Наконец нас выписали, и я с ребёнком вернулась к родителям, не поняв посыла болезни.

Время шло, отец Володи, мой муж, периодически приходил к сыну, брал его погулять. И, иногда когда «накопилось», выяснял отношения. В один из таких дней, а дело происходило летом и окно на кухне было открыто, мы с мужем ужасно ссорились в комнате, а мой сынок находился на кухне и не желал этого больше выносить. Но Володя ведь маленький, и как могут услышать орущие родители его ангельский голосок и внять Божьему закону? Родители и не услыхали его ангельского голоска, зато услыхали звонок в двери. Это соседка принесла нашу табуретку, вылетевшую из нашего окна. Хорошо, что никого не было под окнами, четвёртый этаж всё-таки. Дух ребёнка придумал, как унять распоясавшихся. Я поняла это только сейчас. Тогда мы, конечно, ссориться прекратили, даже задумались о причине полёта табуретки, но дальше этого не пошли, выводов не сделали и дальнейших ссор всё равно не разбирали, и семья Володи продолжала раскалываться на всё большие осколки, которые всё трудней было собрать воедино. А так как я перебралась с Володей в родительский дом, то мои обиды и неумение прощать подкармливались теперь уже регулярными оценочными суждениями всё той же маминой подруги. И в своих обидах я начинала кивать головой, соглашаясь с её доводами и доводами моей матери, убеждённой той же подругой, что муж мой плох и выбор был неправильный, тем самым всё больше и дальше отдаляясь от своего мужа. Тем самым оставляя своего сына без поддержки отца. Тем самым обрекая себя на муки невозможности найти себе места. Тем самым обрекая мужа на гибель.

Весной, с началом дачного сезона, бабушка с дедушкой выезжали на дачу и брали с собой внука. Там Володе было чем заняться в песке и в огороде. Дедуля, так Володя его называл, души не чаял во внуке. Будучи человеком военным до мозга костей, дисциплинированным, склонным к аскетизму, дедуля нарадоваться не мог буйству энергии жизни в своём маленьком продолжении рода, который походил характером на покойного родного брата дедушки. Володя вдыхал в деда новую жизнь, напоминая о его собственном детстве, о родных, о кубанском казачестве, родом из которого был сам. Нельзя сказать, что внучок вил верёвки из деда, но, бывало, дед давал слабину. Володя прибегал к лести, выклянчивая опасный инструмент. «Дедуля, красотик ты мой», – говорил маленький внук, и дед не мог отказать, в оправдании, что слов таких за всю жизнь ни от кого не слыхал. Надо заметить, Володя не любил излишней фамильярности как с близкими, так и с малознакомыми людьми. Назойливое сюсюканье и прикосновение к лицу, типа ущипнуть за щёчку ребёнка, очень его возмущало. Даже ругался старинным забытым словом – «гадюка». Это слово он запомнил, когда и говорить-то ещё не умел. Ругалась так его прабабушка, доживавшая свои последние дни с нами. Почти не узнавая «своих», она бурно реагировала на шалость своего правнука. Володя каждый раз норовил вытащить гребешок из её волос во время ползания по дивану. Эта процедура входила в цикл изучения мира и заканчивалась руганью с упоминанием «гадюки», во время наших, тогда ещё, визитов в родительский дом. Старинное словечко закрепилось в Володиной голове вместе с обстоятельствами нарушения личного пространства. И когда мой сын заговорил, то уже определённо знал, как реагировать на неуместное вторжение теперь уже в его личное пространство.

Некоторые моменты особенно врезаются в память. Сидим на кухне с мамой, чаёвничаем, вечер, включено электричество. Володя носится по квартире, изучает мир. Набирает в чашку воды и убегает. Раздается взрыв, гаснет свет во всей квартире. Суматоха, свет восстановлен, и я спешу в комнату, где находится маленький Володя. А мой сынок уже выходит навстречу из этой комнаты, где был, и на ножке его, на изгибе ступни, прилипло раскаленное стекло от взорвавшейся лампы. Глаза широко открыты от ужаса случившегося, и шок не даёт почувствовать боль. Володя сердечно выкрикнул:

– Мамочка, не ходи туда, – и, оказавшись в моих объятиях, заплакал. Белком сырых яиц уняла боль, прижала к себе сынишку, убаюкала, слёзы высохли и он заснул. Меня тогда поразило, как он, такой маленький, пострадал, и всё же первым его желанием было защитить меня.

