Именно тогда, когда мать увидела в Максе смысл своей жизни, Макс почувствовал всю тяжесть любви и ответственности за близкого человека. На него навалились слишком большие надежды, оправдать которые он не смог. Его стали попрекать в этом, возлагая неподъемную вину за не сложившуюся чужую жизнь и несбывшиеся ожидания. Лариса Сергеевна снова оказалась в поисках нового смысла жизни, ища идеал в мужчинах, и каждый раз разочаровываясь, возвращалась к старому, связанному с Максом. А Макс, погрязший в комплексах своей матери, всё дальше и дальше шёл по ложному пути ошибок и заблуждений.
Он видел себя преемником своей матери, как они поменяются ролями и тогда уж он будет искать мамочек, чтобы прокормить себя и свою мать. Философия его жизни, завязанная на необременительности наслаждений и свободе, претерпела значительные изменения, ведь теперь слово свобода у него ассоциировалось с деньгами. Да, деньги и секс были в его жизни самыми главными.
Конечно, временами Макс думал о другой жизни, где не было место пошлости, где он гордость матери, тоже сумевшей, наконец, найти себя на каком-нибудь поприще. Эта была жизнь, которую он совсем не представлял, лишь интуитивно знал о её существовании – возвышенная, основанная на долгих размышлениях, разговорах об искусстве, жизни, книгах, ведущих из темных переулках незнания в свет эрудиции, под теплые лучи осознания действительности и своего места в мироздании. В этом мире была только одна любовь, но на этом воображение Макса заканчивалось, точнее ломалось в попытке представить себе одну любовь со всеми вытекающими последствиями. Одна любовь должна быть возвышенной, чистой, прекрасной, но представляя себе таковую, Максу всегда представлялось само собой картина с уставшею матерью семейства, целый день обстирывающую, готовящую на всю семью, вечно в заботах и проблемах; и с таким же отцом семейства, пропадающего целыми днями на работе, чтобы накормить и одеть ораву сопливых ребятишек, вечно орущих и дерущихся. Его мозг просто не мог сопоставить этих два понятия, одно, созданное его мозгом, лишенное даже слабого отголоска красоты, и другое, рожденное неясным, смутным представлением о чем-то прекрасном и неизвестном. Но Макс знал, что есть люди, которым под силу это сделать, соединить возвышенное и земное. Например, Яну. Или его рыжей подруге – Лере.
Яна Макс возненавидел сразу, как только увидел. Этот парень был воплощением того самого непостижимого мира, вход в который для него был закрыт. Ян был прямая противоположность Макса, диаметрально лежащим полюсом, который никогда не должен был соприкоснуться с ним, но по воле обстоятельств, подошедший настолько близко, что своим незапланированным сближением стал искривлять все представления, взгляды и понятия Макса об окружающих его вещах, об этом мире. Всякое изменение в человеке, исходящее извне – это боль. Макс это знал, поэтому держался подальше от всего и всех, способных внести трансформацию в его уже сформировавшихся и устоявшихся взглядах. И это было трусостью.
Конечно, так говорить было не совсем честно по отношению к Максу. Ответственность его жизни лежала не только на нём, но и на близких людях, на обстоятельствах, в предпосылке которых они имели прямое или косвенное отношение. То же самое относится и к Яну, и к каждому человеку на земле. Одному человеку не под силу изменить свою жизнь, не вырвав себя из неё, как цветок или сорняк. Но, как и цветок или сорняк не могут вырвать самих себя, так и человек способен лишь быть вырванным и пересаженным каким-нибудь случаем, проходившим мимо.
Макс не видел этого случая в Яне, зато последний этот случай, способный изменить его жизнь, ясно ощущал в Максе, хотя и не понимая, что происходит. Ян видел в появлении Макса перемены, которые он за собой скрывал, и хоть сейчас и невидимые за его фигурой, но осязаемые, как тепло или холод, уловимые, как запах.
Ян уловил перемены прежде, чем увидел Макса, потому, что в душе призывал эти перемены, даже не осознавая этого. Ему осточертела его жизнь и он жаждал чего-то нового, незатасканного. Он хотел разрывов всех связей, чтобы, чего бы это не принесло, разорвались все отношения, связывающие его с тем никчемным существованием, которое он вел. Ему надоел тот город, в котором он жил, одни и те же лица, его окружающие, одни и те же разговоры, и так из дня в день, по кругу, со сменяющимся лишь пейзажем времен года. Да и они тоже повторялись. Ян часто себя сравнивал себя с грызуном, перебирающим лапками в колесе в тщетных попытках убежать, но не способным сдвинуться даже на маленькое расстояние.
Лера часто говорила Яну, что счастье заключено в повторении дней, и когда-нибудь он это обязательно поймет. Ян лишь пожимал плечами, может, и не считая Леру неправой, скорее находящейся в заблуждении от своего пола: она девушка, что с неё взять.
