— Рад, что ты пришла. Я тоже очень соскучился. Но задания всё же надо сделать.
— Позанимаешься со мной? А то мне одной скучно, — кокетливо протянула я, грохая свои пожитки на рабочий стол.
«Что это?» — написала я, давая ему понюхать чай из столовой.
«Мятный чай» — так и написал Ваня, забрав у меня ручку. На губах у него играла улыбка.
«Нет. Мята всё забивает. Её слишком много. Я его из-за этого почти не пью».
Что и требовалось доказать. Зато я знаю, что концентрация зелья очень маленькая, а в таком ароматном чае его растворяли не случайно.
«Ты хочешь сварить такой же? Давай спросим в столовой», — миролюбиво предложил зельевик, а я чуть не взвыла. В итоге, покусав губу, созналась:
Как и ожидалось, в ответ он лишь снисходительно улыбнулся. Ладно, проще показать, чем объяснять.
Чем больше предметов я вытаскивала, тем сильнее удивлялся Ваня. Да, я бы тоже по наличию таких вещичек у учащегося заподозрила неладное. Как минимум кражу, ибо некоторые приборы стоили недёшево или вообще без лицензии не продавались.
Чаротяги он рассматривал с любопытством, особенно когда я наливала в чашечку нижней чай, а верхнюю устанавливала так, чтобы поймать отражение. Я ещё ничего не сделала, а правая рука уже болела от напряжения, держа аппарат.
Здесь я не боялась заляпать всё, поэтому с чистой совестью откидывала лишнее, когда жидкость взметнулась по моей команде вверх и закружилась вихрем. Безусловно, зелья я теряла много — всё не удержать, но хотя бы докажу его наличие. И посмотрю на цвет.
Сначала Ваня глядел с любопытством, когда стало сложнее, осторожно, каждый раз дожидаясь моего кивка, начал ассистировать, отделяя лишнее серебряным ножом. Цвет проступал всё ярче, зеленея и зеленея. А я расстраивалась всё сильней. Достойное завершение дня — раскопать в чае целительское зелье.
Когда я прекратила всё и плюхнула оставшиеся от целой чашки чая пару ложек зелья вниз, надежды уже не было. И тут я легонько его взболтнула, цвет слегка изменился…
— Вау… — ахнул Ваня, но я вновь молниеносно заткнула его поцелуем — достойная награда за тяжёлую работу, а вслух палиться не стоит.
Друг от друга мы не открывались долго, точно забыв о деле. Однако, как закончили, мой парень поспешно схватился за ручку и начертил в блокноте:
Вид у него при этом был такой, будто он провёл интереснейший эксперимент. В какой-то мере это так и было, но можно же хоть чуть-чуть скрыть свой восторг за тяжкими думами — мы только что узнали, что всей гимназии воздействуют на мозги.
«Интересно, что пытаются заставить делать учителей? Работать лучше?» — с воодушевлением предполагал Ваня.
О, это была ещё одна возможность для провала, однако…
«Да, ученикам этот чай не дают».
«Не думаю, что что-то хорошее, иначе бы предупредили», — остудила я пыл мужчины. Вот тут он помрачнел. Начало доходить.
С рецептурой мы мучились, пока не стемнело. После, правда, тоже помучились, но совсем немного. Взглянули на состав… И поняли, что зашли в тупик. Не ходовое зелье — ни я, ни Ваня такого не знали.
«Библиотека уже закрыта», — пожаловался парень.
Я покивала. Всё завтра…
«Где ты этому научилась?»
«Долго писать, — честно ответила я. — Как-нибудь потом расскажу. Когда найду подходящий момент».
Ваня хмыкнул, покачал головой. Не знаю, что он думал. И не хочу знать, пока что.
«Почему мы пишем?» — задал он, наконец, логичный вопрос.
«Мне кажется, у стен есть уши».
«Да ну?» — написал он, а выражение лица у него стало таким ехидным, что захотелось поддеть.
«Ну да. Когда в чае всякая дрянь, от стен не знаешь чего и ждать».
Мы не заметили, как я уютно устроила голову у него на плече, а он обнял меня. Ваня всё смотрел в блокнот, перечитывая переписку, потом, видимо не выдержал и произнёс:
— Мне так комфортно с тобой. Будто не без году неделю знакомы, а всю жизнь.
