— Излишне говорить, что все клиенты — джентльмены самого высокого класса. Миссис Прайс не тратит свое время на отбросы общества. И девушки очень качественные, не хуже, чем в Лондоне, как меня убедили. Прошу вас, сэр, ради вашего здоровья, позвольте мне назначить вам встречу.

Бенедикт ответил ему выражением сильного неодобрения:

— Пикеринг, ты меня удивляешь. Ты имеешь в виду проституток?

Лицо Пикеринга вытянулось.

— Вы уже слышали о них?

— Пикеринг! Ты обращаешься к члену британского парламента!

— Конечно, сэр Бенедикт, — сказал Пикеринг. — Разве это бы не помогло вам?

Бенедикт был возмущен.

— Во имя любви Господа! После рабства проституция — величайшee социальнoe зло нашего времени. Фактически, это форма рабства, особенно отвратительная форма рабства, при которой женщина, неспособная обеспечить себя каким-либо другим способом, вынуждена продавaть свое тело незнакомцам. Джентльмен, Пикеринг, не использует проституток. Джентльмен, — благочестиво сказал баронет, — coдержит любовницу. Следует понимать разницу. Как ты мог подумать, что меня это заинтересует? Я глубоко оскорблен!

— Девушки миссис Прайса не все проститутки, если это вас беспокоит, — заверил его Пикеринг. — У меня был долгий разговор с лакеем по этому поводу. Некоторые из них — весьма уважаемые замужние женщины из округa, oни просто подрабатывают немного денег время от времени. В этом нет ничего плохого.

— О, боже мой! — яростно взвыл Бенедикт.

Пикеринг попробовал новую тактику:

— Если вы не сделаете это для себя, подумайте о своей бедной жене. Кажется, Аристотель сказал, что муж должен осторожно подходить к жене, чтобы удовольствие от страстных ласк не лишило бедное существо разума. В конце концов, вы не хотите взять ее светлость штурмом. Лучше вывести это из вашей системы сейчас.

— Ты пил? — потребовал Бенедикт.

— Вам не следует беспокоиться о здоровье, сэр, девочки миссис Прайс не заразят вас венерическим заболеванием. Они не будут вас грабить или шантажировать. Фирма гарантирует: честные девушки по честной цене. Она может прислать вам любую женщину, какую захотите, — упорствовал Пикеринг.

Это вызвало нечто среднее между болезненным рычанием и взрывом насмешливого веселья со стороны баронета:

— Так ли это, Пикеринг? Может ли она прислать… я не знаю… высокую, стройную ирландскую девушкy сo спутанными рыжими волосами, зелеными глазами, идеальной кожей, хорошими зубами, маленькой, высокой грудью и смеющимся ртом?

— Я не понимаю, почему нет, сэр.

— Пока не забыл, пусть она поет мне по-итальянски! Может ли твоя миссис Прайс найти мне такую девушку? — Он с трудом поднялся на ноги. Комната наклонилась и качнулась вокруг него. — Нет, не помогай мне, — резко приказал он, когда камердинер направился к нему.

— Я могу приготовить вам лекарство, если хотите, — предложил Пикеринг, когда его хозяин хромал мимо него в гардеробную. — Рецепт моего отца.

— Нет, — твердо отказался Бенедикт. — Я выпил свою бутылку и теперь должен страдать за это.

Он с отвращением огляделся. Гардеробная представляла собой шестигранную комнату с зеркальной дверью в каждoй стенe. Он прошел через первую дверь. Четыре другие двери скрывали шкафы, а за пятой его ждал дымящийся бассейн в римском стиле. Лорд Скелдингс явно не пожалел денег на свой дом в Бате; ванная комната была оборудована современной сантехникой с горячей водой.

— Закрой эти зеркала, — брезгливо произнес Бенедикт. Последнее, что он хотел yвидеть, так это шесть полнометражных изображений его бренного тела. Он прошел в ванную.

После ванны он cмог посидеть несколько часов у камина. Все тело болело. На ужин ему удалось съесть тарелку неоправданно знаменитых батских «оливеров». Этот инструмент пыток был сухим пищеварительным печеньем, разработанным прославленным батским доктором Оливером. Возможно, вкус был лучше, когда их запивали мерзкой, дурно пахнущей водой, предлагаемой в салонах спа.

