«Предателей?»

— Своих сторонников. Учеников. Военачальников, — Скриптор опешил, потом начал искать в памяти, а Ковальски тихо продолжил: — Маловато будет, да? Этот парень кадры не разбазаривал. Так что ж он прикончил своего лучшего военачальника перед великой битвой?

«Ну, э-э-э-этот самый артефакт не работал?»

— Или работал как следует. Слишком как следует. Я не читал сорока трёх книг о Холдоне, но судя по тому, что знаю — он бы мгновенно отделался от того, кто его превзошел.

«То есть этот самый щит…»

— Не пробить Арктуросом, да. И теперь я знаю, о чём речь. Дара сказала тогда… неважно.

Скриптор моргал на Макса своими выразительными глазами, в которых осталось только непонимание. Ковальски сгреб со стола Восьмую Хронику, раскрытую на нужной странице, бросил: «Вот теперь можешь идти», — и вышел в коридор, чтобы вернуться в Совещательную Залу.

Бестия в его отсутствие уже наверняка успела выстроить план защиты до конца, но никакого значения это больше не имело.

Фелла действительно раздавала последние указания по поводу боя. Народу в зале поубавилось — разбежались готовиться — и теперь уточнялась та самая, основная схема: Гиацинт — у основного входа, с Кровавой Печатью, остальные — у тайного выхода (будь он неладен!), оттягивают внимание на себя и тянут время. Основные щитовые артефакты — по флангам. В коридорах, ведущих к Комнатам — тоже щиты, плюс отряды учеников и практикантов. Вплоть до теориков последнего года обучения. Малышню загнали в Провидериум. На подходе к Трем Комнатам размещалась последняя застава — Гробовщик, Гелла и пятеро экспериментаторов.

План защиты не отличался сложностью, был по-своему изящен и совершенно самоубийственен для всех, кто принимал в нем участие. Это понимали все, все были наслышаны о мощи Холдона, и расчет был один: задержать Сына Дракона на пятнадцать проклятых минут, а остальных, в идеале, — до прибытия подмоги. Дара и Кристо хмуро переглядывались: только что Бестия отобрала их в свою группу, прикрывающую второй. Туда же попали Убнак, Нольдиус, Мелита и вообще, довольно приличное количество народа — что-то около двух дюжин. Но само командование не радовало.

Макс вернулся как раз к фразе Кристо: «Хоть бы скорее сдохнуть, только не слушать больше ее раскладок!».

— Есть другой выход.

Глаза Бестии метнулись к книжке в его руках и расширились. Медленно и грозно она отчеканила в сторону Ковальски:

— Не желаю слушать.

— Холдон уже споткнулся до Альтау, — Макс взмахнул книжкой. — Это не даст ему добраться до Комнат и всего, что будет внутри. Речь не о пятнадцати минутах…

— Не желаю слушать! — лицо Бестии перекосилось, и она взмахнула рукой, посылая пламя сквозь пальцы. Книга вспыхнула в руках у Макса, он отшвырнул ее в сторону и продолжил уже сухо и зло:

— И я так понял, что ты уже продумывала этот вариант?

— Я отбросила этот вариант, и, если уж ты докопался до него, — должен понять, почему.

— С чего б? Это гарантия того, что он не пройдет. Это — то самое наверняка, которого тебе не хватает, а что ты выставишь еще против Холдона? Указать тебе на все недочеты твоего плана?

Он шагнул вперед, и Бестия наполовину выдвинула из ножен серп. Во взгляде у неё было предупреждение.

— Я сказала: такого решения быть не может.

— Госпожа Фелла? — недоумевая, вмешался Гиацинт, — Что вы… о чем вы? Какое решение?

Ковальски цедил ответ сквозь зубы, не отводя взгляд от иридиевой полосы, показавшейся над ножнами.

— Артефакт, перед которым спасовал Холдон, сейчас в Большой Комнате Одонара. В артехране. Тот, кто активирует его, сможет встать на пути Холдона и не пропустить его дальше.

— Это что-то вроде моей Печати?

— Что-то… вроде, — определенно, это была очень натянутая усмешка. Увидев ее, Дара побледнела и приподнялась на своем месте.

— Но ты же говоришь о…

— Молчать! — рявкнула Бестия, разворачиваясь к ней. — Иномирец, ты тоже! Мы организовываем защиту. У нас есть Печать Одонара.

