Козима недоверчиво посмотрела на него.

Лорд Редфилд выглядел самодовольным.

— Элли, — резко сказала Козима. — Иди поиграй в парке.

— Я не хочу играть в парке, — возразила Элли.

— Немедленно, Элли! — Козима сказала сквозь стиснутые зубы.

— Я никогда не получаю…! — она завыла, когда старшая сестра вытолкнула ее за дверь.

— Позвольте мне все объяснить, — сказала Козима, пристально глядя на своего будущего мужа. — Я отказала Вашей светлости, но вместо того, чтобы вести себя как джентльмен, вы побежали плакать к моему дяде! Вы ребенок! — она усмехнулась. — А теперь ваша парочка пришла сюда, чтобы крепко напугать меня. Ну, я не из пугливых, господа. Позвольте мне быть ясной, — сказала она громко и отчетливо. — Я никогда не выйду за вас замуж, лорд Редфилд. Теперь я думаю, вам следует уйти, — добавила она, открывая перед ним дверь.

— Берегись, моя дорогая, — пробормотала леди Уэйборн. — Или его светлость передумает вообще жениться на вас.

Бледно-голубые глаза Редфилда сузились.

— Не бойтесь этого, моя леди. Я не передумаю. Ты будешь моей женой, — прошипел он Козиме. — Я буду владеть тобой.

— Нет, — отрезала Козима, — и через сто лет.

— Я думал, — холодно сказал лорд Редфилд, — что ты просто слишком скромна. Но теперь я вижу, что ты, как говорит твой дядя, эгоистична и неблагодарна. Я вылечу тебя от этого, когда мы поженимся. — Он подошел ближе к ней. — Я объеду тебя, как кобылу, моя дорогая, и ты поблагодаришь меня за это. Я научу тебя послушанию, а ты научишься подчиняться моим желаниям, как если бы они были твоими собственными. Ты будешь принадлежать мне так же, как любая кобыла в моей конюшне. Чем раньше ты сдашься, тем счастливее будешь. Чем дольше будешь сопротивляться, тем хуже будет наказание.

Козима гневно сказала:

— Вы не можете заставить меня выйти за вас замуж, сэр.

— Думаешь, нет? — он улыбнулся. — Поговорите с ней, Уэйборн. Объясните факты своей упрямой племяннице. Я буду ждать в моем отеле.

Он ушел с высоко поднятой головой.

— Это очень уродливое платье, — сказала леди Уэйборн. — Мы должны заказать тебе новую одежду.

— Замолчи, — раздраженно сказал ее муж. — Теперь, мисс, — продолжил он, поворачиваясь к Козиме. — В отсутствие твоего отца я выступаю в роли опекуна. Ты должна подчиняться мне или пострадаешь.

— Я не намерена вам подчиняться!

Подойдя к своей племяннице, леди Уэйборн взмахнула пухлой рукой, ударив Козиму по лицу открытой ладонью. Одно из ее колец порезало щеку Косимы. Нанеся удар, она повернулась к своему лорду, словно щенок, ожидающий похвалы от хозяина. Однако ее ждало разочарование, лорд Уэйборн был рассержен.

— Ты дура! — прорычал он. — Ты порезала ей лицо. Это лицо лорда Редфилда. Если она будет повреждена каким-либо образом, это повлияет на ее ценность. Глупая, глупая женщина! — Откинув руку, он нанес жене удар по лицу, от которого она пошатнулась.

Леди Уэйборн рухнула на землю, рыдая.

Глава 23

Бенедикт решил дать своей недовольной возлюбленной день-два спокойного размышления, надеясь, что ее горячий ирландский нрав остынет. Тщательно составленное письмо, которое он послал ей во вторник, было возвращено ему в среду неоткрытым. Это так разозлило его, что он забыл, что дает ей время остыть. Он пересек парк и постучал в дверь.

К его удивлению, на его стук ответил высокомерный слуга в сюртуке.

Бенедикт с нетерпением ожидал увидеть несимпатичное лицо Джексона, поэтому он задал абсурдный вопрос:

— Это вы? — Он был ошеломлен строгим величием слуги.

— Доброе утро, лорд Оранмор. Мне очень приятно снова видеть Вашу светлость.

Это одностороннее знакомство было еще большим сюрпризом.

— Кто вы, к дьяволу, такой? — Бенедикт потребовал, нахмурившись. — Где Джексон?

— Человек, на которого ссылается Ваша светлость, был уволен, — ответил мужчина. — Он пил, я верю.

