— Дыши, Рузвельт, — подсказал он, а я еле слышала его за бешеным стуком сердца.

Завороженная, я не могла разорвать с ним зрительный контакт.

Под действием припекающего солнца или этого его чарующего акцента я в трансе поддалась ближе к нему. Как вдруг меня с силой отбросило назад на откинувшуюся спинку сиденья.

— Удобно? — спросило склонившееся надо мной лицо Артура.

— Как на кушетке у стоматолога.

Он рассмеялся.

Даунтаун все-таки поправил мое кресло, даже пристегнул ремень безопасности на тот случай, если я и с этим не в состоянии справиться самостоятельно.

Затем он достал антибактериальный спрей. Продезинфицировал им свои руки, ободок руля, автоматическую коробку передач, да и вообще все пространство на расстоянии вытянутой руки от себя.

— Что? — смутился он, когда заметил на себе мой взгляд.

Вместо того, чтобы начать смеяться над его пунктиком по поводу чистоты, я протянула ладонь. Когда он брызнул на нее немного спрея, я растерла жидкость по рукам и просушила. Теперь они пахли экстрактом алое. Это получше, чем сальса.

Артур был довольно аккуратным водителем. В отличие от Джека он не гнал, как сумасшедший, игнорируя красный цвет светофора. И не смотрелся каждые две минуты на свое отражение в зеркало заднего вида, как Хайд. Он довольно расслабленно мог вести машину одной рукой, не рискуя при этом попасть в аварию.

У меня вот не было водительских прав. За рулем я испытывала такие приступы паники, что даже поездка до ближайшего супермаркета вполне могла бы свести меня в могилу.

Даунтаун безупречно водит, хорошо одевается, не курит, не плюется и не чертыхается через каждое слово.

— А можно взглянуть на твои права? — попросила я, просто чтобы окончательно убедиться в своей теории.

— М-м, да, конечно, — на удивление, без лишних вопросов согласился он. — В бардачке, на самом верху.

Я поразилась, что он вот так просто позволил мне залезть в бардачок. В идеально чистый, полупустой бардачок, в котором не было ни намека на всякий хлам вроде чеков из «Тако Белл» и штрафов за неправильную парковку.

Удостоверение нашлось сразу же.

Что и требовалось доказать. Фотография на правах была идеальной. Даже несмотря на излишнюю серьезность он выглядел отлично. Чего нельзя сказать обо мне на снимке из школьного альбома.

— Тебе девятнадцать? — спросила я, глядя на дату его рождения.

— Да.

— Ты бы мог стать самой молодой моделью для обложки журнала «Эсквайр», — сказала я, указывая на права.

Артур засмеялся, покачав головой. Видимо, он решил, что я пошутила.

Мы с ветерком прокатились до Даунтауна, на территорию к белым воротничкам.

И да, я все еще в одежде стриптизерши.

Артур припарковал свое авто около огромного бизнес-центра, затем мы пешком добрались до набережной, где прогулялись вдоль променада. Было уже темно, город зажегся огнями. С другой стороны реки Детройт на нас смотрела Канада. Вдали горели подсветки Амбассадорского моста, ни от кого из прохожих я еще не услышала ни одного матного слова, вокруг — туристы и офисные клерки в галстуках. Ничего не смердило, не взрывалось, а в радиусе мили от нас в мусорках не шарились бездомные.

Неужели это все правда Детройт? Я словно попала на другую планету.

— Что будешь пить? — я и не заметила, как мы остановились у разрисованного фургончика с напитками и закусками, расположенного у набережной.

— Что-нибудь, что идет с трубочкой.

Артур усмехнулся.

— Молочный коктейль, — заказал он продавцу, выглядывающему из окошка.

— Шоколадный, — кашлянула я.

— Шоколадный, — Артур закатил глаза. — И холодную колу, пожалуйста.

— И рогалик, — попросила я, невинно улыбнувшись. — Я уже проголодалась.

Артур оплатил нашу провизию. Опять же, я бы съела и выпила все, даже если бы еда была начисто пропитана серной кислотой. В этой жизни меня в платил, наверно, только Чарли. Теперь еще и Артур.

Мы уселись на лавочку, откуда было отлично видно и реку, и набережную, и переливающийся огнями Детройт.

