При желании он справится.

— А что говорят обо мне в Аджитанте, Кхоттаж? — вновь обернулся к слуге Ал’Берит.

— Спектакль в Дисе, поставленный по сценарию Её могущества Шанфеш, повлиял на настроение повсеместно.

— Они тоже шутят и веселятся?

— Не так откровенно, но да… Заняться пресечением подобного? — после заявления Кхалисси Дайны о необходимом уничтожении клана Рохжа, Кхоттаж прилагал более рьяную услужливость, нежели обычно.

…Что же там с этой Дагна по имени Далила произошло-то на самом деле?

— Ни в коем случае. Чем больше насмешек, тем больше эмоциональной уверенности в своей правоте и тем памятнее для них станет последующее откровение.

Слуга не сумел сдержать мимику и нахмурился.

— Поверьте, Кхоттаж, после вы оцените моё нынешнее бездействие. А сейчас оставьте меня и займитесь тайным содействием в инспекции города. Запланированная господином Аворфисом проверка должна стать не менее доскональной, чем прежние.

— Предприниматели, а особенно хозяева домов развлечений, открыто недовольны частотой и характером контроля, — позволил себе озвучить демон. — Некоторые начали перенос заведений в другие регионы.

— Что же, тем приятнее им покажется будущее, — беззаботно усмехнулся Ал’Берит и пояснил. — Это древний как миры принцип — сжать крепче, чем нужно, а затем немного ослабить руку. И результат достигнут, и серьёзного противодействия уже можно не ожидать.

Глаза Кхоттажа, легко додумавшего, что осуществлять «ослабление тирании» предстоит совсем не господину Аворфису, сверкнули интересом. Но на этом он наконец‑то перестал задавать вопросы и послушно телепортировался в Ад.

Виконт остался один. Снова один. Он стоял на крыше многоэтажного дома точно также, как когда-то давно на вершине горы. И, как и тогда, внутри него бушевали те же самые эмоции. Ал’Берит ощущал своё превосходство.

…И своё бесконечное падение.

Комната переговоров Ши’Алуэла располагалась вне пределов особняка и представляла только несколько неудобных кресел, расположенных на плато невысокой горы. Прекрасный вид на дом и вырастающий за ним город, как и отсутствие прочей обстановки, углубляли сосредоточенность хозяина этих мест на деловых вопросах. Однако после Кровавого Пира герцог утратил свои позиции. Он получил понижение в должности… но и это было лишь данью его прошлым заслугам. Изменённая истончённая энергетика представляла взору существо, которое отныне можно было назвать и немощным. Утрата способности регулировать внутренние процессы изменила даже внешний вид демона. Ныне он казался жалким стариком.

Но таков был только его внешний вид!

Разум Ши’Алуэла по-прежнему оставался острым, а гордость и не думала смиряться с произошедшим. А потому он, в полном соответствии с предположениями Ал’Берита, свысока и с презрением посмотрел на своих будущих убийц. И это несмотря на то, что телом он едва мог пошевелиться.

— Ты убила своего брата, — прозвучало хриплое обвинение. Язык плохо слушался герцога.

Ашенат, до этого с беззаботной улыбкой прогуливающаяся по краю плато, тут же тоненько захихикала. Затем она с неким напускным удивлением воззрилась на перенесённый ею расчленённый труп и, фальшивя в спонтанной актёрской игре, возмущённо произнесла:

— Разве это была я, Ал’Берит?

— Нет, дорогая. Твоему отцу просто сложно признать, что причиной гибели его любимца стал я.

— Как ты мог, брат?!

Виконт, словно бы ощущая за собой вину, развёл руками:

— Что поделать? Его всевластие вынудил меня заняться местью!

Глаза герцога, над которым так открыто насмехались, загорелись яростью.

— Снова играешь надуманной сутью, порождение низших? Другого же ты так и не можешь, да?! По-прежнему мерзок и ничтожен, как чортанок. В своём бессилии способен только натравливать всех друг на друга! — выплюнул Ши’Алуэл и злобно рассмеялся. Когда же его сиплый смех отзвучал, демон продолжил серьёзным надменным тоном: — Не говорю о твоей шаткой репутации, для её поддержания ты озаботился соответствующими мотивами деяний, но свою честь ты так просто не восстановишь. Не один я знаю, сколь фальшивы эти предлоги. Даже адские отбросы понимают, что семейные узы моего рода втоптаны в пепел лишь по одной причине — у города не может быть сразу двух повелителей, а для тебя власть очень сладкое слово.

