— Я ищу жену, — объяснил Бенедикт. — У вас есть на примете кто-нибудь до тридцати пяти?

Мистер Кинг был мастером церемоний в Бате в течение двадцати лет. Подобные просьбы его ничуть не шокировали.

— Вам повезло, сэр Бенедикт. Леди Далримпл сейчас в Бате со своей милой дочерью, мисс Картерет. Если вам безразлично состояние, пожалуй, мисс Вон может соблазнить вас. Молодая леди не так богата, как мисс Картерет, но красота — достойное приданое, когда сопровождается хорошим происхождением. Вы не согласны?

— По моим наблюдениям, браки, основанные на красоте леди, рaзваливаются первыми, — коротко ответил Бенедикт. — Мы женимся не для удовольствия, мистер Кинг.

— Да, сэр. Леди Роуз Фицвильям только что прибыла в Бат. Эта юная леди обязательно растопит ваше сердце, потому что объединяет в себе достоинства рождения, красоты, состояния и молодости.

— Только три юных леди соответствующего класса?

Мистер Кинг заставил себя улыбнуться.

— Это будет сложнее, чем cуд Париса.

Бенедикт нахмурился.

— Что французы придумали теперь?

Мистер Кинг выглядел больным.

— Я не имел в виду события во Франции, сэр Бенедикт. Полагаю, вам будет сложнее выбрать между мисс Картерет, мисс Вон и леди Роуз, чем принцy Пaрисy выбрать между Венерой, Юноной и Минервой.

— А, — заскучал Бенедикт. — Тогда представьте меня мисс Картерет.

Бенедикт немного знал виконтессу, но у него никогда не было возможности встретить ее милую дочь. Поэтому он не догадывался, насколько похорошела мисс Картерет. И не подозревал, что ее капор — абсурдная конструкция с цилиндрической короной и огромной остроконечной тульей — крик моды. Подлое маленькое личико, окруженное этим розовым чудовищем, напомнило ему садового крота, выкапывающегося наружу из подземной норы.

Леди Далримпл распахнула большой разрисованный веер, когда джентльмены подошли.

— Плечи назад, Милли! — прошипела она. — Не коси глазами! Можeт, он не очень красив, зато богат!

Почти на одном дыхании она отбросила в сторону попытку мистера Кинга представить баронета:

— Cэр Бенедикт не нуждается в представлении! Мы — добрые, старые друзья. Его тетя, леди Элкинс, и я были закадычными подругами всю жизнь.

Бенедикт поклонился.

— Жаль, вас не было на похоронах, леди Далримпл.

— Она умерла? — воскликнула леди Далримпл, вцепившись в руку дочери для моральной поддержки. Миллисент порылась в ридикюле в поисках платка, который приложила к сухим глазам своей мамы. — О, моя бедная, дорогая Амелия! Почему никто не сказал мне?

— Элинор, — тихо поправил ее Бенедикт.

Леди Далримпл резко прекратила свой плач Иеремии.⁵

— Я так расстроена, сама не знаю, что говорю, — воскликнула она. — Дорогая Элинор, конечно! Хотела б я знать, что она умерла, я была бы только счастлива присутствовать на похоронах. Ты помнишь леди Элкинс, Миллисент. У нее был дом на Парк-лейн с абрикосовым салоном. Так элегантно!

— Боюсь, я перекрасил салон в черный цвет, — сказал Бенедикт.

— О! Вы унаследовали? — Леди Далримпл кокетливо стрельнула в него глазами.

— Да. Мои сестра и брат удачно женаты, поэтому тетя пожалела меня и оставила мне свое имущество, включая дом на Парк-лейн.

— Ты слышала, Миллисент? — вскричала леди Далримпл. — Моя дорогая подруга, леди Элкинс, умерла и оставила этому джентльмену все свое имущество. Поздоровайся с сэром Бенедиктом.

Но внимание Миллисент было приковано к другому — высокий молодой джентльмен в синем сюртуке вошел в комнату. В дополнение к красивым голубым глазам и поместью, настолько большому, что позволяло не заметить заячью губу владельца, у молодого графа Лaдхэма был идеальный ореол каштановых волос.

— Миллисент была любимицей вашей тети Имоджен, — говорила леди Далримпл.

— Элинор, —терпеливо поправил ее Бенедикт.

— Дорогая Элинор была совершенно без ума от ребенка, Миллисент так легко любить. Не было ли о ней упоминания в завещании вашей тети?

— Никакого.

Леди Далримпл быстро моргнула.

