— Видно, им больше нравится устраивать сквозняк в моей комнате, — отметил Ковальски, глядя на пробоину в стекле.

Директор пробежал глазами полученное сообщение — оно было коротким. Раз, другой, потом тряхнул головой и протянул Бестии.

— Мразь, которая возродила Арктурос, подала вести, — хмуро отметила та, водя взглядом по строчкам. — Целиком уничтожена деревня Вешенки, неподалеку от Лебреллы… Не уцелел никто, трупы лежат по домам и ледяные на ощупь. Погибли даже животные и ближайшая нежить. Цветы покрыты инеем. Разбита… это еще здесь при чем? Разбита надпись при входе в деревню?

Бестия мигом превратилась в командира, у которого на подотчетной территории творится беспредел. Она присела за стол, выдернула из карманов пару распоряжений Отдела Образования Семицветника и принялась вычерчивать на них схемы, сыпля ругательствами и комментариями сквозь зубы:

— Вывеска, проклятье, при чем тут вывеска… Лебрелла — это наводит на мысли… где же эти проклятые Вешенки, я территорию исходила из конца в конец… Мечтатель! Хоть раз принеси пользу: у этой деревни есть древнее название?

— Насколько мне известно, на этом месте был город. Небольшой городок неподалеку от самой Лебреллы — Эштериза, что в переводе с древнего…

— Нечт болотный! Эштериза, город, где после Альтау были истреблены заросли тамариска. Город, где родился восьмой паж, предатель Витязя. Табличка! Так она сохранилась с тех времен?

— Фелла, я не был там… но она должна была стоять, как прежде…

— «Помним, чтобы презирать»?

— Да, кажется, примерно так…

Кристо перебрался поближе к Ковальски и даже осмелился на шепот:

— Они про нас что — забыли?

— Как и про то, что они, черт возьми, в моей комнате.

Дара немного помешкала, а потом поинтересовалась в лучших традициях Мелиты:

— Макс, тебе не холодно?

Ковальски почувствовал, что сил как будто прибавляется — от злости и от накатившего желания сбежать из этого сумасшедшего дома.

— Кто-нибудь объяснит мне связь между трупами, табличкой и зарослями тамариска?

Ни Бестия, ни Экстер, на это не среагировали. Фелла подхватилась на ноги, явно готовая убивать: скулы побелели, зубы обнажены в боевом оскале, которому позавидует Караул.

— Уничтожить эту деревню… эту табличку могла только одна тварь в Целестии, — она почти задыхалась от ненависти. — Тот, кого они обещали презирать. Тот, кого после Альтау не принял бы ни один дом, а это значит, что он все время скрывался и готовился нанести удар. Это значит, что он жив…

— Фелла, мне кажется, это несколько поспешно…

— Ты! Сначала выступаешь против Витязя, а теперь защищаешь того, кто… не сам ли ты на их стороне? Бессмертия нет, Мечтатель?

— Хм, — это прозвучало громко, сочно и почти торжественно. Бестия, которая готова была придушить директора, с некоторым удивлением вспомнила, что у беседы есть свидетели, и не замедлила накинуться на них. — Вы что тут делаете?

— Живем мы тут, — с сиротливыми глазами сообщила ей Дара. — Не все, но… частично.

Взгляд Феллы перешел с ее насмешливого лица на мрачную и издерганную физиономию Ковальски. Тот, отделяя одно слово от другого, будто говорил с безнадежной идиоткой, произнес:

— Кто. Заказчик. Покушения?

— Тамариск, — выцедила сквозь зубы Бестия ненавистное имя. Она не обратила ни малейшего внимания на переменившуюся физиономию Кристо. — Восьмой паж, предавший Витязя.

— Фелла, я бы не стал так…

— С тобой я разберусь позже, Мечтатель!

Ковальски цыкнул на них двоих и был вознагражден замешательством. Оно позволило еще вопрос:

— Зачем. Ему. Моя. Смерть.

— Наверное, вы с ним случайно пересеклись хоть один раз, — огрызнулась Бестия. — Я не знаю и не собираюсь знать. Этот приспешник мрака возродил Арктурос — мне достаточно, знаешь ли. Я поручу Фриксу установить защитные артефакты в твоей комнате.

Она тяжело прошла к двери и покинула общество. Экстер, глядя ей вслед безнадежно страдающим взором, опустил на стол полудохлого попугая.

