Эта блондинка могла в любой момент поймать что-то. Какой-то «сигнал» из «космоса», исключительно свой собственный, и кинуться обниматься или целоваться! Или кусаться! «Можно я укушу тебя за плечо?». Хорошо, что спрашивает, да? Определенно! Хотя, менее забавно и странно, от этого не становилось. И не выглядело таковым, совсем!

Что уж, говорить о наших прогулках, которым стоило перейти в каменную серую гальку или бетонную серую плитку, как следовало: «лава!». И понеслись прыжки через стыки плит! И, не дай тебе бог, встать случайно или не случайно. Специально оступиться! Встаешь на руки на плиты, вниз головой и на стык.

А она ловит «второй раунд» и начинает толкать тебя, исподтишка. Сначала, указательным пальцем одной правой руки, к примеру… После, двумя, тремя… Всеми пальцами правой руки. Всей ладонью и всей рукой. Левой рукой и в том же порядке! Обеими руками. Правым боком, левым… Всем телом. Прыгает вокруг тебя или бегает, повторяя что-то на подобии: «падай, доминошка! Мне нужна вся картинка!». А ты стоишь минуту! Две, три… Последний раз, максимально было – пять, но терпишь это.

И ладно, если у тебя «целя одежда», на тот момент. Я про отсутствие «дырок», в ней… Если она заметит что-то такое, вроде порванных коленей или мелких дырок, то там, то тут… Пиши «пропало», мелким почерком.

«Раунд три» и это… «Крючки»! Она «цепляется» и «зацепляется», за нитки дырок пальцами и тянет их на себя. Буквально, еще больше разрывая.

«Сыграем в крючки?». Тебе в ужастиках и в страшных снах, такое не привидится. В белой маске, с красными глазами, носом и ртом, и на трехколесном красном велосипеде с белыми колесами и черными шинами! Ужас не приедет, он придет! И там, уж молись всем. Кому можешь и не можешь, тоже. Чтобы «целая одежда», осталась «таковой». Не имея дыр: то там, то тут. А не наоборот, имея: то тут, то там…

Она – Полина. Определенно, Полина. И это, как «имя нарицательное». Ди-аг-ноз! Хотя, в представлении моем, при первом представлении нас друг другу, Женей, она была… Спокойнее и адекватнее! Но, кто не без «маленькой лжи» в «кармане», правда? Особенно, когда пытаешься «произвести впечатление». Особенно, когда ты Полина!

Которая, сначала дуется, что Карина первой разгадала ее имя, из разбросанных по белому ватману, вразноброд, букв. Из цветной бумаги и картона. Среди их совместных фотографий, и еще каких-то наклеек и картинок… После, из-за того, что ей не нравится «полное имя». А затем, что ты берешь за привычку и так ее называешь. Долго называешь. Упорно! «Доводишь», почти «до ручки». А потом, она узнает, что ты так называешь Александра. Его «полным именем». Признает за собой «ту» же «стать» и власть, силу. И уже, «позволяет» тебе и «дозволяет», называть ее именно так и никак иначе!

Кто-то «вычищает» и «вылизывает», свои «перышки». При первом знакомстве, представляясь чуть ли не «великим из великих». А кто-то Полина и пытается не «палить» свой счастливый билетик из троллейбуса или автобуса! Ты ждал «браслетика из дурдома»? Он, уже давным-давно, вклеен в такого же, как ты, но ее. Опять же, «друга» или «подругу»! С какой-нибудь подписью в стиле: «Я люблю ромашки». Понял, да? «Ромашка»… «Дурдом»!

Она обидится наверняка, прочитав это когда-нибудь. Но… Иначе я и не могу описать этого «светлячка», с каким-то «внутренним светом». Даже, в самых «дальних уголках» души. «Светом», являющимся наружу.

«Слепя» голубыми глазами и блондинистыми, длиной до лопаток, волосами. Белой, тонкой и почти прозрачной, кожей и ровными зубами. С тонкими чертами лица, без «угловатости» и «остроты». И «разогревая» их же, до состояния пунцовых щек. Которых и нет, практически. Как и длинных ресниц и узкий бровей, на узком лбу. Если, что и отчетливо есть и «выпирает», так это немного скулы и небольшой ровный курносый нос. С алыми пухлыми губами и округлым подбородком. Но алый, как пунцовый и красный, тоже «свет»! Она «светилась» вся, каждый участком кожи и ее порой.