— Сколько можно оскорблений, отец? — взвилась Ашенат.

— Молчи! Раз пришла убивать меня, то действуй!

Бриллиантовые глаза демонессы замерцали огоньками радуги. Верх горы оторвался, плавно поднялся ввысь на дюжину метров и начал крошиться на мельчайшие частицы. Затаившихся там чортанков и прячущихся в норках насекомых разорвало до крошечных составляющих. А затем вся эта перемолотая масса, смешиваясь с воздухом, постепенно увеличилась в объёмах, пока не завертелась вокруг присутствующих, создавая своеобразную пылевую сферу.

— Разве это я пришла за этим? — приподняла брови юная герцогиня и в истерике, сходной с плачем, прокричала: — Как примерная дочь, я всего лишь обеспечу тебе достойные похороны!

Ши’Алуэл отвернулся от безумной демонессы и испытывающе холодно посмотрел на Ал’Берита.

— Ну, что? Ты тоже готов убить своего отца?

— Я сын Дхаргона, — гневно сощурив глаза, произнёс он.

Ответом ему стали лишь презрительный взгляд и ехидные слова:

— О, нет. Я признал тебя приёмным сыном, и отныне освободиться от меня ты можешь лишь одним путём. И он лишит тебя не только титула виконта, но и всех нынешних амбиций, — демон закашлялся от поднятой пыли, и оттого его голос приобрёл ещё большую хрипотцу. — Хотя, тут иное останавливает, так ведь? Чтобы уничтожить мой род, нужно отсечь абсолютно все исходящие линии. А с Ашенат тебе не справиться. Сил в тебе всегда было, как и в твоём отвратительном ничтожном родителе.

— Наверное, поэтому я и сдеру с великого герцога Ада всю его спесь хлыстом.

Усмешка Ал’Берита прозвучала сухо и несколько фальшиво, но на дальнейшие его действия никак не повлияла. Он сделал столь желанный взмах кнутом. Огненная плеть удар за ударом резала дряблое тело рваными ранами, но Ши’Алуэл хохотал, будто к нему перешло безумие его дочери. Сама Ашенат, уже успокоившаяся, наблюдала за убийством с отрешённой сосредоточенностью, по-прежнему продолжая следить, чтобы никто не помешал её совместному с братом чёрному замыслу. И под конец она небрежным пинком сбросила безжизненное тело отца вниз с обрубленной горы. Поднятая ею в воздух каменистая земля при этом тут же переместилась в сторону и ввысь, а затем, словно метеоритный дождь, обрушилась на город и особняк, в котором ей некогда довелось родиться. Песчинки вспыхивали в воздухе, и на улицах Аджитанта всё нарастал и нарастал испуганный гул.

Ал’Берит, ощущая долгожданное удовлетворение, подошёл ближе к сестре. Затем, обняв её, нежно поцеловал возле шеи и с признательностью произнёс:

— Рад, что ты со мной, моя дорогая.

Демонесса неторопливо развернулась в его объятиях. Лицо её показалось ему даже чужим, настолько неприятное выражение возникло на нём. Последняя из рода Ши’Алуэла скривилась от отвращения и со злостью, на которую способна только до предела разочарованная влюблённая, едва сдерживая себя, прошептала:

— Я обещала всегда защищать тебя. Но не смей называть меня своей, братик!

С этими гневными словами Ашенат исчезла, а он остался один.

Ал’Берит стоял на обрубке горы и не мог разобраться в своих чувствах. Вроде вот оно — цель достигнута. Отчим низвергнут со своего престола, открывая ему дорогу к собственному будущему величию. И всё же по-прежнему не с кем разделить свой успех. У ног лежат куски плоти младшего брата. Где-то в доме вслед за мужем умирает мать. Город разрушается, погребаемый огнём, землетрясением и поднявшимся свирепым ветром. А создавшая всё это буйство стихий любовница и сестра оставила его, испытывая тоже самое презрение, что отныне ему суждено видеть в глазах прочих демонов.

Он был один.