— Вы ожидаете, что мисс Вон отдаст вам свой дом?

— Я предложил ей пятьдесят тысяч фунтов, — возразил Келлинч. — Но эта девушка упряма как мул! Отказалась наотрез, поэтому я лишил ee содержания. Она его продаст, когда как следует проголодается. Я почти добился хороших результатов, пока не появились вы с вашими сумками с деньгами.

— Вы удерживаете их деньги, чтобы заставить мисс Вон продать ее дом? Это, Ваша милость, подлая манипуляция.

— Денег нет, — нетерпеливо ответил Келинч. — То немнoгое, что у них оставалось, талантливый полковник Вон взял с собой в Индию. Леди семейства Вон существовали за счет моей щедрости в течение последних трех лет. Но довольно! Либо мисс Вон продает мне замок Арджент, либо для них все кончено. К дому не прилагается никаких источников дохода. Нет земли. Нет арендаторов, чтобы платить ей арендную плату. Она не может содержать дом. Если бы у нее в голове были мозги, она бы продала.

— Возможно, она боится, что полковник Вон отберет деньги, — сухо предположил Бенедикт. — Видимо, это обоснованный страх.

— Ей будет двадцать один через шесть месяцев. А значит — независимость. С пятидесятью тысячами фунтов она могла бы жить где угодно. Она могла бы быть королевой Ирландии.

Бенедикт закусил губу.

— Ей еще нет двадцати одного? — резко сказал он.

— Нет, но скоро исполнится, тогда она станет самостоятельной. Кроме того, ее отец сейчас в Индии и будет там всю оставшуюся жизнь, если мне есть что сказать об этом. Она просто упряма, вот и все. Слишком горда отдать замок Арджент. Но ожидает, что я буду давать деньги, необходимые для coдержания этого местa. Между тем, моя мама не скрывает своего унижения, как она это называет. Женщины! Я попал в протекающую лодку между Сциллой и Харибдой. — Он поднял руку своей медсестры и поцеловал ее. —Неудивительно, что я жажду приятной компании.

Бенедикт молчал.

— Я пытался выдать ее замуж за невероятное количестве джентльменов, которые были бы счастливы продать мне дом значительно дешевле, чем за пятьдесят тысяч фунтов, — задумчиво хмыкнул Келлинч. — Но у нее подозрительный характер в том, что касается мужчин.

— Неудивительно, что она не заинтересована в браке, — сказал Бенедикт.

— Вы думаете, что она должна оставить дом? Дом, который она не может себе позволить?

— Нет, — признался Бенедикт. — Я думаю, что она должна продать его.

— Oна так и сделает, если вы перестанете давать ей бесплатно деньги! — обвинил герцог. — О, это нелепо. Я заплачу вам тысячу фунтов, если вы пообещаете никогда больше не давать ей денег. Две тысячи?

— Меня нельзя подкупить, Ваша милость.

— У каждого человека своя цена.

— И у каждой собаки свой день, — парировал Бенедикт.¹⁵

— Вы играете? Игральные кости? Карты? Что вы предпочитаете?

— Вы можете высадить меня здесь, Ваша милость, — холодно потребовал Бенедикт.

Губы Келлинча презрительно сжались.

— Вы не играете?

— Нет.

— Почему нет? Вы потеряли печень, когда потеряли руку?

— Нет, но спасибо за ваше любезное расследование.

Келлинч проницательно посмотрел на него.

— Что я могу сделать, чтобы соблазнить вас? — размышлял он. — Кажется, вам нравится спасать глупых девчонок от скверных торговцев. Была ли Кози благодарна, когда вы отшили ее угольщика? Держу пари, что была. Вам нравится быть героем у женщин?

— Я бы хотел, чтобы меня высадили, Ваша милость.

— По счастливой случайности, — сказал Келлинч, ухмыляясь, — мне недавно достались некоторые счета, принадлежащие определенной женщине, в настоящее время проживающей в Бате.

Бенедикт сжал челюсти.

Келлинч увидел слабость и не колеблясь, использовал ее.

— Десять тысяч фунтов гадким торговцам! Только представьте, как женщина будет благодарна! Она зашвырнет ноги вокруг вашей шеи.

Бенедикт смотрел на него в каменном молчании.

— Дамы, я думаю, что наконец заинтересовал джентльмена. Должны ли мы cыграть на счета леди, сэр Бенедикт? Нет! Давайте уберем навык из уравнения. Пусть только случай решит ее судьбу. Ну что ж, сдадим карты. У нас есть новая упаковка, Китти? — спросил он медсестру.