Я ела свой рогалик, запивая его молочным коктейлем. Пару раз предлагала Артуру поделиться, но он со смехом отказывался, потягивая свою баночную колу.

— Почему обязательно нужна трубочка? — спросил Артур.

— А почему тебе все обо мне интересно?

— Потому что ты такая.

— Какая?

— Интересная, — улыбнулся он.

Я чуть не закашлялась коктейлем. Пусть персона у меня была не самая заурядная, но тем не менее раньше до нее никому не было дела.

— Нет уж. Ты вызнал почти со всю мою подноготную, а я о тебе практически ничего не знаю. — (ну кроме того, что он водит крутую тачку и пахнет раем). — Так что сегодня я задаю вопросы.

— Ладно, — с легкостью согласился он, вальяжно откинувшись на спинку лавочки. — Начинай.

— Ну… — его реакция ввела меня в ступор, так как с точностью все вопросы я так и не продумала. — Дай подумать.

— А ты журналист года!

— Чего это ты вообще так радуешься? Тебе разве совсем нечего скрывать?

Улыбка у Артура вдруг немного потускнела. Может быть, Густав был прав — я не совсем уверена, что хочу выведать все его тайны.

— Скажи «Гарри Поттер».

— Это не совсем вопрос.

— Зато это хорошая речевая разминка!

— Гарри Поттер, — сказал полный недоумения Артур.

— О боже! — я засмеялась. — А ты и вправду англичанин!

— Тебе это итак давно известно, — он выглядел немного смущенным.

— Да, но теперь нет никаких сомнений. В Мичигане никто и никогда не скажет «Гарри Поттер» так, как ты. «Гхарри Потте-е-ер», — все еще смеясь передразнивала я.

— Сколько тебе лет? — спросил Артур, пока я хихикала себе под нос.

— Семнадцать, а что?

— Ничего.

Усмехнувшись каким-то своим мыслям, он отвернулся, но я все равно поняла, что он имел в виду.

В свои девятнадцать Даунтаун гоняет на Феррари, а я к этому возрасту навряд ли обзаведусь хотя бы водительским удостоверением. И помимо всего прочего я смеюсь над его английским акцентом, как маленький ребенок.

Его шпилька уколола довольно больно, поэтому я распрямилась на скамейке и посерьезнела.

— У тебя есть братья или сестры? — я старалась говорить уверенно и непринужденно, как Ларри Кинг.

— У меня есть пёс Ричард.

— То есть, ты один в семье?

— Да, — поморщился парень.

— А где Ричард?

— Он на передержке. После перелета из Лондона ему делают кучу прививок.

Я взяла себе на заметку ни за что в жизни не упоминать про Ричарда в присутствии Китти. Собаками она одержима даже больше, чем «Холодным сердцем».

— Лондон или Детройт? — поинтересовалась я.

— В каком смысле?

— В каком тебе больше нравится.

— В Лондоне метро почище, зато в местном Макдональдсе никогда не жалеют майонеза в бургеры. В общем, тупик.

— Да уж, — протянула я.

— Да, — поддержал Артур, неловко сцепив пальцы.

— А ты не очень-то любишь говорить о себе, верно? — догадалась я.

— Мне это довольно-таки трудно дается. Почти болезненно, я бы сказал.

Мельком оглядев его сцепленные на груди руки и перекрещенные ноги, мне стали очевидны две вещи: во-первых, у него такая ровная спина, что рядом с ним я чувствовала себя рыболовным крючком. Во-вторых, пусть с детства ему и привили хорошие манеры и идеальную осанку, один факт все еще оставался неизменным — Артур был очень стеснительным парнем, который не особо любил находиться в центре внимания.

— Тогда о чем ты любишь разговаривать?

— Мм-м… о Шекспире, — нехотя признался он. — О Чарльзе Диккензе, о поэзии. Мировая и английская классика меня привлекала с самого детства. Я был книжным червем с близорукостью и сказками братьев Гримм под подушкой.

— Оу, — выдала я.

— Занудство, знаю.

Ни с чем из перечисленного я не была знакома даже поверхностно. Вот если бы он предложил обсудить старые альбомы Бритни Спирс или сериал Эллен Дедженерес — я бы немедленно включилась в разговор.