Володе пять лет. Я привезла из Польши компьютерную приставку и к ней игры. Сосредоточенно играет в «Марио», зову кушать уже в который раз без ответа. Наконец, вымолвил:

– Я не могу, я должен спасти жену.

Это желание спасать и защищать он пронёс через всю свою короткую жизнь.

Ещё запомнился осенний холодный день. Листвы на деревьях нет. Прошёл дождь. Сыро, грязь на площадке во дворе. Мой сын вышел гулять и начал прокладывать русла от луж на площадке. Это довольно большой участок для пятилетнего мальчика. Зовет меня, чтобы я посмотрела на созданную красоту. Работа проделана была большая, голыми руками в холодной грязи. Вся площадка исчерчена бороздками с водой, от чего лужи обмелели. Руки красные, замерзшие, лицо счастливое.

– Володя, что ж ты всю площадку перерыл?

– Мама, это канализация, чтобы вода из луж сходила.

Теперь только увидела, что любовь к строительству и сообразительность физика уже была в нём с детских лет.

А однажды Володя открыл мне главный секрет мужской психологии, правда, я до сих пор не знаю, как им правильно распоряжаться. Стоим, болтаем с подругой возле песочницы, где возятся наши дети. Вдруг подруга опускает глаза в песочницу и с досадой так вскрикивает:

– Настенька, я же тебя только выкупала!

В этот момент мой Володенька заканчивает высыпать песок из ведёрка Настеньке на голову. Я грозно вскрикиваю:

– Вовка! – и пытаюсь его отшлепать.

Вовка зайцем выскакивает из песочницы и несётся к огородам и вокруг дома, и я несусь за ним. Бегал он быстро, пока его догнала, гнев поутих, и я только расстроенно спросила:

– Володя, ну почему ты сыпал песок на голову?

Володя растеряно произнёс:

– Так она же терпит.

Тогда задумалась о сказанном, но не обратила внимания на его не по годам философское мышление.

Как я уже упоминала, разлучаться с сыночком приходилось часто. Народ с «кравчучками» – мини-тачками на колёсиках, прозванными в честь тогдашнего президента, сновал в Прибалтику и в Польшу, чтобы выжить. Задавив тоску по моему мальчику лозунгом «всё это временное явление», приходилось уезжать и зарабатывать, а маленький Володя опекался бабушкой и дедушкой. Конца не было этому «временному явлению» разлук и неустроенности. И никто не спрашивал маленького мальчика, что у него происходило в душе без мамы и папы.

Испытывая чувство ненужности, мой маленький сын обрастал друзьями, вкладывая при этом в дружбу всю душу. Друзья, видимо, тоже испытывали это жуткое чувство ненужности в разной мере, кто больше, кто меньше. Дети, которым не хватало материнской любви, тянулись к моему сыночку, а он тянулся к ним. Мамы часто нет, потому как в стране нет закона, защищающего материнство. На бумаге закон вроде как есть, мать имеет право на оплачиваемый отпуск до трёхлетия ребёнка. Только оплата этого отпуска настолько далека от действительных расходов, что и не знаешь, как это воспринимать. Похоже на издевательство. Все матери дружно старались горьким юмором убаюкать наплевательство государства на материнство, прикрываемое унизительно мизерными выплатами по уходу за ребёнком. В это время в Прибалтике уже принимается такой закон, где матерям оплачивается отпуск до восьми лет. Правда, не известно ничего про сумму оплаты, но зная достоинство прибалтов, можно предположить о реальном выживании на эту сумму. Словом, наше с Володей материнство-детство молодое украинское государство не могло защитить, как и других детей с матерями. Что предполагало уменьшение контакта с драгоценным ребёнком. А ребёнка разлука с матерью лишает ощущения защищённости, любви, уверенности в себе, своей значимости и нужности в этом мире. Это потом будет видно, что добрая половина из этих детей, которым не хватало материнской любви, в основном, мальчиков, станет наркоманами. А пока, не зная этого закона природы, женщины с яростным энтузиазмом пытаются выжить, выбраться из унизительной нищеты. Отрываются от семей с целью заработать, не надеясь на растерянных мужей или, скорее, не умея их любить. И большая вероятность такого поведения – это желание доказать своё превосходство перед униженным мужем, тем самым унизив его ещё больше. Так разваливаются семьи. Так развалилась и моя семья. Тем временем наш маленький сынок рос, тосковал по родителям, думал, что так надо, заводил друзей, отбивался от рук.