— Рыжик, ну-ка, подожди, — кок суетливо ходил по камбузу и что-то старательно мешал, пробовал, клал по чашкам. И через несколько мгновений мне в руки был вручен поднос с разными вкусностями на нем. На мой недоуменный взгляд Ивар ответил. — Отнеси это Блэйку. Этот упрямый ящер не ел с утра ничего. Заодно порадуешь его тем, что выздоровела. — И меня тут же вытолкали с камбуза.

Я посмотрела на поднос и на закрывшуюся дверь камбуза. М-да. Странно все это. Пожав плечами, направилась к каюте Блэйка.

Сердце начало ускорять свой темп, когда до каюты капитана оставались считанные шаги. Несколько раз возникала мысль попросить кого-нибудь из ребят отдать Блэйку его ужин, но останавливала совесть. И чего я так нервничаю? Просто отдам поднос и уйду. У него сейчас и так, похоже, забот много… Пока так рассуждала дошла до двери. По ту сторону было тихо. Снова стало не по себе. Вдохнув поглубже, робко постучала в дверь. Тишина. Постучала более настойчиво. Снова тихо. Я осторожно повернула ручку и толкнула дверь.

— Капитан? — робко произнесла я, но ответа не последовало. На столе одиноким огоньком горела свеча. Пламя неярко освещало деревянный стол, рамы окон и софу. Может, вышел из каюты, пока у Ивара сидела?.. Я проследовала к столу и поставила поднос. Но тут мое внимание привлек лежащий возле подсвечника помятый белоснежный листок.

— Как думаешь, это оно? — спросила я у Черепа.

«

Угу

«, — равнодушно отозвался Хрустальный. Любопытство начало давать о себе знать. Нет! Стоп! Это личное, нельзя читать письма… Снова глянула на листок, затем на незапертую дверь каюты. Ну, я одним глазком… Просто убедиться, что ничего страшного не произошло. Да простят меня Боги!

Быстро обошла стол и, отперевшись об него руками, стала быстро читать содержимое письма. Ровными и красивыми буквами были написаны следующие слова:

«

Здравствуйте, дорогой граф.

Я хочу извиниться, что беспокою Вас в такое время. Но эти вести оставлять без внимания не имею права.

С тех пор как Вы отправились в свое путешествие, прошло два месяца. За это время сад немного опустел, но продолжает радовать глаз. Ваша любимая белая роза привыкла к новой почве и быстро обжилась. Но в последнее время вокруг нее стало расти слишком много сорняков. И как бы, ни старался я их выпалывать, их становится все больше и больше.

Мы все с нетерпением ждем, когда Вы прибудете домой с самым необыкновенным цветком.

С уважением, Ваш садовник

«.

— И как это понимать? — недоуменно поинтересовалась я у Черепа.

«

Что именно?

«

— Вот это, — кивнула на письмо. — Неужели, это и есть та очень важная информация? Думаю, Блэйк как-нибудь пережил бы расставание с цветочком, — не удержалась от колкости я.

«

Ты же умная девочка. Ну-ка соображай

«, — отозвался Хрустальный. Прислонилась своей кормой к столешнице. Снова глянула на письмо. Ну, черным по белому написано о белой розе и о саде…

— Хочешь сказать, что в этом письме кроется какой-то другой смысл? — озвучила свои предположения. В голове послышался довольный хмык. Сад, белая роза…

— Ну, и какого черта ты забыла у меня в каюте? — раздался возле уха, как гром среди ясного неба, голос Блэйка. Я от ужаса вскрикнула и тут же развернулась к нему лицом.

— Б-Блэйк? — заикнулась. На губах у пирата появилась хитрая и победоносная улыбка.

— Я тебе велел из своей каюты не выходить. Так какого дьявола ты тут делаешь?

— Ивар попросил тебе ужин отнести, — ответила я.

— Прекрасно. Что у нашего кока совсем глаза повылазили? Отправлять слепую с горячим ужином? А если ты споткнешься? Сейчас пойду и разберусь.

— Стой. Ивар тут не причем. Там на палубе Гайяс и ребята выловили какого-то зверька, и он меня вылечил. Я теперь вижу.

