не спешит. Вот и он готов был дать ей сколько угодно времени, чтобы согрелась его теплом, чтобы свыклась с ощущением его тела, подстроилась, подладилась, начала дышать в такт.

Зачем ему это было? Если бы кто объяснил, мужчина был бы сильно тому человеку благодарен. Но таких желающих поблизости не оказалось. А сам Сергей просто не захотел разбираться в своих желаниях. Ощущал в тот момент, что именно так ему очень надо стоять. В обнимку с Ариной.