— Огромное вам спасибо! — от души поблагодарила якобы признательная мать, а на самом деле недавно злая как мангадхай оперативница.

Спаситель скромничать не стал и сразу приступил к якобы невинному флирту. Соня без энтузиазма поддерживала, иногда украдкой бросая на меня грустные взгляды. У меня слипались глаза, я хотела нырнуть под одеяло в объятия Вани, но упорно ждала, пока директор скроется у себя в комнате.

— Сейчас свалюсь прямо на пороге, — пожаловалась я, как только дверь в комнату закрылась.

— Так чего раньше не пошла?

— Не хотела Соню одну оставлять, — пожала я плечами. — Она же по легенде с бывшим разбежалась, так что должна быть рада вниманию мужчин. А у неё траур. Вот мне и приходится бдеть, чтобы директор руки не распускал.

Ваня послушно покивал, помогая мне раздеться. Отпустил пару шуточек о том, что он меня уже ревнует ко сну. Я даже спорить не стала — засиделись мы нынче за ужином. Правда, сон сразу не пришёл, поэтому, когда я прижалась к тёплому мужскому боку, хозяин этого самого бока решил слегка помучить меня расспросами:

— Тот Саша, о котором вы с Игнатьевым говорили, это же Александр Александрович Медведев, убитый здесь по весне учитель?

— Я не знаю, Вань, как он тут себя называл. Я, если честно, не влезала в подробности. Вообще поехала якобы для прикрытия.

— Якобы?

— Не знаю, что думала Соня, может и вправду для прикрытия брала, а вот начальство, как и мой отец, наверняка подозревали, что без эксперта не обойтись.

— Ладно, вопрос не в этом. Я плохо общался с вашим Сашей, но помню внушительные габариты. Да ещё и Игнатьев говорил: одним взглядом чары пут накладывал…

— Нет, ты этого болтуна-то меньше слушай. Если он про меня начнёт трепать, так я академиком окажусь, — проворчала я недовольно.

— Но всё равно, с таким просто не сладишь, а тут…

— А тут подмешали какую-нибудь дрянь безвредную, которую ни чары, ни артефакт за яд не примут и, пока действует, помогли дойти до берега, — вздохнула я, давно прокручивая эту версию.

Это же так легко. Даже следы зелья бы никто искать не стал — утопленник, что с него взять. Только наши знали и настоящее имя, и про успехи в плаванье. Внезапно я поняла, что зелье в крови наверняка обнаружили. Какое — выяснять, отвлекая меня от работы, смысла не было. Или моя напарница справилась. Наверное, Соне даже «подкинули» меня, а про зелье ей ничего не сказали, чтобы не возлагала на меня больших надежд и сама работала. А мне почему не сказали?

— Потому что гладиолус, — пробормотала я перед сном, вспомнив любимую поговорку зама, и заснула раньше, чем Ваня смог на неё как-то отреагировать.

С утра вопрос гладиолуса мне приспичило прояснить, поэтому я отправилась прямо к Соне. Она только собиралась на занятия, поэтому встретила меня в трусах и с зубной щёткой, но я не смутилась.

— Антон Васильевич знал, что в этом деле замешаны зелья? — спросила я с порога, стоило двери закрыться.

На меня посмотрели, как на идиотку.

— Конечно, знал, — ответила, наконец, моя напарница, прополоскав рот. — Иначе с чего бы ему отдавать на такой долгий срок ведущего эксперта? Он разве сам тебе не сказал? Специально же просил меня только с твоей легендой вопрос утрясти, а то боялся, что на ученицу ты не согласишься.

Не откладывая дело в долгий ящик, я отрыла в наших вещах газовую плитку и, перебодав всех дежурных и недежурных, дорвалась-таки до разговора с Антоном Васильевичем.

— Да за делами как-то из головы вылетело… — развёл он руками на мой упрёк о том, что кто-то где-то должен был мне рассказать. — А разве Соня ничего не объяснила?

Я готова была рвать на голове волосы. На чужой голове. А если ещё точнее, на двух головах. Получается, кабы не папа, я бы реально тут балду пинала, ничего не подозревая.

— Я правильно понимаю, что Сашу перед смертью чем-то опоили? — спросила я, когда распрощалась с начальством и затушила огонь.