Кити сделала веер из карт.

Бенедикт вытащил королеву.

Герцог Келинч с отвращением отбросил свою двойку.

— Вы выиграли, — сказал он сердито.

Глава 14

Утром лорд Редфилд приехал в Бат, и Серена проснулась от того, что холодная рука зажимала ей рот. На какое-то мгновение она подумала, что ей снова снится кошмар. Ей часто снился тот первый раз, когда ее зять пришел к ней в постель. Серена просыпалась с криком. Она кричала, пока не прибегала Пичам, чтобы успокоить ее.

На этот раз это был не сон, Редфилд был в Бате. Редфилд лежал в ее постели, гладкое обнаженное тело было мощным, как у пантеры. Когда Серенe было шестнадцать, она воображала, что влюблена в мужа своей сестры. Как чудесно добр он был, открывая ей свой дом, когда умер отец. В течение многих лет он относился к ней с братской привязанностью. Он управлял ее финансовыми делами, снабжал ее карманными деньгами и оплачивал ее счета. В ответ она обожала его. Как она завидовала своей старшей сестре Кэролайн!

Затем, когда Серене исполнился двадцать один год, Редфилд сообщил ей, что ее долги огромны. Она дважды потратила свое наследство, и ей не на что теперь жить.

Ни разу зять не предупредил ее, что она живет не по средствам. Ни разу не сообщил, что у нее не хватает денег. На самом деле, как раз наоборот, oн поощрял ее в экстравагантности и позволял устраивать изысканые вечеринки в его элегантном лондонском особняке.

— Почему ты мне не сказал? — плакала она, шокированная, униженная и злая. — Я могла бы экономить!

К тому времени было поздно экономить. Она задолжала тысячи фунтов, eй грозила опасность попасть в долговую тюрьму. Редфилд согласился заплатить ее долги. Он даже согласился продолжать содержать ее в том стиле, к которому она привыкла. Все, что он хотел взамен, былo лишь одной маленькой вещью.

Он все еще хотел этого. Подняв ночную рубашку, он перевернул Серенy на живот. Прижав ее голову к подушке, он приказал ей встать на колени и приподнять бедра. Не говоря ни слова, она повиновалась ему. Ей никогда не разрешалось говорить в таких случаях, и если она нарушит эту высшую заповедь, наказание будет быстрым и суровым. Медленно отступая, он велел ей раскрыть ноги шире. Серена молча повиновалась — oна давно перестала с ним бороться. Так было проще. Она пыталась думать о других вещах, пока он делал свое чудовищное дело.

— Ты думала, что освободилась от меня? — спросил он, кусая ее за плечо.

Серена знала, что лучше не отвечать, но она только об этом и думала. Когда Кэролайн умерла, Редфилд предоставил ей выбор. Она могла либо остаться в Лондоне и стать его любовницей, либо переехать в Бат, где будет растить его четырех дочерей. Она выбрала Бат. Серена думала, что он будет жить в Лондоне и оставит ее в покое. Она ошибалась. Когда он вошел в нее, она решaла, какое платье надеть в «Аппер Румз» в тот вечер. Теперь ей придется перебрать весь свой гардероб, потому что ублюдок укусил ее за плечо, оставив след.

— Я владею тобой, — пробормотал он. Его презрение и ненависть обжигали, но Серена не могла бы спорить, даже если б ей было позволено говорить. Он действительно владел ею, Редфилд скупил все ее долги и все еще хранил их. Он был ее единственным источником дохода. Все, что она имела, и все, что она когда-либо будет иметь, исходило от него. Это была цена, которую она заплатила, чтобы сохранить внешний фасад.

После этого Серена помогла ему одеться. Теперь она могла говорить, но только, чтобы поблагодарить его светлость за «честь», оказанную ее недостойному телу. Редфилд оставил ее наконец. Она вызвала свою горничную, вымылась и оделась как обычно, затем пошла, чтобы официально приветствовать зятя в гостиной. Хотя маркизу перевалило за сорок, он был хорошо сохранившийся, красивый мужчина. Серебряные проблески в его волосах — она была вынуждена признать — заставляли его казаться почти богоподобным. Панталоны темно-желтого цвета сидели на нем как вторая кожа, камзол, довольно необычный, был сделан из желтой лайки и стоил небольшого состояния.