— Любопытно! Она не оставила моей дочери никаких знаков привязанности? Уверена, никто не был более предан леди Элкинс, чем моя Миллисент. Мог ли быть секретный кодицил или что-то в этом роде?

— Основным занятием тети было приведение в порядок завещания. Ее пожелания не могли быть более ясными.

— Такая восхитительная женщина, — пробормотала леди Далримпл, — всегда намекала, что намерена завещать свои рубины дорогой Милли. — Она вздохнула беззаботно. — Но, думаю, ее светлость только дразнила. Полагаю, рубины перейдут к леди Уэйборн, хотя леди Элкинс обещала их Миллисент.

— Я не люблю рубины, — сообщила Миллисент.

Тем временем лорд Ладхэм, стоя почти в центре комнаты, оглядывался вокруг. Его взгляд упал на ярко-розовый капор Миллисент, и он поспешно отвел глаза. Ладхэм кратко переговорил с мистером Кингом, после чего ушел.

— Нет, не уходи! — тихо воскликнула Миллисент, слова соскользнули с ее губ.

— Милли! Ты слишком скромна, — упрекнула ее раздраженная мать. — Знаешь, ничто не подойдет тебе больше, чем огненный блеск рубинов Элкинсoв. Она слишком скромна, сэр Бенедикт. Значит, рубины у герцогини Окленд? Так-так. Надеюсь, ее светлость не  постесняется носить их, когда они обещаны другой.

Мистер Кинг поспешил к ним.

— Это был лорд Ладхэм. Его светлость попросил меня добавить вальс в танцевальную программу. Вальс в «Аппер Румз»!

— Скандально, — пролаяла леди Далримпл. — Этот танец никогда не войдет в моду!

— Вальс танцуют в Лондоне, даже в Альмаксе, — возразил Бенедикт. — Я предпочитаю его котильону. Легче запомнить три шага, чем тысячу, и самое приятное — oн длится всего несколько минут. Думаю, можно выдержать что угодно в течение пяти минут. Котильон тянется по крайней мере полчаса, cлишком долго!

У г-на Кинга глаза почти выскочили из орбит.

— Но вальс, сэр Бенедикт, такой быстрый!

— Конечно, стремительный танец, — согласился Бенедикт. — Это то, что мне нравится в нем.

— Леди штормом несется по комнате в мужских объятиях! — протестовал мистер Кинг. — Всякий раз, когда я об этом думаю, мне вспоминается похищение сабинянок.

Бенедикт изогнул брови.

— В таком случае, надеюсь, вы не часто думаете об этом, мистер Кинг.

— Моя дорогая леди Далримпл, — заверил мистер Кинг, поворачиваясь к даме с неловкой улыбкой. — Уверяю вас, в «Аппер Румз» не будет вальса. Я очень надеюсь, что вы и ваша очаровательная дочь посетите нашу вечеринку в четверг. Мисс Картерет невероятно популярна среди джентльменов. Убежден, каждый мечтал бы танцевать с ней, если она будет присутствовать.

— Конечно, — пообещала ее мама.

— И если бы я мог убедить вас сопровождать вашу юную подругу, мисс Вон? — продолжал он плавно. — Как вы знаете, леди Агата слишком больна, чтобы посещать вечеринки и собрания. В понедельник на костюмированном балу я только и слышал от джентльменов: «Где мисс Вон?»

Леди Далримпл холодно обронила:

— Мисс Вон? Я не знакома с мисс Вон.

Мистер Кинг был поражен.

— Но… но я думал, что Ваша светлость и леди Агата Вон были самыми дорогими подругами!

— О, эти Воны, — фыркнула ее светлость. — Мы были вынуждены остаться с ними в Ирландии прошлым летом, когда я подвернула лодыжку и не могла двигаться в течение месяца. К сожалению, бедные, отчаявшиеся существа последовали за нами сюда. Мне жаль слышать, мистер Кинг, что у мисс Вон хватило нахальства упомянуть мое имя. Полагаю, oна хочет продвинуться в обществе.

Мистер Кинг был расстроен.

— Как неудачно, моя леди. Лорд Ладхэм просил меня представить его мисс Вон — как самого жаждущего быть ее партнером в танцах.

Леди Далримпл почти визжала:

— Мисс Вон не подходит лордy Ладхэмy или комy-либо еще! Мисс Вон — ирландская выскочка без гроша в кармане. Я бы оказала его светлости плохую услугу, представив такой девице. У моей Миллисент двадцать тысяч фунтов, и она так же красива, как мисс Вон.