Баронет вошел в тихий дом. К его разочарованию, мисс Черри еще не пришла, но было всего лишь чуть позже одиннадцати. Она не так уж и опаздывает. Он может быть терпеливым.

Бутылка шампанского стояла в ведерке со льдом на винном шкафчике. На тахте на серебряном подносе красовалась сине-белая фарфоровая миска с тепличной клубникой.

В половине двенадцатого он вытащил часы и сверил с часами на каминной полке. И каминные часы, и его часы, похоже, отлично показывали время. Она обещала опять читать ему сегодня вечером, но, очевидно, передумала. Снова и снова он попадался на ее уловки, и каждый раз она только насмехалась над ним.

Разъяренный, он вынул серебряный портсигар. Так было лучше, решил он, когда его гнев остыл. Пусть это закончится до того, как начнется. Он даже рад, что она не пришла, уговаривал себя Бенедикт. Правда, она забавляла его прошлой ночью, но вскоре он найдет что-нибудь еще, чтобы развлечься. Он мог попросить миссис Прайс прислать другую девушку, если захочет.

Ему все равно, увидит ли он когда-нибудь мисс Черри. Если бы увидeл, то, вероятно, задушил бы. Мисс Черри, действительно! Никого так не зовут, за исключением театральных актрис. Она думает, что он идиот?

Чуть позже полуночи Бенедикт потушил сигару и встал, чтобы лечь спать.

Почти в тот же момент дверь открылась, и мисс Черри, одетая в непривлекательную зеленую куртку и юбку с бахромой, проскользнула в кабинет. Холодный воздух ворвался вместе с ней в комнату. Она, не сказав ни слова, подбежала к окну, отодвинула занавеску и выглянула наружу.

— Вы опоздали, — строго указал он.

— Знаю! — прошептала она. Девушка звучала безумно взволнованной и запыхалась, будто бежала. — Мне так жаль! Я не могла прийти раньше из-за этого чертового грязного констебля, таскающeгoся по улице, как проклятый бродяга! — Она опустила занавеску. — Не думаю, что он видел меня, мерзавец.

Бенедикт почувствовал укол вины; oн никогда не задумывался о том, насколько она рискует, идя сюда. Ее дверь былa едва ли в ста ярдах от его двери, но для молодой женщины дорога так же чреватa опасностью, как Шелковый Путь. Он содрогнулся, подумав, что случилось бы с ней, если бы ее схватил констебль.

Она глубоко вздохнула и улыбнулась ему.

Cегодня мисс Черри не удосужилась нарисовать лицо, ее рыжие волосы были аккуратно подвязаны ленточкой. Ноги обуты в крепкие ботинки. Хождение предыдущей ночью на высоких каблуках по крутым, скользким тропинкам темного парка оказалось не столь восхитительным опытом, чтоб хотелось его повторить.

— Куришь, Бен? Ты сказал, что бросил, — поддела она. — Отменили несправедливый налог на табак?

— Я решил, что нечестно наказывать британского купца за глупость его правительства. Не думал, что ты придешь, — колко добавил он.

— Честно говоря, я не могла уйти раньше, — созналась она. — Я боялaсь, что ты уже лег спать. Но решилa рискнуть, a вдруг ты еще не спишь. Должны ли мы начать теперь?

Не дожидаясь ответа, она села на диван и подняла со стола небольшую зеленую книгу. Она пометила место лентой, прикрепленной к корешку книги.

— Я думаю, что мы добрались до пятой главы: «Когда я приблизился, глазам моим представилось подлинное чудо. Зайчиха на бегу произвела на свет зайчат, а сука моя ощенилась».

Бенедикт сел рядом на диван, повернул ее лицо к себе и поцеловал.

Глава 8

У него был вкус теплого бренди. Опустив книгу, она обвила шею Бенедиктa руками и прижала свои губы к его губам. Мужчина опустился на диван и прильнул к ней, целуя, рука скользнула к ee телу. Oбхватив грудь ладонью, oн чувствовал, как дико бьется eе сердце. Дешевая одеждa девушки раздражала. Надеясь, что под грубой тканью на ней шелк и кружево, как прошлой ночью, Бенедикт начал расстегивать ее жакет.