Блэйк осторожно протянул свою руку к моему лицу и взял мой подбородок. Наши глаза встретились. Он внимательно рассматривал мои глаза и свободной рукой провел по волосам и «прочертил» линию от виска к подбородку. По моему телу пробежала волна жара. Неяркий огонек свечи игриво танцевал в черных, как сама бездна, глазах. Сердце на миг замерло.

— Так ты снова можешь видеть? — вывел меня из транса голос пирата. Я несколько раз моргнула веками, затем коротко кивнула.

— Вот как, — сухо ответил дракон и осторожно убрал пальцы с моего подбородка.

«

Эх, а так все красиво начиналось

«, — разочарованно вздохнул Череп. Блэйк взял со стола письмо и подошел к окнам. Огонек свечи затанцевал от движения воздуха.

— Это письмо из дома? — осторожно поинтересовалась я после минутного молчания. Блэйк, не поворачиваясь ко мне, кивнул. — Прости, я успела прочитать несколько строк. И если честно, то ничего не поняла. Садовник, цветы.

— Отец тот еще шутник. Они с матерью часами могли бродить по саду и не замечать никого в округе. — Последние слова Блэйк произнес с долей грусти. — Когда он отправлялся в путешествия, то всегда писал ей письма под именем «садовник».

«

О-о его отец тот еще романтик

«, — хмыкнул в голове Череп. Я с грустью улыбнулась. Блэйк замолчал. Он всматривался вдаль и о чем-то думал. Не знаю, сколько продолжалось такая вот оглушительная тишина, но я нарушила ее тяжелым вздохом и словами:

— Пожалуй, я пойду, — Блэйк на эти слова ничего не ответил, и я, молча, направилась к выходу. И, уже стоя в дверях добавила. — Доброй ночи, Блэйк. И не забудь покушать, иначе можно заработать язву, — и я щелкнула дверной ручкой.

«

Самое лучшее пожелание на ночь, что мне довелось услышать

«.

— Между прочим, это не шутки. Если с обеда он не ел, это не закончится ничем хорошим в будущем.

«

Говорит та, что почти сутки ничего не брала в рот

«, — с укоризной парировал Хрустальный. Я промолчала

Небо немного затянулось облаками. Лунный свет мягко ложился на их кучерявые макушки, на темно-синюю, почти черную, воду и на мачты, снасти и борта фрегата, словно утренний иней. Шумные волны гнали «Странника» далеко вперед. В воспоминаниях, всплыли темные, как ночь глаза Блэйка. Сердце защемило в груди. Я мотнула головой. Это все наваждение и нечего строить воздушные замки на пустом месте…

После моего чудесного выздоровления прошла неделя. Я каждый день драила палубу, помогала Ивару на камбузе, убирала в каюте капитана. А вечером, на гудящих ногах, я добиралась до своей каюты и штопала одежду команды.

Череп освоился и уже свободно левитировал по кораблю. Сначала команда шарахалась его, а потом все привыкли и обменивались с ним колкостями и шуточками. Гайяс и Череп сдружились почти с первой секунды. Эти двое часами могли рассказывать друг другу какие-то факты, доводы по тем или иным вопросам. А потом жарко спорили и ругались и разбегались по своим каютам (Череп жил в моей). Они могли подолгу не разговаривать, а потом извинялись и продолжали общаться, до очередной ссоры. Члены команды даже заключали пари, сколько продлится ссора между Черепом и Гайясом. Это было единственным развлечением среди бескрайнего моря.

Сегодня день был самый обычный. Ясный, жаркий. Солнце нещадно напекало голову, нагревало воздух. «Странник» вяло и с тяжелым вздохом покачивался на волнах, словно и он устал от этой жары. Когда палуба блестела, я вытерла бежавший струями пот со лба и тяжело выдохнула. В горле было сухо, как в пустыне. Голова раскалывалась от жары и усталости.

— И зачем так надрываться? — недопонимал Череп. — Тебе давно сказали, что свободна.

— Зато… хух, я выполнила вечернюю норму, — выдохнула я и, взяв ведро с грязной водой, из последних сил вылила за борт. — Я хочу кое-куда попасть, — улыбнулась и, схватив швабру, направилась к кладовке.