— И разумеется, Холдону о ней ничего неизвестно, и даже если известно — ваш второй вход…

— Второй ход буду защищать я!

— Примеряешь лавры Витязя? Научись творить мечи из воздуха и перестань демонстрировать мне серп.

— Нет иного выхода!

— Я обрисовал тебе второй выход!

— Мы не примем его!

— Вы угробите свои жизни, мало этого — угробите полстраны, когда он пройдет к Комнатам!

— Он не пройдет!

— Тебя учили соотносить силы противников?! — заорал Макс, наконец выходя из себя. — Что ты сделаешь одна, с этой кучкой детей, десятком магов и одним идиотом с Печатью, которая, поспорить могу — просто камень, подкинутый Магистрам сторонниками Холдона!

— Как вы можете знать это?! — крикнул возмущенный тинторель, подхватываясь на ноги.

— Потому что я поступил бы так! Любое мыслящее существо поступило бы так! Потому что теперь уже очевидно, что эта находка — не простое совпадение, и в окружении Магистров — предатели, если они не сами в деле! Потому что они не просто так хотели убрать меня, что еще непонятно?!

Он умолк. Тишина зазвенела в зале тоненькими нитями нервов собравшихся. Ковальски чувствовал, как начинает саднить горло: обычно он орал на Дару или Кристо, и то редко, а сегодня впервые развернулся вот так, при массе народа. Потерял контроль — и это еще мягко сказано.

— То, о чем я говорил — не второй выход, — он постарался вернуться к веской и холодной манере речи, — единственный выход.

— Ты не учёл последствий, — презрительно уронила Бестия. — Остановить эту… вещь… слишком сложно. Когда-то давно… оно вырвалось и поубивало кучу народа, и мы до сих пор не знаем — кто его остановил и кто переместил… туда, где его нашли. Пробудить «Терн»… это приведет к смерти сотен, а может и тысяч людей за пределами Одонара. Невинных людей.

— И ты предпочтешь убить половину Целестии невинных людей, подав Одонар Холдону на блюдечке?! — успокоиться не получилось, не так часто на Макса наваливалось такое бессильное бешенство.

— Нет, — вот Бестия успокоилась и теперь говорила веско, глядя будто свысока. — Но ты меня не понял. Это невозможно потому, что в Одонаре нет того, кто пошел бы на такое. Мы не боимся смерти…

— О том и речь!

— Но здесь нужно обречь на смерть не только себя, а незнакомых тебе людей. Детей. Кодексы Целестии… кодексы Альтау запрещают такие решения. Что бы ни стояло на кону.

Ковальски не ответил ничего, но глаза его нехорошо сверкнули. Пару секунд казалось, что он всё-таки напомнит, как Магистры хотели принести Дару в жертву нежити, и осведомится — где были хваленые кодексы Альтау?

Но Ковальски только знакомо искривил губы, и по молчанию его отлично прочитался ответ: целестиец не может принять такого решения? Ну что ж, значит, может тот, кто не из Целестии.

Бестия это тоже поняла и оглядела собравшихся, будто выбирая кого-то.

— Фрикс, Гелла! Наш друг иномирец задержался в Одонаре. Выведите его на площадку, вызовите дракси, если драконы ещё летают, дайте с собой сумму денег — и пусть отправляется во внешний мир, или в Семицветник, или куда ему угодно. Потом возвращайтесь и займите свои посты: у нас осталось немного времени.

И непреклонно встретила мрачный взгляд Макса, добавив:

— Совещание закончено. Доведите сведения до остальных. Занимаем обозначенные позиции, командиры отрядов — займитесь.

Ошеломленные участники совещания повскакали со своих мест. Гелла наконец пробудилась и пришла в ужас от объяснений Фрикса: «Кому-то дракси вызывать? А сам Ковальски не справится? А-а, конвой, так сразу бы и говорил…» Убнак, свирепо пыхтя, кинулся на выход одним из первых, за ним посыпались остальные, на ходу обмениваясь взглядами и вопросами: что же за артефакт, который может противостоять Холдону?

Бестия и Макс все так же стояли, изображая поединок на взглядах. Дара отвлекла их от этого приятного времяпровождения.

— Можно попрощаться?

Фелла зыркнула на нее грозно, но отошла к массивному, красного дерева шкафу, и принялась копаться в одном из ящиков, бренча какими-то амулетами.