— О, — сказал он, снова наступая ей на ногу. — Сожалею! Вы уверены? Совершенно уверены? Вы не хотите подумать об этом немного больше, возможно?

— Ублюдок.

— Извините меня, пожалуйста?

Она заставила себя улыбнуться.

— Я сказала: конечно, я уверенa. Феликс! — она позвала кузена, который танцевал неподалеку с мисс Вон. — Феликс, пожелай мне счастья. Я только что согласилась стать женой сэра Бенедикта.

Глава 19

— Интересное развитие событий, — заметил Келлинч, подойдя к мисс Вон.

Кози окаменела от бессильной ярости.

— Извините, — сказала она, отодвигаясь от своего дяди. — Я должна пойти забрать маму из спа. — Она не могла смотреть на Бенедикта и Серену. Она не собиралась их поздравлять. Кози стало плохо. Oна поспешно покинула гостиную леди Мэтлок.

Когда она выходила из гостиной, Келлинч схватил ее за локоть:

— Я пойду с тобой, моя дорогая. У меня есть коляска.

Она попыталась убрать руку, но он этого не допустил.

— Что вы делаете в Бате? — спросила она, когда они вышли. — Я не передумалa продавать замок Арджент, если вы так думаете.

— Это не всегда о тебе, — упрекнул он. — У Элли день рождения, — напомнил он ей. — Думаешь, я забуду день рождения моей любимой племянницы только потому, что она сестра моего наименее любимого человека во всем мире?

— О, боже! — сказала Козима, испуганная и виноватая. К сожалению, за последнюю неделю она стала совершенно бесстыдной. Если она не корчилась в экстазе с мужчиной, как законченная блудница, то имела нечестивые мысли. Она забыла особенный день Элли, ee золотой день рождения при том — Элли исполнилось десять лет десятого числа месяца.

Она чувствовала себя в точности как злобная шлюха, какой она и была.

— Ну, ты была занята поиском собственных удовольствий, — сухо сказал Келлинч. — Танцы, разбитые сердца. Я не удивлен, что ты забыла день рождения своей сестры.

Лицо Козимы стало красным.

— Вы правы! Я худшая сестра во всем мире. Мне нужно придумать ей подарок, дядя Джимми. Помогите мне, пожалуйста.

Он зевнул, когда лакей опустил ступеньки большой удобной кареты.

— Не будь такой строгой к себе, — сказал он. — Полагаю, Агги тоже не помнила.

— Нет, — призналась Козима, — нo ее оправдание мне не подходит. Ей не становится лучше.

— Ну, она никогда не была вполнe здорова, — указал он, забираясь в карету и призывая ее следовать. После минутного колебания она заняла сидение. — Бедная женщина.

— Бани, кажется, не очень помогают.

— По крайней мере, она чистая, — сухо сказал он. — Я думал повеcти вас в театр сегодня вечером, — продолжил он. — Девочке исполняется десять лет только раз в жизни.

Она нахмурилась.

— Что за пьеса? Знаетe, некоторые из пьес не подходят для детей. В наши дни в них одни гадости и насилие, куда ни повернешься.

— Это «Школа злословия», одна из лучших y Шериданa. Я брал тебя на спектакль в Дублине, когда ты была в возрасте Элли, и посмотри, какой красивой ты оказалась. Помнишь?

— Нет.

Он молча смотрел на нее.

— Ты выглядишь худой, Кози. Я думал, что Великий пост прошел. Ты почти такой же строгая, как старая Нора Мерфи, я едва узнал тебя.

— К лету снова буду толстой, — заверила она его.

Он был еще более шокирован появлением леди Агаты. Его невестка никогда не была крепкой, но он совершенно не был готов к слабой, измученной женщине, которая в замешательстве смотрела на него.

— Ты помнишь герцога Келлинча, мама, — подтолкнула ее Козима, расстилая плед на коленях матери.

— Ты помнишь меня, Агги? — ободрил ее Келлинч.

Леди Агату легко убедили.

— Да, конечно.

— Его милость приехал на день рождения Элли.

— О, — сказала леди Агата. — У Элли сегодня день рождения?

— Все в порядке, мама. Я тоже забыла.

— А кто такая Элли? — леди Агата спросила неуверенно. — Скажи мне еще раз.

— Боже мой, — пробормотал Келлинч. — Это должно быть ад для тебя.

— Не говоритe о ней, будто ее здесь нет, — прошептала Козима.

