«Есть молва такая: ныне добрым…» Есть молва такая: ныне добрым Риск существенный и жить да быть: Выбьют зубы, наломают ребра И еще жестоко будут бить, Запретят любить и восхищаться Матерью, женою и цветком, И земному миру улыбаться, И его приветствовать кивком, Сладко замерев, пичугу слушать И внимать, как колокол поет, Призывая к очищенью души… Видит Бог: молва вовек не врет! «О, жизни неуемной бездна…» О, жизни неуемной бездна, В бессмертие сквозной билет! Но из калиток, из подъездов Змеюки выползли на свет. И огляделись затаенно: Яд накопили – надо сбыть, Вот это было бы резонно Со всею злостью укусить Того, кто щедр своей душою, В благих деяньях преуспел, Под ручку ходит он с женою, Цветы ей дарит, ласков, смел. Его коварная гадюка На «праведный» прицел взяла… Я исцелился – Бог порука! А та старуха померла. «Пора вздыхать, кряхтеть, болеть…» Пора вздыхать, кряхтеть, болеть, Стоять с клюкою на бугре. Ладонью годы не стереть, Как будто слезы на щеке. Нe надо устремляться вдаль, Уже не мучает вопрос: Не люб кто, а кого-то жаль, А кто-то рос и… не дорос. …Гляжу, не напрягая взор, И в том-то надобности нет. Летит минувшей жизни сор И закрывает белый свет. «Буду я платки вязать…» Буду я платки вязать, И на рынке продавать, И с товарками ругаться — Цену «скинул» я на двадцать! Деньги положу в сбербанк. Накоплю. Куплю я танк, И на нем я покатаюсь Лихо по родному краю! И найдут свои концы Мерседесы и дворцы! Будет весело кругом! А потом… Танк я сдам в металлолом. «Надо день хотя б не жрать…» Надо день хотя б не жрать, Посуммерничать с лучиной, Зря не ездить на машине — Ноги есть, чтобы шагать. А споткнулся – разорвал У рубахи новой полы, Не беда – походишь голый, Не такое ты видал! И дыми себе, дури, Пачкай щеки сажей! Кто-то громко скажет Вместо «будь здоров!» – «умри!». «Гнев человеку не присущ…»
Гнев человеку не присущ, Он слаб, поднять чтоб это чувство. И в этом смысле даже уж В сравненье выглядит, как чудо. Ведь тот же уж – он Бога тварь, Он ближе к Богу и роднее. О том все люди знали встарь И были потому сильнее. Гнев – божье, вправе Он один Являть ею во имя жизни, Растопит солнце горы льдин, Зажгутся огненные брызги! «Мы все на привязи у быта…» Мы все на привязи у быта, Алкаем пену будних дней. В нас гордость нежная убита, Мы непохожи на людей. Мы обросли, как обезьяны, И речь утратили вовзят, Дремучие нас поглотили пьянки, Врагами стали брату брат. И нам единый жребий выпал: Всем скопом выйдя на поветь, Последний яд проклятья выпить И равнодушно умереть. Ловля раков Кто когда-нибудь раков ловил Не бреднем и не удочкой длинной? Нy а как еще? Я не забыл За житейскою завесью линий. Это просто… Особенно коль Голод после войны, жрать охота. Пацаны, босоногая голь, Шли гуртом к бузулукскому броду. Порассыпавшись под бережком, Разумеется, всяк голяком, Мы ныряли, где срезана круча, Рак глазища воинственно пучил, А порой нападал, и щипал, И мгновенно в провал пропадал, Взбаламутивши толщу воды, — Обнаружить попробуй следы! Удавалось нам хитрость раскрыть, Надо только упорными быть, Помнить, что ты не кушал с утра, Подкрепиться настала пора «Шейкой раковой», сочной клешней, Золотистою мелкой икрой. Плотный глинистый брус. Ты ползешь, Углубленье ощупкой найдешь. Нет, не то! Ты всплываешь наверх, Свежий вдох, в мыслях бодрое: «Верь!» Но стихия диктует свое, Утверждает: «Наивный! Вранье!» Кислородом запасся – глоток, Вот он, новый исполнен нырок. Вот нащупал – желанна нора, Взять добычу созрела пора. Сунул руку… как льдинка, скользит — Затаился, какой паразит! Драпанул мимо к свету ужак, Что тут делал затворник-дурак? Во вторую ты нору полез, Тут тебе еще больше чудес! Крыса цапнула… и наутек, Только хвостик мелькнул – поплавок! Всплыл ты, легкие вновь зарядил, Чуешь, в теле убавилось сил. Кто-то радостно крикнул: «Поймал!» Повезло же ему! Знать, удал! Ты в глуби. Шаришь. Брус-монолит Не сулит ничего, он молчит. Но Господь заприметил тебя, За сиротство и бедность любя, И желанный гостинец послал. Из укрытья не сразу достал Рака – он защищался клешней, Кровь в воде расходилась струей. Знал ты, если упустишь его… «Потерплю, – думал ты, – ничего… Как же можно? Сестренка и мать — Сколько им голодать и хворать! Ждут с надеждой, в окошко глядят, Победить я обязан вовзят!» Израсходовал воздух. Всплыву И добычу потом не найду, Удерет моментально по дну, Вновь покуда обратно нырну. Поднатужусь, к себе потяну! Дернул так, что клешню оторвал, Но в кулак ты вторую зажал, Дотащил, поволок… без потерь! На поверхность ты всплыл. «Ух и зверь! Как увесист, размашист, в броне, Повезло же сегодня как мне!» Пацаны уж костер развели, В лунке раки скрипят на мели. Скоро, только зола нагорит, Кто постарше, их в жар поместит, Бyдут лакомства ждать-поджидать. Ты ж обронишь: «Сестренка и мать…» И поймут тебя верно друзья, Что тебе по-другому нельзя, И поделятся парой с тобой: «Отнеси этих тоже домой!» …Голод после войны. Не забыл, Как я раков руками ловил. |
