Нет, Толя с меня тогда шкуру спустит. Он и так на меня косо поглядывает за мое свободолюбие, а тут еще и реальный экстрим на носу, так что ладно, потренируюсь в другой раз. А жаль, конечно. Парни небось баб обсуждают, у них, наверное, весело.
Всяко веселее, чем тут…
МОСКВА. СЛОН
Да, тут уж не до смеха, а Егор смеется. Смеется нервно, кажется, еще мгновение – и скатится в истерику. Сбросить груз с плеч, рассказать все, как было на самом деле, – это действительно тяжело.
– Мало того, что я трус, так еще и врун, каких поискать, – закончил он свой жуткий рассказ и нервно потер лоб.
Я некоторое время молчал, не представляя, что сказать, как его утешить. Я сочувствовал ему всей душой, понимал, как ему сложно, но вот чем помочь – не знал. Поэтому решил гнуть свою линию.
– Тебе все-таки стоит поговорить с Толей. Он наверняка что-нибудь придумает. Реджи с Барри не знают, ребята не знают, можно им ничего и не говорить. В конце концов, никто показательный суд устраивать не будет.
– Ты думаешь? – мрачно спросил он.
– Не сомневаюсь, – уверенно ответил я. – И, вообще, знаешь, как бы я на твоем месте поступил? Я просто сделал бы выводы из всей этой истории и жил дальше…
– Легко сказать, – прошептал он, лохматя выгоревшие на австралийском солнце волосы.
– Легко, согласен, – поморщился я. – Говорить вообще легко. Гораздо труднее сделать. Но если ты займешься саморазрушением, ты не только не искупишь вину, но и сгинешь просто так, без всякого смысла. Подумай сам. То, что было, – прошло, сделанного не воротишь, как бы ты этого ни хотел. Надо смириться с прошлым, сделать выводы и жить, помня о том, что с тобой случилось. Не повторять ошибок, пересилить страх, не забывать ни на миг о тех, кто рядом. Это не только даст возможность взять себя в руки, но и придаст смысл дальнейшей жизни. Мне так кажется.
Егор грустно покачал головой, отворачиваясь.
– Всю жизнь был трусом, – сказал он. – Перед самым Прорывом думал, надо отвлечься. Нужно воспринимать все, как работу, просто делать свое дело. Думал, что нашел оптимальный выход. А потом увидел этих… с облезающей плотью… и сломался, понимаешь? У меня внутри сидит нечто сильнее меня. То, что я побороть не смог и вряд ли когда-нибудь смогу…
Никогда не считал себя психологом, никогда не думал, что мне придется кому-то вот так помогать, но сейчас я чувствовал себя врачом, который слушает пациента. Я порылся в памяти, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь полезные сведения из этой области. У нас же был курс психологии, напрягись, вспомни занятия… Ведь читал же книги и по психологии страха тоже…
Дай бог памяти… Да, кажется, на четвертом курсе у нас было занятие по этому предмету. Профессор рассказывал о причинах возникновения страха, о физиологических процессах, которые ему сопутствуют, о том, как страх победить…
Я закрыл глаза, пытаясь вспомнить… Несколько принципов. Понять, насколько реальна угроза… Притвориться, что все, чего боишься, уже произошло… Сравнить свой страх с более сильным… Ну и то, что мне всегда помогало, – принцип «полной загрузки», то самое, о чем только что говорил Егор, – когда концентрируешься на задаче, не позволяя себе думать о постороннем… кажется, было что-то еще, но сейчас уже не вспомнить.
Посмотрев на Егора, я вздохнул, думая о том, как ему помочь. Нервы у него сейчас расшатаны, говорить надо осторожно, иначе можно как-то обидеть или отпугнуть… Он может подумать, что я самоутверждаюсь за его счет, что лезу со своими советами, хотя сам ничего не понимаю…
Я говорил долго, тщательно подбирая слова, рассказал о том, как сам боялся во время поездки в Пантанал, как здорово струхнул во время битвы со Стражами, в которой сгинул Элфас. А потом постепенно перешел к изложению теории о принципах защиты от страха, предварительно завуалировав их, выдав за свои собственные размышления.
Как выяснилось, мой подход был верен. Егор слушал внимательно, при этом я чувствовал, что он понимает и принимает всю информацию, впитывает ее, как губка. Егор ждал помощи, я зря волновался. Он хотел дружеского совета, он жаждал, чтобы кто-то научил его, как бороться с самим собой…
Эх, похоже, это недосмотр Толи. Во время обучения Король и словом не обмолвился ни о страхах, ни о методах борьбы с ними, а ведь мы шли на настоящую войну, на которой могли погибнуть. Возможно, он просто старался избегать этой темы, чтобы не культивировать в нас упаднические настроения, но подобное решение сыграло злую шутку с Егором…
Я искренне надеялся, что парень все примет к сведению и оживет. Не стоит забывать о том, что впереди нас ждет бой, а Егор должен меня прикрывать, пока я стою за пулеметом… Согласившись идти с ним в связке, я доверил ему свою жизнь и вполне естественно желал, чтобы он меня не подвел…
МОСКВА. ПЕШКА
Я слушал его, чувствуя, как каждое слово отпечатывается в моей душе светлым пятном. Никогда бы не подумал, что Леша может так спокойно и непринужденно вернуть меня к жизни. Он просто говорил о своих переживаниях. Не поучал, не диктовал условия, а всего лишь рассказывал о том, как он поступает в случае, если страх оказывается сильнее разума…
Стены стеклянного лабиринта, в котором я заблудился, стали трескаться, впереди забрезжил лучик надежды. Выходит, не все потеряно, стоит попробовать жить дальше, нужно лишь запомнить его слова…
Главное, не забыть. Главное, собрать волю в кулак. Главное, знать, что ты не один…
«Всем включить средства связи».
Голос в голове раздался неожиданно, но я даже не вздрогнул, и Леша улыбнулся. Скоро бой, но я уже готов. Это всего лишь шанс проверить советы Леши на практике.
Я с энтузиазмом вскочил, надел каску и растерянно уставился на лес возле башни.
– Что за ерунда? – спросил я. – Готов поклясться, что лес был ближе…
Леша мельком взглянул на пустое пространство перед стенами и спокойно ответил:
– Пока мы разговаривали, лес подвинули. Я так понимаю, Сонина работа.
Надо же, а я, исповедуясь Леше, даже не заметил… Интересное зрелище пропустил…
Леша протянул мне портативную рацию и гарнитуру с наушником и ларингофоном.
– Блок – на пояс прицепи или в жилет сунь, только вот эту кнопку не забудь нажать, – пояснил он. – Степа говорил, что они все уже настроены, нужно только включить. «Ошейник» особо не затягивай, чтобы не резал, но смотри, чтобы ларингофон плотно к шее прилегал, в районе гортани.
Я послушно сделал все, как он сказал, и услышал в наушнике:
– Барри на связи.
– Костя на связи.
– Таня на связи.
– Степан на связи.
– Алексей готов, – доложил Леша, усмехаясь.
– Егор готов, – сказал я, кивнув.
– Реджи на связи.
– Толя на связи.
– Лошадка с вами.
В эфире прокатился смех. Сонечка в своем репертуаре. Я надел каску и застегнул ремешок, чувствуя, как сердце истошно застучало в ребра при звуке ее голоса. Я докажу, Соня… Я всем докажу, что могу преодолеть свою природу. Я искуплю свою вину. Главное, не забыть…
Реальность угрозы.
Сравнить свой страх с более сильным.
«Полная загрузка».
Представить, что все самое страшное уже произошло. Это просто… Самое страшное уже давно произошло, а сейчас мне нужно просто выбраться из этого эмоционального ада, до конца разрушить стеклянный лабиринт…
– Все готовы? – раздался в эфире голос Короля. – Белые на подходе, так что максимальная готовность. Идут по дороге, поэтому северные башни – особое внимание!
МОСКВА. КОРОЛЬ
Нет, они не попрутся напролом, такого подарка они нам не сделают. Они подойдут медленно, осторожно, вышлют разведку, осмотрят наши укрепления, а уже потом будут составлять план атаки. Если, конечно, не идиоты.
Раньше я искренне – и часто оправданно – считал Белых недоумками. Все их тактические маневры напоминали действия детишек, которые не понимают, что такое война. Особого ума не надо, чтобы завалить противника пушечным мясом, надеясь одолеть численным перевесом.