И если Влада я могла описать, как… Ну, ты помнишь. То с ней будет, ну, слишком жестоко обойтись, назвав… «Пришибленной»! Хотя, сама она, так нередко себя называла и называет. Но, это как-то иначе слышится, когда исходит от кого-то, наверное… Что-то вроде, когда ты ругаешься на своего друга или подругу, называешь его или ее, по всякому. А после, кто-то так же делает, но со стороны. И как бы… В смысле? Только, ты имел право на это. Ты знаешь, за что это было. А они – нет… Пусть, придумают «свое» или идут дальше и лесом!

Полина… Апполинария! Прекрасная девушка! Не столько, и не только для Жени, сколько, вообще… Хоть, она и была, в какой-то степени, его «копией» и «прототипом». «Женей в юбке»! Не сказать, что с ней я обсуждала больше, чем с тем же Женей. Или с кем бы то ни было. Вообще, не сказать!

В этом плане, была «жесточайшая уравниловка». Знает один – знают все. Не знает никто – не знают все. Никаких исключений! Среди… «Семьи»! Карина была, в этом плане, «исключением». И то, только потому, что мы «волей случая». И «судьбоносного несения одних и тех же тягот пола» в университете, переодевались вместе. Как, собственно, и ночевали, переодеваясь друг перед другом. Но она обещала молчать! Молчать, пока я сама не начну эту тему. Или все дойдет до того, что я не смогу сказать, а она скажет, до меня и за меня. Но я надеюсь. Надеюсь! Такого не произойдет и я успею!

Полине я бы сказала, если бы… До беременности, в общем! И до того, как они с Женей бы съехались. Подставлять ее, вынуждая молчать и врать? Нервничать, нося под сердцем ребенка? Было слишком!

До этого… До этих моментов, мы и «писались». «Переписывались» и «созванивались». В «тайне», от того же Жени. Тот раз, был первым, когда она меня не поддержала. За «своеобразный выкинтош», но зная, более-менее, нашу с ним «мать»… Была согласна. Не во всем, но да!

Это Роза, еще не в курсах, что они скоро поженятся. И на свет появится их любовь в «объективизации» и на «практике». «Вторая я»! Или «второй»… «Ребенок, на два фронта», «меж миров и войн». Это – будет занятно… Но они справятся, я почему-то уверена в этом. Не почему-то, а точно уверена. Все-таки, у него был, некий, опыт со мной. Такой себе, но… Какой-никакой! У Александра, конечно больше, в этом «плане». Но, опять же, хорошо, что он у нас! Что он у нас есть…

А у Полины… Просто, врожденные теплота и забота, «свет»… Врожденные, поддержка и мотивация, любовь!

Она-то мне первая и посоветовала начать писать. Ты бы со своими «сестрами» и «братьями», так бы и «пылился», будучи подарком Александра, в том «злополучном» шкафу! Если бы не она, припомнив мне же и мой же «ребус», со словами: «видеть то, чего не видят другие! Видеть в том, в чем другие не замечают. Или чему не предают значения, совсем. Ты должна это делать и делать дальше!».

***

– Поймаю с этой дрянью сам, склею губы клеем!

Дернувшись от мужского голоса, «прорезавшего» тишину и вырвавшего ее из мыслей. София и забыла, что до этого сметала муку со стола, и просыпала все на себя. Черный спортивный костюм, в который она переоделась в душе, сняв тот, в котором спала, стал черным и в белый «горошек». И вполне бы, мог сойти за «звездное небо», если бы у Софии было желание и были силы на сию «лирику».

Прописав, практически всю ночь, она спала, от силы, час-два. А после, готовила, так полюбившиеся Полиной, блинчики. И как итог, сейчас убирала их возможные, но не случившиеся, «клоны». Их «собратьев» и «сосестер». «Уничтожала улики» от них. «Улики геноцида». Удачно!

Если не считать появившегося, как всегда «кстати», Егора. В темно-серой тенниске, в черную тонкую горизонтальную полоску. И в светло-серых джинсах, на черном кожаном ремне.

И если забыть о разводах на одежде, руках и лице. Благо, отсутствие яркого «марафета», как и маникюра, ее, еще раз, как ни крути, «спасло». Не сделав, своим «наличием» на лице, как и руках, все, только еще, хуже. Хотя, казалось бы, куда?