Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

«Пьянка до пьянки. Кулак. Синяки…»

Пьянка до пьянки. Кулак. Синяки.
«Русь!..» – ошалело орут мужики.
И сотрясаются избы окрест.
Новый в степи появляется крест.
Птицы на нем отдыхают порой,
А глубоко похоронен «герой».
Тоже орал до надрыва он: «Русь!..»
Русь… да она ведь не пиво, не груздь.
Не кулаки, на лице синяки.
Это не знают в Руси мужики!
Клич: «По последней, Ванюшка, налей!»
Кладбище – город открытых дверей.

Пробудились машины

Пробудились машины – эти монстры вонючие,
Замелькали, зафыркали, взяли полностью власть
Над домами, заборами (в лучшем, сказано, случае!),
Над тобой, надо мной, над природою – всласть.
Можно их бы не трогать, обойти стороною,
Мол, куда же деваться: прогресс есть прогресс!
А «Евгений Онегин» и «Над вечным покоем» —
К ним народ не являет большой интерес.
Мчат моторы по улицам, правят ими придурки,
Отморозки, бездельники и алкаши.
Кто-то станет из них неоплаканным жмуриком,
Не уйдут навсегда без невинной души.
Ведь от их верхоглядства другие погибнут —
Дети, бабушки, может, известный поэт.
Сплошь железная вся, неспокойная глыба
Перекрыла, закрыла уже белый свет.
Не боюсь, что мой стих на экспромт претендует,
Я боюсь, что железки опередят.
И тогда уж об этом никто не узнает,
Будет мир колесом сумасшедшим распят.
Пробудились машины. Пробудилось и утро.
В небе птицы. И в небе летят корабли.
Не добраться до Господа – высь возносится круто,
Никуда нам не деться от бедовой земли.
Будем тихо иль громко сползать по наклонной
В пропасть, где сатана пятки нам подпалит.
А наш мир (его кличем зеленым, исконным!)
От огня рукотворного прахом сгорит.

Девочка шагала

Шла утром в школу девочка,
Была ее коса
Короною на темечке,
Подкрашены глаза.
А куртка ее красная,
В заклепочках стальных.
Уж точно она в классе
Красивей остальных!
Но я ведь не Асадов,
Романтик никакой,
С сюжетом я бы сладил —
Загнул еще какой!
Настрой глубок и тонок.
Напомню, что она
Совсем еще ребенок
И потому смешна,
Нелепа (пусть отличница,
Нет пропусков у ней!)
В наряде экзотическом!
Приметнее, видней, —
Так мама посчитала,
Таков неверный взгляд!
А девочка шагала,
Нет, не вперед – назад!
Я наблюдал за нею…
О чем еще там речь!
Как можно поскорее
Догнать! Предостеречь!

«Я на виду у пешеходов…»

Я на виду у пешеходов
Стою, читаю вслух «Псалтырь».
Пришли на Русь такие годы:
Куда ни глянь, беда… пустырь.
Друг другу стали все чужие,
Глаза от денег лишь горят!
Какая сила сокрушила
Духовный величавый сад?!
Я, приняв риск, с молитвой вышел.
Кто усмехнется: вот еще
Один со сдвинутою крышей!
Кто двинет кулаком в плечо!
И только скромная старушка,
Ко мне приблизившись впритык,
Перекрестилась, стала слушать…
Зрил на иконе этот лик.

«В толпе я встретил человека…»

В толпе я встретил человека,
Я с ним почти что не знаком,
Зовут то ль Митькой, то ль Петром,
То ль здешний, то ль с деревни Ветка.
Ну, словом, я не испытал
В душе к нему особой тяги.
Сказал он о «гусиной тяге»,
Его я вяло поддержал,
Мол, осень, и уже прохладно,
И, верно, будет скоро дождь.
Без чувств промолвил он: «Ну что ж…»
И я не обнадежил: «Ладно…»
И разошлась по сторонам,
И без усилий затерялись.
Совсем как будто не встречались,
Без обретений и без ран.
И так же темная толпа
Бескровно, чуждо шевелилась.
И отдаленно мне помни́лось:
Людская жизнь бедна, слепа.
И тот (знать, встретились не зря!),
Сквозь многолюдье пробиваясь,
Холодным потом обливаясь,
Подумал так же, как и я.

«Любопытно жить в России…»

Любопытно жить в России,
Даже весело порой.
Был сегодня ты красивый,
И богатый, и герой.
Завтра (разве ты не знаешь?!)
Все изменится, дружок:
Сам себя не угадаешь —
Пуст заветный кошелек,
Не лицо, а морда стала,
Как у бомжа: ей-же-ей!
В теле нет запасов сала,
В жилах – огненных кровей.
Обработали как надо,
Кличку выдали: «Слизняк!»
Хнычешь ты: «Какие гады!
Я для них-то этак – так
Угождал, всегда «отстегивал»,
Все равно не угодил,
В дедовской теперь вот стеганке
Прямо в лужу угодил!»
В самом деле, очень весело
Жить в России… как в гробу!
Люд толкует слезно в весях:
«Бьют железкой по горбу!»
8
{"b":"700796","o":1}