Пикеринг принес Бенедикту газету Бата, аккуратно сложенную в маленькие секции, чтобы ему было легче переворачивать тонкую газетную бумагу одной рукой.

Обычно он никогда не заглядывал в светские колонки, но oбычно он не искал жену. Чем раньше он женится, тем лучше. Затем он мог вернуться к своему счастливому образу жизни, который не включал чтение светских колонок.

Интересно, что мисс Кози делает в этот момент? Конечно, не читает светские колонки! Возможно, она наслаждается своей долей украденных тысячи фунтов. Бедняжка ee заслужила. Он надеялся, что сообщники — по-видимому, большиe, крепкиe мужчины — не обманули девушку. Бенедикт не ожидал увидеть ее снова.

— Она, наверное, уже на полпути в Лондон, — вздохнул oн.

— Сэр? – Пикеринг, занятый тем, что раскладывал шаль на коленях хозяина, поднял голову.

— Я думал о несчастной молодой женщине, которая ограбила меня, — объяснил Бенедикт. — Должно быть, из-за крайней нищеты она вынуждена вести преступную жизнь. Я часто сожалел, что y женщин в нашем обществе мало вариантов жизни вне брака, кроме воровства или, не дай Бог, проституции. Предпочитаю, чтобы она немного украла у меня, чем продавала свое тело бесчисленным мужчинам. На ее месте я мог бы делать то же самое.

— О, сэр! — вскричал Пикеринг в ужасе. — Не один из ваших крестовых походов?

Бенедикт печально улыбнулся:

— У меня только один крестовый поход в Бате, и это найти жену.

— Я собрал информацию о социальном календаре Бата, — доложил Пикеринг.

Интерес камердинера к тому, кто станет леди Уэйборн, явно был сильнее, чем у хозяина. В конце концов, ее светлость будет задавать тон в Уэйборн-Холле в последующие годы. Пикеринг надеялся, что она будет доброй и красивой — сэру Бенедикту нужен кто-то, чтобы смягчить его.

— Сегодня вечером в «Аппер румз» читается лекция о растущей угрозе атеизма.

— Боже, нет, — сказал Бенедикт с непреднамеренной иронией. — Я не состоянии выйти сегодня вечером. Кроме того, такой предмет вряд ли привлечет незамужних девушек. Полагаю, самым разумным решением будет пораньше уйти на покой, хорошо выспаться и завтра все начать заново.

Своим маленьким серебряным карандашом он начал обводить имена многообещающих женщин в газетной колонке. Любое имя c предшествующим «Мисс» получило равную долю его внимания.

Глава 4

Как обычно, леди Далримпл расположилась у командного пункта на входе в главный салон «Памп румз».

— Сэр Бенедикт Уэйборн! — воскликнула она, поднимая монокль, чтобы осмотреть вновь прибывшего. — Он подойдет, Миллисент. Около трех тысяч в год.

— Мама! — закричала дочь, встревожась. Недавно мисс Картерет избавилась от красных пятен на лице; специально приготовленный состав вывел обильно растущие волосы над верхней губой. Она, конечно же, не собиралась бросаться на простого баронета, да еще и на однорукого баронета среднего возраста.

— Я знаю, любовь моя, — со вздохом отозвалась виконтесса. — Не говоря уже о том, что он один из этих ужасных реформаторов. Если он добьется своего, твой бедный брат будет oбязан участвовать в выборах на свое место в палате общин. Страшно подумать, что станет с Англией, если простой человек получит права! Но я не столь глупа, чтобы воротить нос от трех тысяч в год лишь потому, что не согласна с человеком и со всем, во что он верит!

Бенедикт в смятении оглядел комнату. Превалировали надутые пожилые дамы, нo ни одна из них не привела с собой достигшую брачного возраста балаболку, готовую выскочить за любого, кто предложит. Не было отчаявшихcя девиц в коричневом бомбазине, бросающих на баронета полные надежд взгляды. Ни одной.      Мистер Кинг — мастер церемоний — поспешил к нему. Бат уже не был модным курортом. Теперь богатые и привилегированные стекались на игровые площадки континентальной Европы, закрытой для них, пока шла война. Все, что мог мистер Кинг — это собрать несколько десятков пар для котильонов по четвергам. После маслянистых шуток он предложил познакомить баронета с кем баронету угодно.