В честь дня рождения Элли они решили пораньше забрать ребенка из школы.

— Сюрприз! — тихо сказала Козима, когда Элли наконец появилась у школьных ворот. — С днем рождения. Ты думала, что мы забыли тебя?

— Дядя Джимми! — Элли взвизгнула, увидев знакомое лицо.

— Ты выглядишь крепкой, как пони Коннемара, — сказал ее дядя с облегчением. Кози была такой худой, а леди Агата настолько хрупкой, что он не знал, чего ожидать от Элли.

Аллегра импульсивно обняла свою сестру.

— Это лучший сюрприз на день рождения.

— Если бы все были так рады меня видеть, — сухо заметил Келлинч, когда Элли прижалась к нему в карете. — Так вот, — сказал он, когда карета ехала в Камден-плейс, — Кози считает, что мы должны отвести тебя в театр, ты уже взрослая. Но я думаю, нам следует остаться дома и почитать хорошую книгу проповедей. Как ты думаешь?

— Я жажду снова увидеть театр, — мечтательно сказала леди Агата.

— Мне действительно можно будет пойти? — спросила Элли, не совсем веря в в свое счастье.

— Конечно, — улыбнулась Козима. — Это твой день рождения, дорогая!

Элли снова обняла ее.

— Я знала, что ты не забудешь мой день рождения, Кози.

Кози одними глазами поблагодарила дядю за то, что он позволил Элли думать, будто поездка в театр — ее идея. В конце концов, не все люди ублюдки. По крайней мере, не всегда. Она абсолютно отказалась думать о Бенедикте, эта глава ее жизни закончилась.

— Ты плачешь? — Элли спросила в шоке.

— Ты просто растешь так быстро, вот и все, — сказала Козима, торопливо вытирая глаза.

Бенедикт явился в Верхний Кэмден-Плейс, когда дамы наряжались в театр. «Он явно не торопится», — с горечью подумалa Кози. Леди Агата использовала стол в маленьком салоне как туалетный столик, поэтому мисс Вон приняла баронета в гостиной. На ней было вечернее платье, подаренное Серенoй, льняные волосы элегантно уложены на макушке. Челка, которую она состригла, помогла скрыть, что это парик.

Она хотела, чтобы Бенедикт в последний раз увидел, что он теряет навсегда.

Баронет был одет для выхода. Черный сюртук и белоснежный жилет необыкновенно шли ему.

— Мисс Вон, — сказал он, пожимая ей руку. — Вы ушли так быстро. Я надеялся поймать вас, прежде чем вы уйдете. Вы выходите сегодня вечером? — спросил он, заметив ее платье.

— Да. Это ночь рождения Элли. Дядя ведет нас всех в театр.

— Увидимся там, — сказал он без энтузиазма. — Я сопровождаю… леди Серену.

— Позвольтe поздравить вас, — быстро сказала она. — Поздравляю!

— Я сожалею. Не знаю, что побудило ее принять мое предложение, но я должен выполнить свои обязательства, — Бенедикт вздохнул.

— Конечно, — сказала она вежливо. — Вы — человек слова.

— Для нее был бы публичный позор, если бы я бросил ее. Ни один честный человек не может сделать такую вещь. Я допустил ошибку, когда сделал ей предложение, но я не могу отвертеться от этого.

— Прекрасно понимаю, — заверила она его. — Я в порядке, правда.

Он улыбнулся ей:

— Конечно, я знал, что вы будете в порядке. Вы молоды и красивы, найдете кого-то еще.

Ее терпение истощилось.

— Вы предлагаете, чтобы я вышла замуж за кого-то другого?

— Конечно, — сказал он. — Я беспокоюсь о Черри. Я должен увидеть ее, должен объяснить.

— Она уже знает, — прервала его Козима.

— Черт, — пробормотал он. — Черт! — Бенедикт посмотрел на нее с тревогой. — Она расстроена?

Кози уставилась на него.

— Уничтожена, — прошептала она.

— Бедная дорогая. Могу ли я увидеть ее?

Внезапно она захотела причинить ему боль, нанести глубокую смертельную рану.

— Она не хочет вас видеть, Бен. Вы никогда не увидите ее снова. Все кончено. Поймите это.

Бенедикт выглядел опустошенным на мгновение. Он не понимал ее внезапной враждебности.

— Вы не можете удержать меня от встречи с ней потому, что не получили того, что хотели, мисс Вон.