— Будем считать, что ты сегодня отработала. Я зачту, — вздохнул зельевик, и прозвучало это крайне пошло, если не знать, чем мы на самом деле занимались.

Когда я утром забежала переодеться, Соня с гордостью продемонстрировала мне приличную гору маленьких прослушивающих артефактов, которые с виду напоминали цветы, за что их и назвали подснежниками.

— Ничего себе улов, — буркнула я, впечатлившись. Интересно, это только у нас, или ими вся гимназия утыкана? — И зачем кому-то такой букет?

— Они ломаются часто, и сигнал плохой. Но с таким количеством легко пробиться даже через защитные чары. Если честно, я до сих пор боюсь вслух разговаривать. И в шоке, что сама их не заметила. Стояли буквально под носом.

Я пожала плечами. Могло и зелье повлиять. После столь продуктивной работы Сони, я была уже не уверена, что она специально отлынивала. И усталость её постоянная сейчас кажется подозрительной.

— Как у вас успехи? — спросила она в свою очередь.

— Любовь, морковь. Сегодня вот в библиотеку договорились вместе сходить.

Намёк напарница поняла.

— Я не знаю, как быть со столовой. Надоела эта преснятина — скоро тошнить начнёт.

— В чём проблема? Ешь с нами. Только чай каждый день бери.

На её лице появилась усмешка. Только рано радоваться. Мы сделали шаг вперёд, но противника не опередили. А дел, между прочим, гора. И вопросов всё больше. Не ясно, что там с Яной. Кто притворялся Соней. Чем опаивают учителей. И это только самое главное. Про мотив убийств я вообще не заикаюсь. Вроде бы в деле засветился Рувен Гедальевич. Тогда логично предположить, что ему нужно зелье долголетия. Но там порция на одного, так какое отношение к делу имеют девушки? Или они отдельно, и это именно то, что имел в виду Саша: два дела, а не одно?

В общем, на уроках мне было о чём подумать. Не любила я так работать, когда подозреваемые вроде бы и есть, а мотивом даже не пахнет. Невольно я начала понимать следаков, которые за каждое опознанное зелье чуть ли не до небес меня возносили и таскали шоколадки. Особенно если я самовольно совала нос в висяк и случайно находила там зелье. Сначала материли меня с ног до головы, а потом задабривали…

С последнего занятия я чуть не вылетела сразу со звонком, в рекордные сроки закинув вещи в сумку. И тут волшебным образом выяснилось, что я дежурная, и именно телепортистке лень стирать свои каракули с доски.

Я стирала как метеор, остальные тележились, медленно собирая вещи и о чём-то болтая. Вот если они никуда не торопятся, могли бы и за меня убраться. Но нет же!

— Везёт тебе, Лидка, — неожиданно вздохнула одна из девчонок, а я чуть губку не выронила. Везёт? Могу поменяться! — Ты домашку сегодня не сделала, а Иван Аркадьевич не спросил. И даже ничего не сказал. Вот директор своим девушкам таких поблажек не делает.

— А у Дмитрия Алексеевича лафа…

— У него и так лафа, встречаетесь вы с ним или нет.

— Самый строгий Василий Сергеевич. Он считает, что его девушка должна соответствовать его статусу и уму.

— Жалко, что Денис Юрьевич всё-таки женился и в Улан-Удэ рванул.

Признаться, раньше передо мной никогда не стояла морально-этическая проблема, связанная с отношениями учителя и ученицы. В моей школе молодых учителей просто не было — старые предпочитали брать в подмастерье покладистых девочек-отличниц и отпугивали всех стонами о «нищенских» зарплатах за такой «неблагодарный» труд, которые, к слову, были вполне приличными. С Ваней же я совершенно точно знала, сколько мне лет, и что ни Соня, ни мои родители никаких претензий в случае чего не предъявят. Если только мне за то, что такой замечательный парень ещё не окольцован и не привлечён к семейному делу.

Однако столь повальные любовные связи между учителями и ученицами кого-то явно могли смутить. Я-то спокойно относилась: взрослые мужики за роман с неопытной девицей порой получают такой мозговынос, что сами становятся пострадавшей стороной. Но родители-то разные. Я столько неадекватных видела. Коллеги жаловались, что заявление порой пишут на таких порядочных мальчиков… лишь бы денег содрать ну или просто по дури.