— Иногда так бывает. Правда не всегда ощущения надолго, — пожала я плечами. Но тут и мне хорошо. Надеюсь, никакая пакость между нами не выскочит.
— Лид, а я ведь трус.
— М-м-м? — уточнила я, не понимая, на что он намекает.
— Я вряд ли смогу переехать в Иркутск. Несмотря ни на что, здесь насиженное место. Работа, дом, родные… Хотя я и не часто с ними вижусь.
— Посмотрим, — отозвалась я спокойно, не желая портить момент. — Может, я сюда переберусь.
Всё равно по двум областям мотаюсь, так какая им разница, куда зелья на анализ сдавать? По уставу имею право. У Нестеренко, поди, и порталы в оба областных центра настроены. Место, конечно, — со скуки сдохнуть, да и Ваня, явно, не учитель от бога, но что поделать.
— Пойдёшь ко мне в подмастерье? — с улыбкой спросил он, не веря в серьёзность.
Вот зря он так. Нестеренко бы от моих слов сразу в обморок грохнулся — мало того, что проходной двор из участка устрою, так ещё и сама соседка неспокойная.
— Как-то не думала над этим, — попыталась я увильнуть.
— А здесь к кому ещё? Специалистов мало, учеников берут и того меньше. Нет, Лида, это плохая идея себе жизнь из-за меня калечить. Тебе нормальное образование получить нужно, на работу устроиться хорошую.
— Калечить? — всё-таки привстала я и серьёзно посмотрела Ване в глаза. — А ты что думаешь, жизнь с хорошим образованием и высокооплачиваемой работой — это предел мечтаний? Да на что оно всё, если у тебя нет того, ради кого ты это делаешь?
Мои слова его явно удивили. Мужчины над таким редко думают, а я вот иногда садилась одинокими вечерами и мысли лезли, лезли… Даже радостно бегающий вокруг Бардак не помогал.
— Ты веришь, что любовь в жизни одна единственная?
— Нет, — покачала я головой. — Но своих людей, с которыми хочется провести всю жизнь, найти не так просто. Можно вообще пройти мимо и не заметить, в погоне за чужим. Я боюсь вот так кого-нибудь упустить.
— Ты же ещё совсем молодая, — озадачился Ваня.
— Ну да, — пожала я плечами. Сказать, что старая, язык не повернулся. — Вот только это в школе вокруг много людей. Ещё, пока в подмастерьях бегаешь, народ есть. А потом садишься за работу и всё: коллеги да клиенты, а с ними личные отношения не заведёшь.
И ладно ещё клиенты. У меня так подследственные, с которыми по-дружески не поболтаешь, или, в крайнем случае, свидетели, а с ними общаться тоже не стоит. А то личные отношения вмешаются в работу, и всё. С коллегами тоже из-за этого не свяжешься. «Твои люди» не ходят вокруг, подсвеченные. А если человек не твой, то со временем общение начинает тяготить. И тут уже не разбежишься в разные стороны — место встречи изменить нельзя.
— Где же ты до такого дошла… Вот поставила же меня в неудобное положение. Ведь действительно, если я не поеду, то ты останешься и загубишь жизнь… Тебе сейчас кажется, что люди важнее. А когда с работой проблемы возникнут, ты ведь возненавидишь меня и начнёшь винить во всех бедах.
— Этим, когда пытаются с себя вину переложить, занимаются. Мало кто способен отвечать за свои поступки, особенно перед самим собой. Но ты не грузись и не думай ни о чём таком. Судьба сама подтолкнёт к нужному решению. С ней приятно иметь дело.
Она ведь всё правильно делает. Не случись у нашей фирмы тогда кризис, Ваню бы обязательно взяли. И я бы пришла туда через год. Познакомились бы… и всё. Потому что у меня правило — никаких романов с коллегами, а у Вани не такой характер, чтобы ломать чужие устои.
— Вань, — внезапно вспомнила я, — а я ведь домашку не сделала на завтра.
— Поди, даже и не думала.
Я невинно подняла глазки к потолку. До сих пор его предмет был единственным, к которому я хоть как-то готовилась заранее. По остальным делала всё на других парах от скуки. Если везло.