— Нора?

— Ухаживает за леди Агатой, полагаю. Я Уиллоби, мой лорд.

— Уиллоби, — задумчиво повторил Бенедикт. — Я знаю вас, не так ли?

— Ваша светлость очень добр. — Мужчина улыбнулся. Он был из тех людей, что употребляют в своей речи как можно больше почтительности к вышестоящим. — Я прислуживал моему господину, лорду Уэйборну, по счастливому случаю брака сестры Вашей светлости с его милостью, герцогом Оклендом.

— Лорд Уэйборн здесь?

— Не в настоящее время, мой лорд. Вся семья отсутствует.

— О, — сказал Бенедикт, подавленный. — Тогда его светлость останется здесь? В этом доме?

— Да, мой лорд, — ответил Уиллоби. — И, конечно, леди Уэйборн. Не угодно ли Вашей светлости  оставить карточку?

— Конечно, естественно. — У Пикеринга были напечатаны тысячи новых карточек. Бенедикт с внезапной острой болью представил, как бы Джексон восхищался новыми визитками. Уиллоуби протянул простой серебряный поднос, на который была положена карточка. На Уиллоуби были девственно белые перчатки. Он не пах виски. — Когда вы ожидаете, семья вернется?

— Этим утром они посещают леди Серену Калверсток в Роял-Кресенте, — сообщил его светлости Уиллоби. — Мой лорд и моя леди будут рады узнать, что Ваша светлость нанес визит.

Бенедикт удалился в смущении. Он не знал, что дядя Кози был в городе; он не читал газету с должной осмотрительностью. Не удивительно, что его письмо отослали обратно запечатанным! Для холостяка было совершенно неуместно отправить письмо молодой девушке, с которой он не был помолвлен. Сначала он должен попросить разрешения у лорда Уэйборна, чтобы адресовать ей письма.

Он едва ли мог сделать это, если все еще был помолвлен с леди Сереной Калверсток.

Что за гладильный пресс!

И почему, черт возьми, они посещают Серену? Насколько Бенедикт знал, между дербиширскими Уэйборнами и Сереной не было особой связи.

Мисс Вон играла тихую, простую мелодию на рояле Broadwood в алькове, когда был объявлен лорд Оранмор. Бенедикт слышал, как она играет, когда дворецкий леди Серены проводил его наверх. Он узнал мелодию «Caro mio ben» и улыбнулся про себя. Так что ее характер остыл, в конце концов.

Козима перестала играть, но не покинула свое место. Леди Амелия сидела справа от нее в нише. Леди Элизабет была на коленях. Козима начала направлять пухлые розовые пальцы леди Элизабет на клавиши.

Серена вскочила, когда о ее женихе объявили.

— Мой лорд! Как мы рады вас видеть. — Она приcела в реверансе.

— Неужели? — грубо сказал он, давая свое лучшее представление в роли злодея. Почему Серена не разорвала помолвку, он был не в силах понять. Ни одна здравомыслящая женщина не захочет выйти замуж за мужчину, который постоянно на нее рычит. Он посмотрел вокруг. — Когда мы поженимся, Серена, я не позволю вам пользоваться этими духами. Я от них чихаю. Вы набрали вес? Вам нужно больше упражнений. Это платье самое неприличное! Вы в нем похожи на женщину, которой за сорок.

Кроме лорда и леди Уэйборн, присутствовали также лорд Редфилд и лорд Ладхэм. Лорд Редфилд с удивленным видом наблюдал за своими детьми в нише.

Лорд Ладхэм со стуком поставил чашку чая.

— Прошу прощения! — проговорил он сердито.

— Мой лорд! — Серена сказала быстро. — Я верю, вы знаете всех.

Улыбка лорда Уэйборна была маслянистой.

— Лорд Оранмор. Мы yслышали о вашем возвышении в тот момент, как только прибыли в Бат, — сказал он. Он стоял между креслом своей жены и башней из розовых и голубых леденцов. Леди Уэйборн, не подозревая, что тортy уже несколько недель, с тоской смотрела на него, но не смела дотянуться. Ее муж считал, что она и так чересчур толстая.

— Как чудесно! — Леди Уэйборн повторила вслед за своим лордом, причмокнув губами — в тот момент она подумала о пирожных. — Даже если это только ирландский титул. Вы должны быть в восторге. И скоро женитесь! При том на такой красивой девушке! Я называю ее девушкой, но, осмелюсь сказать, она прекрасная леди. Действительно прекрасная леди!