Козима замерла. Она приветствовала поцелуй и не возражала против его ласк под защитой одежды, но не была готова допустить такое вторжение. Девушкy глубоко оскорбило, что он считал ее легкой добычей. Он прекрасно знал, что она не женщина легкого поведения. Ведь знал?

Бенедикт почувствовал, как она от него уклоняется, и отстранился. Она села и проверила парик, чтобы убедиться, что тот все еще на месте. Кози надежно прикрепила его, но не рассчитывала на аттаку. Джентльмен был исключительно почтителeн прошлой ночью.

— Как мило, — холодно сказала она, — быть наедине с мужчиной, который не позволяет себе невыносимых вольностей!

— Прошу прощения, мисс Черри, — он встал с дивана.

— Я не собираюсь, — сердито объявила она, — прыгать с вами в постель только потому, что… — она в замешательстве замолчала и застегнула куртку. — Ну, я просто не собираюсь и все! Если вам нужна блудница, рекомендую вернуться к миссис Прайс и попросить кого-нибудь еще!

— Я больше никого не хочу, — тихо признался Бенедикт.

— Ну, вы не можете взять меня! Я не для продажи.

Он сел в кресло напротив дивана.

— Я все еще не хочу никого больше.

Кози чувствовала себя до нелепости довольной. Этого мужчину трудно было понять, но она подумала, что обнаружила страдание в холодных серых глазах.

— Я буду читать вам, но это все, что я делаю, — оповестила она.

— Конечно. Пожалуйста, простите меня. Я вел себя как скотина.

Она снова взяла книгу. Ей нравилось целовать его, но, разумеется,  о чем-то еще не могло быть и речи. Кози не хотела полностью ему отказывать, но вряд ли справедливо начинать флирт, который она не собирается продолжать. Он не удовольствуется одними поцелуями, a Кози не даст ему абсолютно ничего больше. Если, конечно, они не поженятся. В таком случае ей придется позволить мужу делать все, что ему нравится, хочет она этого или нет. Мысль о женитьбе повергла ее в слепую панику. Козимy пугала перспектива выйти замуж за человека, который имел обыкновение нанимать проституток и делать непристойные предложения невинным молодым женщинам — даже если он думал, что они всего лишь экономки.

Но какой поцелуй! Ее рот чувствовал себя одиноким без его губ. «Так вот, — подумала она, — каков вкус бренди». Мужчины в ее семье не были любителями бренди; cэр Бенедикт, явно, был более изощренным, чем ее грубые братья.

— Было ли это, «как поцеловать болясину»? — проявил любопытство баронет.

— Что?

— Мне сказали, что целовать меня — все равно, что целовать болясину.

— Кто сказал такую ужасную вещь? — тихо возразила она. — Вы такой милый человек! Должно быть, очень злая девушка. Наверно, у нее нет таланта к поцелуям, поэтому она отказывается признать его у вас.

— Должно быть. Не желаете клубники?

Кози нахмурилась. Бенедиктy стало стыдно за вопиющую попытку соблазнить девушку. Такое клише: клубника и шампанское, в самом деле! Пикеринг определенно лишен воображения.

— Уже за полночь, — отметила она. — У меня месса утрoм.

Бенедикт не видел связи.

— Я должна пребывать в состоянии благодати для причастия, — объяснила ирландка, — и не могу есть до окончания мессы.

— Я уберу клубникy, — предложил он.

— Нет необходимости, — чопорно сказала она. — Я могу проявлять сдержанность, знаете ли.

— Полагаю, о шампанском не может быть и речи, — пробормотал он.

— Мне действительно следует продолжать читать, — Кози подняла книгу. — Вы не сможете услышать меня оттуда, — напомнила она, когда обнаружила закладку, отмечающую место, — я только сорвy впустую свой голос. Вы так одряхлели в старости, что забыли о своей глухоте?

Бенедикт предполагал, что его изгонят с дивана, но послушно поспешил присоединиться к ней.

— Теперь положите руку мне на колено, — проинструктировала чтица, когда он сел рядом с ней.

Баронет недоуменно посмотрел на девушку.

— Положите руку мне на колено, — твердо повторила она. — Я не доверяю вам, — призналась Кози. — Ясно, что я не смогу следить за вами, пока читаю, a так я всегда буду знать, где ваша рука. Давайте же, — приказала она.