Хотел ли перемен Макс? Возможно, в глубине души. Он не осознавал этого, как человек, не осознающий, что смертельно болен, и еще не знающий об этом. У него были симптомы, он часто начинал задумываться «а что, если…», сравнивать себя с другими людьми, и всё чаще и чаще видел, что жизнь его и матери, в которой он не видел раньше ничего предосудительного, вызывает у других порицание и неодобрение. К кому больше из них двоих относилось это осуждение, он так и не разобрался, решив, что модели их судеб очень схожи, и наверное, некоторые не видят разницы. Это и задевало Макса, который не хотел себя связывать со своей матерью, в последнее время вызывающую вместо слепого преклонения, которое он испытывал раньше, одну лишь жалость и презрение.
И всё чаще и чаще он видел себя в мечтах – как раньше это делала его мать, до того, как разочаровалась в сыне – успешным, независимым мужчиной, имеющим состояние, влияние и вызывающим почтение и страх. Он начал искать в себе эти качества, способные внушить другим уважение, как бы наблюдая за собой со стороны, чтобы он ни делал, но ничего, кроме своей смехотворности, шутовства и слабоволия, выражаемого в том, что он легко попадал под чужое влияние, заставляющее его отказываться от своих собственных убеждений и взглядов, не видел. Он знал, что слаб душой, разумом и телом, но в этом знании и было его преимущество, например, перед тем же Яном.
Ян был сильный, но не знал об этом. Не только был сильным во внешнем проявлении, что он недавно доказал Максу, а именно внутренними своими качествами. В Яне была харизма, которая заставляла других людей уважать и любить его, подчинятся его мнению и стремлениям. Он был лидер, указывающий направление, но даже не понимающий этого. Зато наверняка понимала это его подружка, следующая за ним по пятам. Но, несмотря на все свои высокие качества, возвышающие Яна над остальными (в первую очередь над Максом, мелочным и ничтожным), он был неуверенным в себе, застенчивым и робким; за это Макс и ухватился, чтобы перенаправить чужую силу и влияние в свою пользу.
Сейчас, сидя в одной компании, Макс из-под полуопущенных тяжелых век незаметно наблюдал за Яном, даже не догадывающимся, что является чьим–то предметом столь глубоких размышлений. Он неизменно смущался, как кто-то обращался к нему, особенно если это была девушка. Краснея, Ян в таком случае начинал нести всякую чушь, что приводило в замешательство ту, которая решила сама первой начать разговор. Макс только посмеивался, и с одолжением выручал Яна, демонстративно показывая своё великодушие. Ян чувствуя себя обязанным этому незнакомому парню, был вынужден признать, что Макс чего-то стоит, хотя до этого от всего сердца презирал его. К тому же оба чувствовали, что сейчас играют в одной команде, вынужденной противостоять их родителям, поэтому должны действовать за одно, поддерживая и помогая друг другу, насколько бы разными они не были. Между ними наступило временное перемирие, тайм аут, во время которого они оба воспользуются предоставленными друг другу привилегиями.
Ян уже пользовался, до сих пор не веря, что сидит в компании молодых людей, среди которых есть и симпатичные девушки. Они шутят, беззаботно смеются и говорят всякую ерунду, и это не отвращает Яна, всегда с пренебрежением относившегося к такому времяпрепровождению, наоборот, он чувствовал сумасшедшую лёгкость, опьянение от того внимания, которого до этого был лишен. Всё его общение всегда ограничивалось разговорами с Лерой, умной, всезнающей, слишком серьёзной, слишком предвзятой и строгой, а теперь Ян окунулся в свободу безграничных возможностей, и от этого у него кружилась голова. Стеснение, которое Ян испытывал поначалу давно прошло, изгнанное легким флиртом и спиртным, хоть и не приятным на вкус, но приносящим эйфорию, переходящее в блаженство, когда Ян касался своей соседки. Он уже не помнил, как её зовут (а знал ли?), с наслаждением вдыхая запах её волос. Она позволила себя обнять за талию, что-то шепча ему на ухо. Макс тоже склонился над своей девушкой, и Ян понимал, что они заодно, чувствую мимолетную вину за то, что ударил парня. Улавливая исходившую от Макса уверенность, Ян беспрекословно доверился ему, не сомневаясь, что Макс устроит этот вечер как нельзя лучше. Возможно это и были те перемены, которые жаждал Ян? Туманные, неясные, которые он боялся озвучить в слова, потому, что они были так чужды его жизни, привычкам и взглядам? Сейчас Ян наслаждался ими, еще не скоро придя к осознанию, что обратный путь к его прошлой жизни, к привязанностям (точнее, привязанности) для него будет невозможен. Он словно перерезал оградительную ленту, плавно спланировавшую вниз к его ногам.