— Ты… м-м… здесь в безопасности, Макс, — промямлил он, тоже подвигаясь на выход. — Не беспокойся и… выздоравливай, — и оказался за дверью почти тут же.

Боевая тройка артефакторов обменялась долгими взглядами. В основном они выражали разнообразные мысли по поводу этого хаоса. На лице Кристо была еще озабоченность тем, что он переел кремовых стрекоз. Вдруг прыщи нападут?

— Что делать будем? — спросил он больше у себя. Дверь словно в ответ открылась и появился сияющий Фрикс.

— Фелла чудит, — он подмигнул. — Чуть не пришибла за простейший вопрос, кого нужно защищать: тебя, Макс, или от тебя… Да нет, лежи-лежи, я только намечу общий контур… у… нечт, как бы это сформулировать… ребята, а что хоть точно надо, мне ж никто не объяснил…

Ковальски решительно приподнялся на кровати и разом ответил на вопрос Кристо.

— Лично я собираюсь срочно подниматься на ноги. Из психушки полагается совершать побеги.

Очень может быть, директор был с Ковальски одного мнения. Во всяком случае, Бестия, которая ворвалась в его кабинет поздно вечером, по вызову, застала интереснейшую картину.

Мечтатель был одет в дорожный плащ, туго стянутый у горла. Тонкие пряди подвитого парика сложными узорами ложились на иссиня-черную плотную ткань. Отстраненно и несколько маниакально глядя на цветы в вазе на столе, директор артефактория терзал в пальцах перчатку. Он то пытался натянуть ее вслепую не на ту руку, то стаскивал, поворачивал и надевал на правильную руку, но теперь уже не так…

Цветы в вазе качали головками с немым осуждением. Взвинченное состояние директора заметили даже они.

— Фелла… — Экстер невольно вскочил, машинально взмахнув перчаткой, будто собирался вызвать ее на дуэль. — Я тебя вызвал… ох, мне нужно отлучиться.

Бестия не спеша, вдумчиво и подозрительно осмотрела комнату, но нашла ее прежней. За почти двести лет она не уставала ждать от Мечтателя худшего, хотя не дождалась ни разу. Пока что наметанный глаз Феллы заметил только следы сильнейшего волнения на порозовевших щеках директора и на вконец замученной перчатке. Что нисколько не убавило ее подозрительности.

— Опять?

Что директор куда-то пропадает в последние дни из артефактория — не было секретом ни для кого. Правда, удивления не вызывало: после того, что случилось во время Правого Боя Семицветник должен был начать разбирательства. И, уж конечно, не в стенах Одонара. Где можно столкнуться с Лори или Максом Ковальски.

Вот только Фелла что-то не припоминала, чтобы в Семицветнике работали по ночам.

— В такое время?

— Да, я… словом, это важно.

Видно было, что Экстер от души будет благодарен завучу, если та не будет задавать лишних вопросов. Бестия это вычислила в доли секунды, а вычислив, вцепилась в директора мертвой хваткой, желая выяснить все до мелочей, просто из принципа.

— Важнее защиты квалификаций, приема новичков и оформления тонны документов, не говоря уже о покушениях, двух Оплотах вместо одного, пробужденном Арктуросе и недобитом Тамариске, который наверняка собирается прикончить еще массу народа? — Бестия проговорила все это на едином дыхании и добавила вкрадчиво: — Мечтатель, ты, случайно, не решил покончить с жизнью и заставить меня расхлебывать это болото?

Его истовое мотание головой не вызвало у завуча припадка энтузиазма. Ладно, всё равно с Мечтателем нужно было поговорить рано или поздно — директор что-то уж слишком темнил.

— Я имею право спросить: это официальная отлучка?

— Наверное…

Мечтатель выглядел и потерянным, и расстроенным. Должно быть, он отчаянно надеялся на то, что его просто отпустят, но теперь понял, что милости от Феллы ждать нечего, что информацию из него будут вынимать калеными щипцами, а потому лучше сдаться добровольно и не пытаться играть в таинственность. Этого Бестия очень не любила.

— Приглашение Магистров, Фелла. В связи с последними… происшествиями. Совсем недавно в Предсказальнице появилась надпись: «Беда грядет в вотчину Солнца»…