— Девочки, а ни у кого проблем не было из-за романов с учителями? Родители не возражали? — задала я интересующий вопрос вслух.

— Так кто ж родителям говорит? — засмеялись они, будто я спросила полнейшую глупость.

Да, действительно, так логично.

— Неужто ни разу не всплывало? Мне кажется, у гимназии из-за этого серьёзные проблемы могут быть…

А директор вместо запрета сам туда же. Я, конечно, понимаю, что мы не чномсы, у нас и взрослая жизнь лет с семнадцати, а не с двадцати двух, и противозачаточное заклинание знает любая уважающая себя волшебница лет с тринадцати. Но не так же повально любовь крутить!

— Всплывало, конечно. Говорят, одна девчонка своих подговорила скандал устроить — учитель на ней женился. Но мы тогда первоклашками были. Некоторые приезжают, жалуются, но кто-то в администрации ловко улаживает все конфликты.

— Да… уж сколько недовольных здесь перебывало — орали про суды и про проверки на всю территорию, а уходили всегда такие счастливые. И ни одной комиссии из обещанных.

Девчонки собрались в столовую, а я как-то очень медленно протирала доску. Интересно как выходит. Обычно разгневанного родителя даже танк не остановит. Только и делают, что брякают то в одно магистерство, то в другое. А тут…

Второе препятствие — если не считать пельменей и наспех собранных для Вани бутербродов — я встретила почти у дверей библиотеки. Петя расхаживал туда-сюда и явно кого-то ждал.

— Так и знал, что ты здесь пройдёшь, — заявил он вместо приветствия.

Я пожала плечами. Странное какое-то знание. Ещё вчера днём я сюда не очень-то и собиралась.

— Не веришь? — без слов понял лис. — Ладно, сдаюсь, Эржена сказала здесь постоять. Правда, предупредила, что вместо встречи с тобой я могу получить кирпичом по голове, но это точно будет судьба.

Всё-таки она очень сильная вещунья. Прёт через все артефакты. Вот не знаю, радоваться мне или на всякий случай посмотреть какое-нибудь зелье от излишнего внимания.

— Ты что-то вспомнил? — приглушив голос, спросила я. И на всякий случай отошла подальше от стен и деревьев — в нашем случае в любом углу могли прятаться подснежники.

— Даже больше. Я узнал, кто это.

— Как? — опешила я.

— Сначала по фоткам, — пожал Петя плечами, — потом лично сходил и посмотрел. Ей чёлку пришлось закалывать и волосы в пучок собирать, потому что они длиннее, чем у твоей мамы. Твоя же в основном с хвостом бегает. Ещё у них комплекция разная. Ну там, грудь, плечи, рост и все дела. Я, когда она на меня наехала, перетрухнул, а после разговора с тобой всё припомнил.

— Не томи уже, — попросила я чуть раздражённо. Если мне скажут имя, я сама сравню.

— Брянская Марина Николаевна.

Опа! Прибалдела я, никак не ожидая участия нашей сякающей географички.

— А с речью у неё всё в порядке было?

— Ну, голос Софьи Гавриловны. Но говорила довольно безграмотно. Я тогда подумал, что она просто злится сильно, вот и путается.

— Ясно, спасибо, — покивала я, убежав куда-то далеко в своих мыслях, распрощалась и, отложив вопрос на время, отправилась в библиотеку.

Ваня уже ждал, причём вместе со своим классом. Первый урок второй смены только начался, а они вовсю корпели над справочниками под мечтательным взглядом Евдокии Ивановны. Казалось, такого счастья, как целый класс, шуршащий страницами в её владениях, с ней не случалось никогда.

— Ты же говорил, что у тебя окно вторым уроком и раньше ты никак не забежишь, — прошептала я, присаживаясь рядом. Стеллаж с книгами по зельям опустел как минимум на треть. Интересно, мне-то что-нибудь осталось?

— Я соскучился и решил провести занятие не в классе. Собственно, я тут третий урок сижу. Ребятам неожиданно понравилось.

— И чем они занимаются?