— Ну да, — пожала плечами Соня, — каким-то дурманом, по составу, вроде, местным. Это же во всех отчётах было написано. Разве не ты экспертизу делала?

От горя я вцепилась в волосы себе. Боги мои, какой коварный гладиолус! Почему всё делается через одно место?! Почему, пока своими мозгами не дойду, никто ничего нормально не скажет?

А вечером Ваня, видимо, отвлекая Валерия от ухаживаний, начал поиски подходящей кандидатуры для убийцы. Они все сошлись на некоем Стасичке — богатыре недюжинной силы, который преподавал словеску, и которого я в глаза не видела. Директор возвращался к себе одухотворённый, Соня известила нас, что теперь примется следить за подозреваемым.

Я была настроена куда скептичнее, поэтому оторвала бумажку, написала имена четырёх потенциальных заговорщиков и посоветовала:

— Приглядывай тогда уж за всеми.

— Лид! — восторженно заявила напарница, переполненная каким-то бесполезным оптимизмом в этот вечер. — У нас же теперь есть…

— Какая разница, что у нас есть, когда у нас нет состава преступления? — одёрнула я Соню и, не прощаясь, ушла в Ванину комнату как к себе домой.

В субботу перед пьянкой все меры по моей безопасности ребята приняли. Ну, как им казалось. И наметили всё на день, и зашли всей толпой, чтобы проводить.

Устроились мы в одном из ученических домиков, откуда предварительно выпроводили жильцов. Хозяйкой, очевидно, была Катя, поскольку именно она доставала припасы и накрывала на стол. Куда она дела своих пятерых соседок — я не знаю. Скорее всего, что-то пообещала за свободный день. Или чем-то пригрозила.

— Оказывается, создавать конкретные предметы так сложно! Мы с Таней запарились бокалы делать! — жаловалась она, доставая из-под кровати коробку со странными толстостенными посудинами на кривых ножках. Стекло, из которого их изготовили, получилось полностью матовым, непрозрачным. Чномсы такие могли с руками оторвать, как шедевры искусства, а вот для магов иначе как халтурой и не назовёшь.

— Чномсовские пластиковые стаканчики, — авторитетно завил Альберт, закидывая ноги на тумбочку. Он устроился удобнее всех, заняв почти всю кровать, к которой пододвинули импровизированный столик. Рядом с ним осталось немного места, но, видимо, только для Кати, потому что другие туда садиться и не пытались. — Пара рублей цена — и никаких забот. А ещё они компактные.

Остальным сиденья себе пришлось добывать. Жаргал — крупный улыбчивый парень — залихватски передвинул вторую кровать на середину комнаты. Рядом с ним влезли Эржена и Таня — блондинка с двумя хвостиками и огромнейшими голубыми глазами. Она, кстати, хотела устроиться рядом с Петей, но тот предпочёл сесть на стуле, а второй свободный заняла я. Другие стулья отсутствующие жильцы завалили вещами.

— Из стаканчиков лупи пиво, — фыркнула Катя, хотя я лично считала пластиковую чномсовскую посуду универсальной, — а я вот что достала.

И не прося ни у кого помощи, она демонстративно вытащила из-под кровати коробку вина. И не просто коробку, из которой вино разливают, а коробку с бутылками вина! Шесть литров в гимназии, где в столовых еду недосаливают, а за позы готовы сожрать на входе?! Кажется, Кате можно идти в секретные агенты.

— О-о-о! — раскатился восторженный возглас по комнате — оценили.

— Где достала? — заинтересовался Петя. — Я бы со своими парнями тоже выпил.

— Не выйдет, — покачала она головой. — Учителя в курсе, и мне сказали: это только из-за вашей хорошей учёбы. Ну… и я заключила ужасный договор. Ты на такое не пойдёшь.

— Душу, что ли, продала? — совершенно искренне спросил Жаргал. Я сначала опешила, а потом поняла, что для него такие делишки в норме — упыревед, что с него взять.

— Тело, — хихикнула Катя, помогая Альберту открывать бутылку — она сдирала с неё всё ненужное, а он потом извлекал пробку. — Мне придётся помогать на Том-Самом-Дне.

— О-о-ой! — растянулся такой же дружный вздох, только без моего участия. Отчего траур, я не понимала, поэтому спросила: