– Может – партизан, а может… Я ведь не просто ушёл в лес – я стал жить, как лес. Я ведь именно здесь, в лесу, на природе, понял, что «поспешность его походки» – это не про меня. Не про мою жизнь. Да и лес… Вот, послушай:

Деревья не похожи на людей

когда шумят деревья это красиво

когда шумят люди это некрасиво

когда деревья теряют листья это красиво

когда люди теряют листья это некрасиво

деревья сделали воздух

но человек забыл про воздух

деревья не похожи на животных

деревья не имеют президента

деревья не воруют листья

деревья не знают про деньги

деревья имеют корни

птицы любят деревья

деревья склоняются над водой

деревья тянутся к солнцу

деревья утром и вечером красивы

но почему дети и деревья красивы

но почему все деревья похожи

но почему дети и взрослые не похожи

– Неужели твои? – удивился я, ибо прекрасно помнил школьные нелады Вершигоры в области стихо- и прозосложения.

– Мои, – застенчиво улыбнулся Ладимир. – Да это, строго говоря, и не стихи – скорее, движение души, зафиксированное в словах. Деревья, лес… Видишь ли, блудный друг мой Гойда, здесь некуда торопиться. И даже вредно, пагубно – торопиться. С лесом, вообще с природой, с Землёй и с её жизненными циклами –нужно совпадать. Не обгоняя, но и не отставая. Ровно – в лад. Вот скажем, пчёлы… Разве они куда-то спешат? Они просто – живут. Трудятся. Размножаются. Жужжат себе и теплу радуются. Как писал Есенин в «Ключах Марии»– «исполняют свой долг жизни по Солнцу»*. Я, кстати говоря, вообще многому у них, у пчёлок моих, научился.

Они – просто невероятные! Ну, вот, к примеру, ты знаешь, что один килограмм мёду… чтобы получить его – надо пять миллионов цветков облететь. Представить можешь? И я не могу. Пять миллионов! – и всего один килограмм! Это ж какое терпение надо иметь. Какое трудолюбие. И – абсолютная вера, что в этом и есть твоя жизненная задача. А вот ещё… Хотя нет, если я сейчас начну перечислять – каюк. Отъезжай всё прочее куда подальше. Пчёлки – это моя религия…

– Да я уж понял… Вон какой рой вокруг себя собрал. Даже не будучи маткой.

– Да уж да! – заулыбался Ладимир. – Пожалуй, это единственное, что я не перенял у пчёлок. Матриархат – не по мне. У наших маток… другие права и обязанности. Человеческие.

Имена выражают природу вещей.

(Павел Флоренский)

– …Нет, Ладимир, но как же ты решился, а? Две жены в доме – это ж… Хотя… О чём я спрашиваю – ты всегда удивлял тем, что жил не как все. Захотел – ушёл в лес. Захотел – вернулся. Захотел – имя сменил… Для тебя что – социум вообще не указ? Как тебе удаётся жить не так, как положено, а так, как хочется?

– Ну, имя я не менял – я его только подправил слегка. Так сказать, привёл в соответствие со своей теперешней личностью. Со своим нынешним веком. Владимир – великовата оказалась кольчужка. Не по мне. Подрасти чуток надо, чтобы – владеть миром. И уж тем более – Ведая, ладить мир. У меня пока получается только ладить. Оттого и – Ладимир.

– Что – и паспорт поменял?

– Нет. А зачем? В официозе, для социума, я – Владимир. А в жизни, которую сам сладил – Ладимир. Логично? Хотя, знаешь, меня и чиновники, с которыми хочешь – не хочешь, а иметь дело приходится, давно уж тоже Ладимиром Родионовичем зовут. Привыкли… А как не привыкнуть? Лад – он всему стержень. Я и хозяюшек своих жёнами не называю – они для меня лады.

– Это чтобы в двоежёнстве не обвинили?

– Балбес ты, Гойда… Хотя… И это тоже. Нашим смотрящим от социума лучше не подставляться. Жена у меня была – первая и последняя. Людмила. Да ты должен помнить её, гостевал ведь у нас в лесу при ней…

– Помню, как не помнить – хорошей хозяйкой мне показалось. А что с ней случилось? Или у тебя – с ней?

– Случилось… Может, с ней, а вернее, ты прав, с нами обоими. Разошлись мы. Точнее – разъехались. Не выдержала она. Я ж не всегда так жил, как сейчас – да ты помнишь, в свой тогдашний приезд, как мы тогда жили. Лес да лес кругом. Избёнка старая… Волки зимой воют. Печь русская. Удобства на дворе. Но она держалась. Не нюнила. А потом мы в город вернулись. Бизнес-шмизнес… В политику ринулся. Мечты-надежды… А Людмила – она тоже коммерцией занялась, не шибко, но получалось. Для женщины – вполне. Кое-какие деньжата пошли. Корпоративы… Презентации… Наряды от кутюр… Поездки в Европу. На Канары. В общем, красивая жизнь настала. Как по телеку в рекламе: «Ты ведь этого достойна!»

Ну, а когда я решил опять всё бросить – она не смогла. Впрочем, не смогать, как говорят в нашем лесном краю, Люся начала ещё до моего решения. Ну, знаешь, как бывает – перестали понимать друг друга. Напрочь.

Всё, что меня в той наступившей жизни раздражало – её умиляло. А что меня бесило – её… ей – было «по барабану». «По барабану», чувствовал, становился всё больше и я сам. Мимо меня в квартире проходила, как мимо шкафа. То есть молча и никак не проявляя своего отношения. Однажды ненароком услышал, как она по телефону кому-то сказала: «А что муж? Муж – объелся груш…»

Так что когда я опять засобирался из опостылевшего социума валить, вопрос ребром ставить уж не потребовалось. «Ты со мной? Или как?» – спросил больше для проформы. «Или как», – ответила. Так и разъехались. Я – опять в лес, партизанить. Она – осталась в городе. Случайно видимся иногда…

– Парадокс… – покрутил я головой. – В лесу, в медвежьем углу – сдюжила, а в комфорте да в достатке – п-ф! Ну и как она там? Преуспевает? Замуж-то хоть вышла?

– Какое там… Бизнес её прогорел уж давным-давно. Мается в какой-то фирмёшке. Помом-замом. Говорит, для пенсии. Замуж тоже сходила. Аж два раза. Детьми в обоих случаях не обзавелась…

– А сын? У вас же, помню, кроха такая…? Забавный такой карапуз…

– Ха – карапуз! Видел бы ты его сейчас! На два сантиметра выше меня. В плечах пока пожиже, но, думаю, скоро догонит и перегонит. После института ко мне пришёл. Рядовым-необученным начинал, теперь вот самым крупным подразделением у меня рулит. Всё согласно Ведам – старший сын, моя правая рука. И опора матери – можно сказать, содержит её. В общем, справный у меня набольший вырос – и в разуме, и в совести. К братьям и сёстрам – не как к сводным, а как к родным относится. Ко всем шестерым. С ним же всего семеро у меня.

Наследник – это тот, кто ступает в след предков.

(Павел Крусанов. «Укус ангела»)

– Се-е-ме-еро-о-о?! Подожди, Лад, у тебя что – семеро детей?! Ого! Нет, ну ты гигант! А я за столом только двоих видел – девчонку и мальца. А ещё где пятеро?

– Да, Гойда. Семеро смелых у меня. Пять парней и две девчонки. С ладами – девять. Девятка моя родовая. Я – десятый. Ну, Будимир в университете учится, в МГУ, между прочим. Радим уж третий год такое же хозяйство, как у нас, в Новосибирской области налаживает. Ставр с другом в командировку улетел – я их в разведку на Дальний Восток послал. О программе «Дальневосточный гектар» слышал? Ну вот, поехал разобраться на месте, что да как, а то уж больно по телевизору всё красиво.

– А для чего – в разведку-то? У тебя что – здесь ему дела не нашлось бы?

– Отчего ж не нашлось… Ставру я пять лет назад лесопилкой поручил заниматься, так он через лето развил её в деревообрабатывающий цех (уже и мебель делаем, и какую!), а ещё через год – прирастил компанию заводиком по производству пеллет*. Ставр у меня молоток… Представляешь, теперь все отходы у нас превращаются в бесплатное сырьё! Опилки, щепа. Всё, что раньше загрязняло, буквально душило лес – пошло в дело, стало приносить деньги. Или – их экономить. К тому же благодаря пеллетам мы, во-первых – лес вокруг почистили, в порядок привели, а во-вторых – впервые перешли на самообеспечение, и по электричеству, и по теплу. Это уже потом я на метановую энергетику набрёл…